, 
Казахстан в Каспийском регионе: противоречивая последовательность
Анализ событий последних двух лет позволяет выявить следующие неоднозначные тенденции политики Казахстана на Каспии.
С подписанием в 1998–2003 годах серии соглашений с Россией и Азербайджаном о разграничении дна Каспийского моря Казахстан фактически уже решил для себя основной каспийский вопрос, связанный с определением правового статуса и территориальным разграничением дна и акватории Каспия. Единственным неопределенным участком морских рубежей Казахстана является его граница с Туркменистаном. Вместе с тем каких-либо споров и проблем в отношениях Астаны и Ашхабада по этому поводу до сих пор не проявлялось.
С учетом данного обстоятельства Казахстан с недавних пор настаивает на том, чтобы вопросы разграничения морского дна решались исключительно между сопредельными странами. В частности, такую позицию республики озвучила в ходе прошедшего 19–20 июля 2011 года в Москве 29-го заседания специальной рабочей группы (СРГ) по выработке конвенции о правовом статусе Каспийского моря представитель МИД РК. С другой стороны, на более высоком официальном уровне Казахстан выражает свою заинтересованность в долгожданном решении каспийского вопроса. В частности, согласование и принятие соответствующей конвенции признано «важным политическим шагом в международно-правовом обеспечении освоения казахстанского сектора Каспийского моря (КСКМ)».
Судя по всему, Казахстан заинтересован в создании в перспективе четких и стабильных «правил игры» в Каспийском регионе. Пока же он пытается извлечь для себя определенные политические дивиденды, пытаясь выступать в качестве медиатора в отношениях между другими прикаспийскими странами. Правда, безуспешно, так как последние практически не воспринимают его в этом качестве.
В рамках освоения КСКМ наша страна вышла на заключительный этап, связанный со стабилизацией добычи нефти и газа. Основными целями, которые предстоит достигнуть на данном этапе, являются выход морской добычи углеводородов на стабильно высокий уровень и преобладание в морских операциях эксплуатационной деятельности.
По данным Министерства нефти и газа РК, на июнь 2011 года на КСКМ выявлено более 120 перспективных структур, прогнозные ресурсы которых оцениваются в 8 млрд тонн условного топлива, в том числе 4,5 млрд тонн нефти. Казахстаном заключен 201 контракт на недропользование по углеводородному сырью, из которых 15 подписаны в формате соглашения о разделе продукции (СРП).
При этом обращают на себя внимание некоторые сбои в рамках сотрудничества Казахстана с Россией в рассматриваемой сфере. Прежде всего это выразилось в выходе в прошлом году одной из ведущих российских нефтяных компаний «ЛУКОЙЛ» из проектов освоения участков Аташский и Тюб-Караган, где после проведения буровых работ ничего не было найдено. Пока что «ЛУКОЙЛ» осваивает еще два казахстанских морских участка — Жамбай Южный и Южное Забурунье. В то же время компания, судя по заявлениям ее представителей, столкнулась здесь с мелководьем и отсутствием способного работать в этих условиях бурового судна. Поэтому есть риски возможного пересмотра «ЛУКОЙЛом» своих отношений с Казахстаном не в пользу последнего.
Отсутствие углеводородов наблюдается и на месторождении Курмангазы, которое осваивается совместно с Россией, так же как и входящие в юрисдикцию РФ месторождения Хвалынское и Центральное. Тем самым определенные выгоды от соответствующего сотрудничества имеет только Астана. Кстати, во время рабочего визита 17 марта 2011 года президента РК Нурсултана Назарбаева в Россию и его встречи с председателем российского правительства Владимиром Путиным последний фактически посетовал своему собеседнику по этому поводу. Это можно расценить как завуалированный сигнал о том, что Москва взамен выполнения договоренностей по Курмангазы ожидает от Астаны положительного решения каких-либо других, отвечающих ее интересам, вопросов межгосударственного взаимодействия.
В связи со всеми этими обстоятельствами наиболее выигрышным моментом для России в рамках сотрудничества с Казахстаном в нефтегазовой сфере представляется ее транзитный потенциал. В данном случае речь идет об экспорте значительной части казахстанских энергоресурсов через территорию России.
Еще более сложной выглядит ситуация вокруг месторождения Кашаган, сроки добычи нефти на котором неоднократно переносились международным консорциумом по разработке Северо-Каспийского проекта. В последнее время казахстанские власти заняли довольно жесткую позицию в отношении последнего, стремясь избежать очередного переноса. Особенно показательным в этом плане стало заявление президента РК, озвученное в ходе его рабочей поездки в Атыраускую область 16–17 сентября 2011 года, о том, что начало добычи первой нефти на Кашагане по срокам переноситься не будет. В данном случае речь идет о получении первой кашаганской нефти в конце 2012 года в рамках первой фазы реализации данного проекта. При этом предусматривается объем добычи в 370 тыс. баррелей в день.
Похоже, что такое заявление главы государства подействовало на участников консорциума. Так, обозначенные им сроки добычи нефти подтвердил в одном из своих интервью глава итальянской нефтяной компании Eni Джузеппе Реки. Также, по его словам, первая фаза кашаганского проекта завершена более чем на 90%. Кроме того, пресс-служба компании–оператора проекта North Caspian Operating Company (NCOC) распространила в конце сентября 2011 года среди СМИ сообщение о близости к завершению подготовительных работ для ввода в эксплуатацию объектов в рамках первого этапа разработки Кашагана. Всего с начала буровых работ на данном месторождении пробурена 41 скважина, из которых 20 оценочные, остальные — эксплуатационные. Правда, позднее консорциум все-таки взял отсрочку до июня 2013 года.
Наблюдаются серьезные разногласия между консорциумом и казахстанским правительством. Во-первых, по концепции второй фазы реализации кашаганского проекта, которая была отклонена Министерством нефти и газа РК как неэффективная. Нужно отметить, что министр нефти и газа Сауат Мынбаев еще в апреле прошлого года сообщил о вероятности переноса сроков реализации данной фазы с 2018 до 2021 года. Но в целом все будет зависеть от договоренностей между правительством и акционерами NCOC. Кстати, премьер-министр Карим Масимов в январе в своем интервью газете «Коммерсантъ» сообщил, что данные переговоры будут завершены в ближайшее время. Однако отсутствие до сих пор какой-либо информации по этому вопросу дает основание полагать, что к взаимоприемлемому соглашению стороны пока не пришли.
Во-вторых, по бюджету первой фазы освоения месторождения. Так, Миннефтегаз настаивает на уменьшении предложенной консорциумом суммы на $7 млрд. В тоже время в обмен на некоторое увеличение бюджета казахстанские власти пытаются добиться от акционеров NCOC ряда так называемых «компенсационных мер», включая поставки производимого на Кашагане товарного газа исключительно на внутренний рынок Казахстана. Но в любом случае первую нефть на Кашагане консорциум должен выдать не позднее согласованных сроков.
На этом фоне сравнительно позитивно развивается соответствующее сотрудничество Казахстана с Индией. По соглашению между национальной компанией «КазМунайГаз» и индийской ONGC Videsh Limited последняя получила 25% акций в проекте освоения месторождения Сатпаев. Общий план инвестиций индийской стороны в данный проект предполагает $400 млн. При этом доля ONGC Videsh Limited может быть увеличена до 35%.
В целом очевидно, что каспийская политика Казахстана является зеркальным отражением его внешнеполитического курса, отличающегося не только своей многовекторностью, но и непоследовательностью и противоречивостью. Такой подход зачастую приводит к несоответствию тех или иных вопросов, решаемых в угоду определенной конъюнктуре, официальным стратегическим установкам. Постоянное лавирование республики между интересами более весомых геополитических «игроков» на Каспии не всегда позволяет объективно оценить степень выгоды или, наоборот, ущерба для нее в контексте конкретных результатов дву- или многостороннего сотрудничества. А ставка на КСКМ как своего рода ключевой инструмент реализации своих интересов в данном регионе в этих условиях не всегда оправданна. Тем более когда прогнозные оценки относительно различных нефтегазовых месторождений оказываются в той или иной степени далеки от реальности.
