Ликвидация ликвидаторов Чернобыльская пыль в Казахстане

Человечество отмечает скорбную дату — 25 лет с момента аварии на Чернобыльской атомной электростанции. О причинах и уроках этой катастрофы, ее глобальных последствиях за прошлые годы было написано немало. К сожалению, этого нельзя сказать о подвиге людей, участвовавших в усмирении разбушевавшегося атома. Еще меньше сведений о том, как сложилась их дальнейшая судьба, как Родина отблагодарила героев, пожертвовавших собой ради безопасности других. В гостях у Exclusive Рахим-кажы Абдыкаримов, президент Союза ветеранов Чернобыля и локальных войн, которого мы попросили поделиться о наболевшем. — Сколько всего казахстанцев принимало участие в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской атомной электростанции? — Через пекло Чернобыля прошли 31 743 казахстанских ликвидаторов. В общей сложности в ликвидации этой чудовищной аварии участвовала 321 воинская часть со всех концов Советского Союза. Это были отдельные батальоны, бригады, корпуса, в том числе из нашей республики. Здесь была сформирована воинская часть № 240 на базе 27-го казахстанского сходного полка, и большинство казахстанцев во время чернобыльской катастрофы прошли именно через этот полк. С 5 мая 1986 года по 7 декабря 1989 года мы выполняли боевую задачу правительства СССР по ликвидации ядерной катастрофы на ЧАЭС. Поэтому каждый год 7 декабря мы отмечаем День памяти Казахстанского полка. — Названное вами число казахстанцев-чернобыльцев поражает. Извините за бестактность, сколько вас осталось на сегодняшний день? — К огромному сожалению, среди ликвидаторов наблюдается очень высокая смертность, и не только у нас в Казахстане, с этим сталкиваются и Россия, и Украина, и все страны-участники. Очень большие людские потери. Сейчас в живых осталось 4519 человек по всему Казахстану, тогда как только из Алматы в Чернобыль призывалось 5118 человек. Все ребята уезжали туда абсолютно здоровыми, военкомат фиксировал нашу физическую пригодность к военной службе. Прибыв в Чернобыль, мы каждый день подвергались сильному радиационному облучению, большинство вернулись инвалидами. Сегодня каждый имеет не менее 20 неизлечимых хронических заболеваний, и это, конечно же, связано с воздействием радиации. — Как и каким образом проводилась ликвидация последствий? — Когда произошла катастрофа, вся Европа плюс Северная Африка оказались под радиационным облучением, радиоактивные дожди доходили даже до Японии. Американцы забили тревогу, когда у них начался падеж скота, от радиоактивных осадков стал погибать урожай. Это была техногенная катастрофа по-настоящему планетарного уровня. Если бы мы, жертвуя собой, не заглушили бы реактор, не замуровали слоем свинца, то последствия были бы еще более тяжелыми. Все отразилось на нас, на нашем здоровье. Тогда мы были востребованы. Мы знали, на что идем, наша единая Родина была тогда в опасности, и мы, конечно же, не моги наблюдать за этим со стороны. Мы считали, что должны до конца исполнить свой воинский и патриотический долг. Все хорошо понимали последствия, но осознанно шли на этот шаг, ведь кто-то же должен был это делать, кто-то же должен был остановить реактор. И мы его останавливали. Затем мы проводили многочисленные дезактивационные работы почвы в городах, деревнях, заходили в каждую квартиру и обрабатывали спецрастворами. Из 30-киломметровой зоны отчуждения было эвакуировано 135 тыс. семей — не человек, а семей! Безлюдными, мертвыми стояли целые города, поселки, в которых все было отравлено, а мы очищали каждый сантиметр от радиации. В итоге, спасая кого-то, мы сами оказались под ударом. — Как в советское время государство относилось к ликвидаторам аварии на ЧАЭС, какие были льготы, пособия, медпомощь — и как относится сегодня? — При Союзе положение чернобыльцев было намного лучше, чем сейчас. Наши льготы были приравнены к льготам участников Великой Отечественной войны: бесплатное медицинское обслуживание, покупка медикаментов с 50-процентной скидкой, бесплатные коммунальные услуги, телефон, проезд в общественном транспорте, один раз в год мы имели возможность также бесплатно «туда-обратно» проехать на любом транспорте (самолет, поезд) в любую точку Союза. Все это существенно облегчало жизнь. Мы ощущали достойное отношение государства. После образования независимого Казахстана Указом Президента от 1995 года нас разделили на тех, кто имеет инвалидность, их приравняли к инвалидам Отечественной войны, и тех, кто не имеет — приравняли к участникам войны. Наши льготы были намного снижены, в отношении пенсии государство нас тоже очень сильно обделило. На сегодняшний день чернобылец с инвалидностью 3-й группы со всеми надбавками получает 27 тысяч тенге. Этих денег не хватает на покупку лекарств и питания, на оплату комуслуг, на проезд и т. д. К сожалению, не продуманы вопросы трудоустройства ветеранов, и это самое наболевшее. Сейчас почти все частное, и когда кто-нибудь из наших приходит устраиваться на работу, а работодатель по документам видит, что это инвалид Чернобыля, то ему тут же отказывают, отвечают: «Мы здоровых, молодых не всех принимаем, а вы, инвалиды, куда лезете!?» Мы хотели бы, чтобы государство в трудоустройстве нам помогло. Сегодняшнее отношение правительства к нам должно быть более достойное, мы хотим соответствующего внимания и заботы. Все-таки инвалидность мы получили не на гулянках и пьянках, а исполняя свой воинский и патриотический долг! Сегодня мы ходим по всевозможным инстанциям, добиваемся, пишем обращения и в правительство, и в мажилис Парламента, и президенту Казахстана, говорим о себе, пытаемся донести до сознания наших чиновников проблемы, с которыми мы столкнулись, но, к сожалению, кроме равнодушного и халатного отношения мы пока ничего не видим. — Правда ли, что ветераны-чернобыльцы в соседней Киргизии, которая, казалось бы, находится в аховой экономической ситуации, получают пенсию выше, чем в Казахстане? — Как ни парадоксально, да, это действительно так! У киргизов пенсия по инвалидности 350 долларов, в пересчете на тенге это 45–50 тысяч тенге. Кроме того, у них сохранились льготы, которые были в советское время: бесплатный проезд на транспорте, льготы по коммунальным платежам и т. д. То есть киргизское правительство, несмотря на все проблемы, старается не забывать о своих ветеранах и поддерживает их. — Как обстоит ситуация с медицинским обслуживанием? — Сегодня в Алматы находится единственный в Казахстане Республиканский госпиталь инвалидов войны. Прежде головной госпиталь находился в горах на Каменском плато, но его закрыли по непонятной причине. Нам объяснили, что пристройка к госпиталю якобы дала трещину и МЧС постановило закрыть весь госпиталь. Но мы считаем, что это недостаточно веское основание для закрытия медицинского учреждения. Скорее всего, кто-то из чиновников просто положил глаз на этот весьма лакомый кусок земли и хочет построить там элитный коттедж или еще что-нибудь. Наша организация, Ассоциация афганцев и фронтовики решили объединиться и отстояли госпиталь. Теперь нам говорят, что вместо старого здания там построят новый современный госпиталь, все огородили, но никаких движений нет. Если так будет дальше, мы пойдем до конца, на любые акции, чтобы отстоять наш госпиталь. — А к какому сроку вам обещали вернуть госпиталь, и пока госпиталя нет, где вы обследуетесь, проходите курсы лечения? — Нам гарантировали, что госпиталь останется на том же месте, но насколько можно доверять этим обещаниям, не знаю. Поживем — увидим. Есть и другие вопросы. Например, мы неоднократно поднимали вопрос перед правительством, перед президентом о том, чтобы в Казахстане для нас, чернобыльцев, построили реабилитационный центр, где мы могли бы получать квалифицированную помощь. Пока в нашей стране нет ни одного реабилитационного центра, хотя в той же Украине 30 таких реабилитационных центров, в России 16. Что касается вопросов лечения, то нас пока раскидали по разным точкам, принимают в Калкаманской поликлинике, дали несколько коек в Кардиологическом центре, а также филиал госпиталя, который находится на ул. Каблукова, 129/а, в общем, пока так. Надеемся, ненадолго. — Сказалась ли радиация на ваших детях? — После участия в ликвидации аварии на ЧАЭС врачи рекомендовали в течение пяти лет не заводить детей. Но ведь желание иметь наследников, полноценную семью очень сильно, многие не удержались и шли на риск. Дети, рожденные после Чернобыля, конечно, все оказались больными, и это понятно, ведь радиационное облучение передается на генном уровне. Вот, например, атомные бомбы были сброшены на Хиросиму и Нагасаки в 1945 году. С тех пор сменилось восемь поколений жителей, а по сей день рождаются дети с патологиями, происходят мутации на генном уровне, и это все передается от поколения поколению. Почему дети рождаются с большими головами, животами, кривыми ножками — это все последствия радиации. К нашей огромной боли, дети с подобными отклонениями рождаются и в Казахстане, но об этом, правда, не говорят, это тщательно скрывается, но факты такие имеются. — Ваша реакция на ситуацию, сложившуюся в связи с аварией атомного реактора в Японии? Если бы вас позвали помочь и поделиться своим опытом, вы бы поехали? — То, что произошло в Японии, конечно же, огромная трагедия. Опять же, от этого могут пострадать и сама Япония, и Корея плюс Китай, также дальневосточные районы России. Рядом Австралия, а там, через океан, Америка. Последствия очень печальные. Что касается помощи, то, конечно, наши ребята поехали бы, обязательно поехали бы, ведь мы имеем колоссальный практический опыт. Но прежде хотели бы от нашего государства или от правительства той же Японии получить определенные социальные гарантии, чтобы опять не оказаться обделенными и хотя бы получать достойную пенсию, лечение и т. д. — На фоне аварий атомного реактора в Чернобыле, в Японии как вы относитесь к перспективе строительства атомной электростанции в Казахстане? — К идее строительства АЭС на территории Казахстана лично я отношусь положительно. Однако прежде чем государство решит строить АЭС, оно должно изучить мировой опыт строительства АЭС, их эксплуатирования, опыт России, Франции, Японии. Во-вторых, следует подготовить квалифицированные, грамотные кадры, и тогда, надеюсь, проблем не будет. Благодаря АЭС Казахстан будет иметь огромное преимущество: жители будут иметь дешевое электричество, страна не будет покупать электроэнергию у киргизов и россиян, а уже сама сможет экспортировать и зарабатывать на этом. — Вас не пугает, что в случае неучтенных ситуаций трагедия может повториться уже на нашей земле? — Такое может произойти где угодно. Я всегда привожу в пример авиакатастрофы: да, бывает, что разбиваются самолеты, гибнут люди, но ведь от этого достижения человечество не отказывается. Опыт, конечно, печальный, но, во-первых, уровень безопасности на авиатранспорте в десятки, а то и сотни раз ниже, чем, например, на наземном автомобильном транспорте или железнодорожном, во-вторых, изучая опыт аварий, конструкторы выпускают новые более надежные самолеты, усовершенствованные с учетом предыдущих недоработок. И люди продолжают летать, они не отказываются от этого комфорта. Вот так же и с АЭС. — Поддерживаете ли вы контакты с ликвидаторами аварии на ЧАЭС из других стран? — Конечно. Почти со всеми, с российскими, украинскими, кыргызскими. Мы созваниваемся, переписываемся, они в курсе наших событий, а мы знаем, что у них происходит. До недавнего времени общались и с узбекскими чернобыльцами, но их телефон поменялся, и мы не можем к ним дозвониться, а они почему-то не сообщают о себе и своих новых контактах. Но, думаю, это временно. Честно говоря, наша организация гремит не только по Казахстану, но и по СНГ, нашу организацию знают и на Украине, и в России, и в Беларуси. На все международные конференции, которые проводятся в Москве и Киеве, нас приглашают. Но я не могу поехать из-за финансовых трудностей, хотя всегда высылаю доклады на тему, которую они просят. А так мы единственная организация, которую знают и приглашают. — Сегодня мы с вами встречаемся в пресс-центре, где вы проводите собрание с членами своей организации. У вашей организации нет своего офиса? — Раньше у нас был офис в Доме офицеров, который принадлежал Министерству обороны. Теперь министерство передало Дом Армии частным структурам, которые потребовали с нас арендную плату за офис, но, к сожалению, мы не в состоянии себе это позволить, поэтому ушли и встречаемся так, на задворках, так же проводим и собрания. — Вы существуете не первый год, а все никак не объединитесь, я так поняла, что у вас конфликт между представителями чернобыльцев из других регионов. В чем загвоздка? — К сожалению, мы действительно не можем объединить все регионы в один кулак, потому что, во-первых, каждый председатель имеет свои амбиции, во-вторых, каждый в той или иной степени зависим от власти. Когда мы предлагаем объединиться, обязательно один из председателей, который имеет «кормушку» во власти, становится против объединения, потому как он может эту «кормушку» потерять. У нас есть председатели, которые имеют хоть какой-то, но бизнес, понимаете, и это опять же при поддержке «сверху». Из-за таких вот нюансов у нас нет единой организации, мы не находим поддержки и понимания друг у друга. А так мы, конечно, контактируем. — Как вы отметили печальный юбилей — 25-летие аварии на ЧАЭС? — Мы открыли выставку памяти ветеранов ЧАЭС в Центральном государственном музее. Если быть точным, мы данную выставку открыли еще в 2005 году, а сейчас ее дополнили. Рядом с нашей выставкой также организовало свою Генеральное консульство Украины. 26 апреля провели выставку памяти. Честно говоря, возможности открыть этот уголок мы добивались целых два года, но все-таки добились, она до сих пор, к сожалению, является единственной в своем роде по всему Казахстану. 26 апреля исполнилась 25-я годовщина аварии на ЧАЭС, значимая дата, даже ООН отмечает ее. В связи с этим мы обратились к акиму Алматы с просьбой помочь организовать благотворительный обед и для нас, и для вдов, и для матерей ликвидаторов аварии на ЧАЭС. Нам в письменном виде ответили, что средств в бюджете города на это мероприятие нет! Мы считаем, что такой ответ недостоин городских властей. Ведь мы не каждый же год обращаемся с подобными просьбами. Копию этого ответа мы обязательно отправим президенту и считаем, что за такой ответ аким и все виновные должны лишиться своих постов. Это позор, понимаете! — Может, вопрос банальный. Вот если бы тогда, в 1986-м, вы знали, что все будет так, как с вами произошло, вы бы поехали добровольцем в Чернобыль? — Знаете, сейчас на этот вопрос я не могу ничего ответить. Потому что тогда у нас отношение было другое. Мы считали за честь, воспринимали как долг помочь как-то своей стране, мы были востребованы. От нас действительно государство и народ ждали помощи, нашего ратного труда. Мы это чувствовали и знали. Но вот сейчас я не знаю, честно. Мне тяжело именно на этот вопрос ответить. — Не дай Бог, чтобы подобное повторилось, но если вдруг призовут уже ваших детей на ликвидацию последствий аварии, подобной Чернобылю, что бы вы сделали? — Честно говоря, я бы своего ребенка отговорил. Не знаю, какое у него было бы отношение к этому, но я постарался бы это сделать. Если бы меня родители в те годы отговаривали, то я однозначно не послушался бы и обязательно поехал бы. У нас воспитание такое было, чувство патриотизма. Мы воспитывались на примерах наших отцов-фронтовиков, на подвигах героев гражданской войны, смотрели идеализированные фильмы, и книги такие читали. А послушается ли меня мой сын, я не знаю. Комментарий читателя Желающих строительства атомной станции предлагаю переселить в опустевший Токио, пусть «живут» как хотят, а я в Семее уже нахватался радиации...