, 
Почему у бедности женское лицо – Мозговой Штурм (видео)
Почему в Казахстане женщины зарабатывают почти вполовину меньше мужчин? Из двух миллионов женщин, у которых нет фиксированного источника дохода, 1,3 миллиона – жительницы сельской местности. По каким причинам сельские женщины бедней городских? Что такое гендерное бюджетирование? Есть ли гендерное неравенство в том, что заключенным женщинам выделяют в год четыре пары носков, а мужчинам – шесть. И кого беспокоит тот факт, что женщина в период беременности выпивает больше воды?
Об этом в рамках проекта дискуссионной площадки «Мозговой штурм» в студии мультимедийного портала Exclusive говорили приглашенные эксперты:
Маргарита Ускембаева, президент Института равных прав и равных возможностей Казахстана, детский психолог;
Шолпан Айтенова, исполнительный директор Zertteu Research Institute;
Ельдар Исин, помощник депутата Мажилиса Парламента РК И. Смирновой;
Карлыгаш Еженова, главный редактор мультимедийного портала Exclusive.
Карлыгаш Еженова: Тема нашей сегодняшней дискуссии: «Феминизация бедности». Вы знаете, я думала, что этот термин придумала я сама, но сегодня я выяснила, что это достаточно устойчивый международный термин. Если его перевести на обычный язык, я бы назвала нашу сегодняшнюю дискуссию так: «У бедности женское лицо». Но, возможно, я не права, в силу своей гендерной принадлежности сгущаю краски. Скажите, пожалуйста, что думаете вы по этому поводу? Действительно ли сегодня в Казахстане, да не только в Казахстане, у бедности женское лицо?
Заработная плата мужчин и женщин: 100 против 67
Маргарита Ускембаева: На самом деле, вы абсолютно правы, это, к сожалению, глобальный тренд, и у бедности, действительно, ярко выраженное женское лицо, и Казахстан тоже не является исключением. В подтверждение я могу привести такой простой макроэкономический показатель, как соотношение заработной платы женщин и мужчин. К сожалению, он практически не менялся, еще в начале 2000-х годов эксперты ООН подчеркивали, что соотношение 67 процентов заработной платы от мужской составляет именно зарплата женщины, т.е., соотношение 100 процентов к 67 процентам. Это соотношение остается по прежнему актуальным. Даже в январе была встреча экспертная в Астане, и представитель госструктур заявил о том, что соотношение составляет даже 61 процент. Т.е., по одному этому показателю, можно сказать, что у бедности женское лицо. Вообще, можно говорить о соотношении населения в стране: женщин чуть больше, чем мужчин. Очень высокий процент бедных среди сельских жителей, происходит сегрегация бедности по месту проживания, по региону: сельские женщины беднее, чем городские женщины, потому что имеют меньший доступ к рынку труда.
Карлыгаш Еженова: Скажите, это наша региональная проблема или это проблема характерная для всех развивающихся стран в принципе?
Маргарита Ускембаева: В принципе, это проблема характерна для всех развивающихся стран, и мы не являемся исключением. Но у нас есть то, что поможет преодолеть разрыв между мужским и женским благосостоянием. У нас достаточно природных ресурсов, и наше правительство часто себя позиционирует как страна богатая, богатая ресурсами, это и поможет снять это противоречие.
У истинной бедности лицо сельчанки
Карлыгаш Еженова: Шолпан, у вас есть какие-то данные, которые подтверждают или опровергают вот этот тезис, макроэкономически, статистически?
Шолпан Айтенова: Женщины в нашей стране являются наиболее экономически уязвимым слоем населения по сравнению с мужчинами, и в то же время, надо отметить, что у нашей бедности не только «женское лицо», но еще «сельское лицо». То есть, у нас разделение идет не только между женщиной и мужчиной, но между городом и селом. Согласно статистике, экономически активное население, самозанятое население, которое пользуется собственным источником доходов и не имеет фиксированного источника доходов, составляет более 2 миллионов человек, из них 1,3 миллиона проживает в сельской местности. При этом, такое соотношение верно и для мужчин, и для женщин. Например, в прошлом году в государственный бюджет от Алматы поступило налогов на сумму в 1,3 триллиона тенге, в тоже время, из Южно-Казахстанской области в госбюджет поступило 240 миллионов тенге. И это при том, что в ЮКО население больше, чем в г. Алматы. В Алматы официально проживает 1,5 - 1,7 миллиона человек, а в ЮКО - 2,7 миллиона человек.
Карлыгаш Еженова: Чем вы это объясняете?
Шолпан Айтенова: Я объясняю это тем, что, во-первых, в экономически уязвимом положении, с меньшим, низким уровнем дохода находятся в основном женщины, если брать статистику. Во-вторых, в ЮКО преобладает сельское население. И поэтому, даже если мы будем разделять городских и сельских женщин, женщины в селах находятся в еще более уязвимом положении. Это показывает истинное лицо вот этой женской бедности.
Маргарита Ускембаева: Я еще хотела дополнить. В 2004 году мы проводили гендерное исследование на тему: «Гендерный аспект воздействия либерализации экономики на занятость в сельском хозяйстве Казахстана в контексте присоединения к ВТО», мы проводили анализ. Мы взяли сельские области ВКО, Алматинскую область обследовали, и встречались с главами фермерских хозяйств на тот момент. И, надо сказать, что в процентном соотношении главами фермерских хозяйств в основном являются мужчины, а не женщины, и этому тоже есть объяснение. Единственная женщина, которую мы встретили - глава фермерского хозяйства, она просто бывший агроном, в советское время была агрономом в своем селе, затем она имела доступ к оборудованию, к средствам производства сельскохозяйственного, и она могла в свое время вот это все получить, имела доступ к ресурсам. Соответственно, ее фермерское хозяйство было устойчиво. И вот особенность и различие вот этих фермерских хозяйств, возглавляемых женщиной, заключалось в том, что женщины круглый год поддерживали своих односельчан продуктами, оказывали им социальную помощь, в отличие от мужчины- владельца фермерских хозяйств. Хотя в процентном соотношении мужчин-руководителей больше. А с точки зрения, занятости в сельском хозяйстве, женщины менее заняты в сельскохозяйственных работах, потому что в основном они не умеют водить трактора, не владеют средствами электротехнического оборудования и т.д. То есть это прерогатива мужчин. Женщины выполняют малоэффективную, малооплачиваемую сезонную работу, соответственно, они имеют меньше дохода.
Карлыгаш Еженова: Но при этом самую тяжелую физическую работу.
Маргарита Ускембаева: Конечно. Там тяпочку просто берут, пропалывают грядки, получается, сорняки убивают, и потом, когда идет сбор урожая, они собирают его, обрабатывают, по сути, они выполняют самую основную результативную часть вот этого технологического процесса в сельском хозяйстве. Но, получают наименьший результат в виде материального вознаграждения.
Карлыгаш Еженова: Ельдар, вы согласны с тем, что у бедности в Казахстане женское лицо?
Ельдар Исин: Да, я думаю, в целом я согласен, что экономические проблемы больше бьют по женской части населения, тем паче, что в наших условиях, как все, наверное, заметили, когда индивидуальные предприниматели, которые заняты, скажем так, «челночным» бизнесом или торговлей на различных базарах, это в основном женщины.
Гендерное бюджетирование и дисбаланс на рынке труда
Карлыгаш Еженова: Вот вы знает, интересная вещь получается - между гендером и экономикой есть прямая связь, исходя из тех фактов, которые вы сейчас привели. Наверное, в силу этого опять вошло в моду такое словосочетание, как гендерное бюджетирование. Вы можете очень коротко и очень внятно сказать, что это такое?
Маргарита Ускембаева: Точнее, речь должна идти о гендерно чувствительном бюджете, о гендерно ориентированном бюджетировании. Это такой бюджет, который в равной мере и справедливо учитывает интересы и потребности и женщин, и мужчин, и девочек, и мальчиков. Это, если коротко и внятно.
Понятно, чтобы учесть интересы, опять же потребности, необходимо измерить эти интересы и потребности, знать особенности, потребности и интересы сельских женщин, девочек, городских женщин и мужчин и т.д. То есть, для того, чтобы реализовать действительно вот этот сам принцип гендерного бюджетирования, еще требуются специальные исследования, специальный анализ.
Карлыгаш Еженова: Вы можете привести примеры гендерного дисбаланса в гендерном бюджетировании, буквально на пальцах. Что это? Вот в тех школах, в селе, в городах, что это такое?
Маргарита Ускембаева: Понимаете, говорить о гендерном дисбалансе трудно. Потому что у нас нет изначально гендерно дизагергированных статистических данных по отраслям. Сколько девочек обучается в сельской школе или мальчиков, сколько сельских школ обеспечены спортивным инвентарем, какого рода спортивный инвентарь в этих школах имеется, и насколько он учитывает потребности и интересы девочек. То есть, надо полагать, что есть какие-то виды спорта, которые преимущественно более доступны девочкам, в силу каких-то физических характеристик, какие-то мальчикам. Ну, вот такого учета у нас, к сожалению нет.
Карлыгаш Еженова: То есть, грубо говоря, есть футбол для мальчиков, волейбол, хоккей, но нет, к примеру, спортивной гимнастики для девочек? Какие еще примеры вы можете привести? В чем это еще выражается?
Маргарита Ускембаева: С точки зрения доступа к рынку труда, то есть речь идет о женской и мужской занятости. Если мы говорим, что даже в группе самозанятых выше процент женщин, то это говорит о том, что у нас нет отраслей, которые сугубо женскими считались бы, та же легкая промышленность скажем, у нас ее практически нет. У нас оказывается есть Ассоциация легкой промышленности, а самой легкой промышленности нет. Конечно, к сожалению, есть то, что относят к сугубо женским профессиям. Например, в социальной сфере преимущество представлены женщины, то же здравоохранение, та же система образования, там преимущество заняты женщины. В сфере образования порядка 81 процента занятых - именно женщины, но ведь именно в образовании низкие заработные платы и отсутствуют какие-то там преференции со стороны государства для женщин, занятых учительской деятельностью. Вот такой гендерный дисбаланс на рынке труда, который ярко представлен в сфере занятости. У нас же не открываются новые предприятия, нет новых заводов, не появляются новые виды какой-то деятельности и занятости, которые могли бы действительно привлечь женщин, тем самым снизив уровень женской безработицы.
Шолпан Айтенова: Я не могу, наверное, согласиться с тем, что гендерный бюджет - это формирование бюджета с учетом гендерной потребности мальчиков и девочек. Невозможно рассчитать, к примеру, расходы на асфальтирование дорог, исходя из того, сколько автовладельцев есть ездят по этим дорогам, кого среди них больше, мужчин или женщин. Вполне может оказаться, что десять лет назад было больше мужчин, а сейчас вполне возможно, что - равное количество мужчин и женщин. Наверное, гендерный бюджет это больше понятие того, какие последствия оказывают на мужчин и женщин бюджетные расходы, с точки зрения, что женщины в более уязвимом положении находятся.
А если брать пример, гендерного дисбаланса, я могу привести простой пример из последнего исследования нормативного содержания осужденных в тюрьмах, в местах заключения. В год на содержание одного мужчины-осужденного выделяется 6 пар носок, для осужденной-женщины - 4 пары носок. Гендерный дисбаланс в чем заключается? Здесь надо изучать как последствие, может ли там женщина за год сносить 4 пары носок, или ей тоже необходимо 6 пар, есть ли в этом гендерное неравенство, или, может быть, женщины более бережливы? То есть нельзя определенно делить и говорить, что у нас ровно столько должно делиться на мужчину или женщину. У нас светское государство, и у нас очень гендерно нейтральный бюджет, т.е., у нас формируется бюджет из потребностей, из необходимости, как бы обеспечение социальной справедливости, а не разделение потребностей мужчин и женщин.
Маргарита Ускембаева: Я позволю себе вступить в полемику с Шолпан, относительно гендерно нейтральных бюджетов. Мы, конечно, настаиваем на том, что бюджеты должны быть гендерно чувствительными, в этом мы сами убедились на практике, анализируя местные бюджеты в Южно-Казахстанской и Жамбылской областях в рамках небольшого пилотного проекта: «Анализ соответствия бюджетирования интересам и потребностям девочек и женщин». Так вот, в селе Казыгурт мы анализировали доступ к качественной питьевой воде, и проводили гендерно дезагергированный анализ. Выяснилось, что нормы потребления воды разные для мужчин и женщин. Это связано с тем, что, например, беременные женщины употребляют больше воды, чем мужчины, и даже больше, чем другие женщины, которые не беременны на тот момент. Есть даже нормы употребления воды, которое разработано Всемирной Организацией Здравоохранения, и это нужно всегда учитывать. Особенно у нас. Еще один анализ проводился с точки зрения доступа к качественным медицинским услугам беременных женщин в Шымкенте. Насколько беременные женщины имеют доступ к качественным медицинским услугам, в чем специфика и особенности потребностей беременных женщин? То есть, надо очень четко сегментировано подходить, рассматривать все вопросы, особенно гендерный подход этим отличается, он учитывает всегда интересы уязвимых групп, в данном случае мы говорим о беременных женщинах, мы говорим о сельских женщинах.
Также в рамках нашего пилотного проекта мы проводили анализ доступа к услугам граждан с инвалидностью в районе Сарыагаша. Почему именно Сарыагашский район? Да потому что в ЮКО вообще проживает 2,7 миллиона человек , это самая высокая плотность населения в Казахстане, здесь самая высокая репродуктивная активность, соответственно самая высокая рождаемость и, к сожалению, как показал наш анализ, очень высокая степень инвалидизации населения. Тогда, конечно же, необходимо учитывать эту особенность, и, именно с точки зрения гендерного подхода также.
Справедливое перераспределение средств
Карлыгаш Еженова: Скажите, пожалуйста, если вдруг все-таки, принципы гендерного бюджетирования будут внедрены, что это значит, что бюджет нужно увеличить? Или это будет какая-та реструктуризация бюджетных расходов с тем, чтобы повысить их эффективность?
Маргарита Ускембаева: На самом деле введение гендерного ориентированного бюджетирования не предполагает увеличение объема бюджетных средств, а всего лишь справедливого перераспределения средств в рамках имеющегося бюджета. То есть, это социально-экономическая технология, всего лишь и за этим не следует видеть какие-то там политические призывы и позывы.
Шолпан Айтенова: Но, это, конечно, не так однозначно, как кажется: если вдруг мы решим внедрять гендерные бюджеты у нас, то, сразу бюджет останется в тех же объемах, мы внутри там эффективно перераспределим, и, все, гендер станет сбалансированный. На мой взгляд, это не так! Если привести пример, в чем может заключаться гендерный бюджет, это, наверное, больше в оценке прогнозов влияния воздействия бюджетных расходов на гендерные возможности, снижению экономической уязвимости женщин. Такой простой пример: занятость наших женщин в сфере малого и среднего бизнеса, вообще в сфере бизнеса. 80 процентов женщин заняты именно в МСБ – это рынки, например, 40 процентов женщин заняты в среднем бизнесе - парикмахерские, нотариальные конторы и т.д. и, может быть, только 5 процентов женщин занята в крупном бизнесе. И тогда надо смотреть, поддержке какого бизнеса отдает приоритет государство: крупного или малого. В тоже время, очевидно, когда закрываются рынки, они часто подвергаются поджогам. Кто остается без источников дохода? Женщины. Возможно, они единственные кормильцы своей семьи. Тогда нужно смотреть на гендерный бюджет с точки зрения последствий, которые они оказывают на бюджетные расходы, или бюджетные приоритеты влияют на экономику и на положение женщин в целом в стране.
Но, здесь очень трудно согласиться с тем, что бюджет не изменится. Если мы захотим внедрять гендерный бюджет, то нам, наверное, придется все-таки увеличить этот бюджет. К примеру, вы знаете, сколько стоит сегодня пособие по утере кормильца? 19 тысяч тенге в месяц на одного ребенка. А кто по утере кормильца являются получателями? 80 процентов, а то, наверное, и 90 процентов, это женщины. И это та сумма, на которую нужно выжить этой семье, этой женщине, если у нее нет возможности работать. И в этом плане возникает вопрос: какова роль государства в обеспечении вот этой социальной справедливости?
Маргарита Ускембаева: Я хотела уточнить для чего нужно прогнозирование бюджетной политики. Для того, чтобы через внедрение принципов гендерного бюджетирования учитывать интересы и потребности, в том числе и уязвимых групп женщин и девочек, тех же мужчин и мальчиков. Гендерное бюджетирование необходимо.
Как это работает в других странах
Карлыгаш Еженова: Приведите, пожалуйста, примеры как это работает в других развивающихся странах. Я так понимаю, проблема гендерного бюджетирования в основном актуальна для таких стран как Казахстан, для стран догоняющего развития, назовем их так. А есть какие-то примеры, когда при внедрении этого принципа, привело к каким-то ощутимым результатам?
Шолпан Айтенова: Впервые гендерный бюджет, упоминание вообще гендерного бюджета появилось в 80-е годы в Австралии. Потом этот подход переняли такие страны как Канада, Соединенное Королевство, другие развитые страны. В этих странах гендерное бюджетирование означает анализ влияния бюджетных расходов на снижение этой уязвимости и снижение экономического расслоения между мужчинами и женщинами. Здесь рассматривается несколько аспектов: это занятость женщин, например, на государственной службе или негосударственной службе. Второе: уровень бедности рассматривается. Третье: поддержка бизнеса или какое-то государственное регулирование с точки зрения бизнеса. В этом аспекте выясняется, кого регулируют, или эти субсидии, или какие-то преференции законодательные, кому больше помогают, женскому бизнесу или мужскому…
Карлыгаш Еженова: В какой-то одной из стран, я не помню, азиатского региона, кажется, на Филиппинах отменили то ли КПН, то ли НДС…
Маргарита Ускембаева: Да-да, в налоговой политике произошли изменения с точки зрения гендерного бюджетирования. Но часто бытует такое мнение, что гендерное бюджетирование необходимо внедрять в менее развитых странах, а развитые и так хорошо живут. Нет – однозначно! Принципы гендерного бюджетирования в равной мере очень важны и актуальны как для развивающихся стран, так и для развитых. Я была на Филиппинах в 2008 году, понятно, что это бедная страна, развивающая страна, но тем не менее, они еще в 1995 году внедрили принципы гендерного бюджетирования, только потому что у них очень активное феминистское движение, на самом деле. В Австрии другая история, они тоже внедрили принципы гендерного бюджетирования, но придерживаясь такого отраслевого принципа: они взяли один сегмент - положение врачей и улучшили его с учетом принципа гендерного бюджетирования. То есть, в любых странах разного уровня развития принципы гендерного развития очень актуальны.
Гендер – это и про мужчин тоже
Карлыгаш Еженова: Ельдар, поскольку вы сегодня представляете лучшую половину человечества, как вы думаете, даже у меня сейчас возникает когнитивный диссонанс, ведь гендерное бюджетирование это же не только про женщин, это ведь и про мужчин тоже. Вы можете назвать какие-то уязвимые точки, где вы считаете, что гендерное бюджетирование должно защищать интересы мужчин тоже? Например, буквально сегодня я читала, какую-то жуткую статистику: снижается репродуктивная функция мужчин, это просто бедствие на самом деле и для женщин.
Маргарита Ускембаева: Именно молодых мужчин.
Карлыгаш Еженова: Да, самое тревожное, что для молодых мужчин тоже.
Ельдар Исин: Да, безусловно, хотя по большей части я и согласен со спикерами присутствующими здесь, но есть некоторые моменты, на которые я хотел бы обратить внимание. В частности, это средняя продолжительность жизни, мужская и женская. Как известно, мужчины у нас в стране, да и во всем мире, живут меньше, чем женщины. В Казахстане это разница в среднем составляет 11 лет. Эта неприятная статистика говорит в пользу женщин. К тому же пенсионный возраст мужчины достигают позже, в более пожилом возрасте, чем женщины. Ну, наверняка, есть еще моменты, но я так сразу не вспомню.
Карлыгаш Еженова: Шолпан, у меня к вам вопрос, а как сегодня формируется бюджет, есть хотя бы какие-то намеки на то, что он как структурирован на определенные социальные группы?
Шолпан Айтенова: Если говорить о нашем бюджете, государственном бюджете, казахстанском бюджете, как он формируется, то он больше является социально ориентированным и гендерно нейтральным. Исходя из социальных потребностей, большая часть расходов, например, того же республиканского бюджета, направляется на образование, здравоохранение, социальную защиту, но в тоже время, там нет конкретного распределения, направленного на женщин или на мужчин. Если говорить о дисбалансе внутри бюджета по направлениям расходов, то меньше всего расходов - 1,5 процента всего республиканского бюджета - идет на культуру и спорт. И здесь можно сказать, что именно работники культуры или спорта получают очень маленькую зарплату, независимо от того женщины или мужчины, вот этот дисбаланс можно увидеть.
Карлыгаш Еженова: То есть, вы хотите сказать, что присутствует отраслевой бюджет – культура и спорт, здравоохранение, образование. И речь сейчас идет о том, чтобы внутри каждой отрасли рассмотреть некую реструктуризацию уже с учетом того гендерного состава, который работает в этой отрасли?
Шолпан Айтенова: Абсолютно верно. Мы хотим внедрять какие-то гендерно чувствительные механизмы, инструменты в формирование бюджета, но, здесь необходимо рассматривать уже не все отрасли. Например, мы не можем рассматривать с точки зрения гендера оборону. Может быть, бюджет обороны. Например, это может быть до 30 процентов республиканского бюджета, и он может быть абсолютно мужским. Но это не значит, что он гендерно нечувствительный. Это в целом вопрос национальной безопасности, а не того, сколько женщин занято в этой сфере.
Но, в других сферах, существует экономическая уязвимость для женщин, которые находятся в декретном отпуске, потому что становятся менее конкурентоспособными, более экономически уязвимыми. И тогда возникает вопрос о выравнивании экономических возможностей этих женщин.
Помните трехлетнее движение за справедливый декретный, когда даже хорошо зарабатывающим женщинам государственная система социального страхования снизила декретные до фиксированного уровня в 720 тысяч тенге. Хотя хорошо зарабатывающая женщина могла бы получить до 2 миллионов тенге пособий, в соответствии с доходами до беременности.
Карлыгаш Еженова: Вот я как раз и хотела сказать, что по моим наблюдениям, сколько бы не звучала риторика про гендерное равенство, про социально ориентированный бюджет, мы видим ровно противоположенные тенденции. И я хотела бы вам задать вопрос, насколько мне известно, в Казахстане про это гендерное бюджетирование говорят как минимум уже десять лет. С чего вы взяли, что в этом году вообще что-то измениться? Это первое. Во-вторых, с чего вдруг именно в этом году вспомнили про гендерное бюджетирование, когда ни то что про какое-то гендерное бюджетирование, тут бы просто бюджет собрать, вы же видите, что происходит с налогами и с бюджетным дефицитом?
Должна быть инициатива «снизу», гражданский голос
Маргарита Ускембаева: Я бы хотела сказать о том, что заметила позитивный тренд, 27 мая 2016 года госсекретарь Республики Казахстан Гульшара Абдыкаликова сделала заявление о том, что будет внедряться гендерное бюджетирование. То есть, официально власть признает важность и необходимость гендерного бюджетирования.
Карлыгаш Еженова: Не обольщайтесь в очередной раз.
Маргарита Ускембаева: Да, тем не менее, уже есть какая-та уверенность. Теперь надо понимать, что до этого, все эти инициативы по внедрению гендерных бюджетов исходили как бы извне, от внешних факторов. Тот же ЮНИФЕМ, сейчас это - ООН-женщины, у них был проект, ну как-то он немножко заглох. Сейчас я смею утверждать, что все-таки это инициатива снизу. Когда происходит инициатива снизу, только тогда, на мой взгляд, будет успех. Потому что, как я говорю, нам удалось местные бюджеты проанализировать с точки зрения гендерно чувствительного анализа. Так вот с какого перепугу, вы правы в этом году как раз таки истекает срок действия десятилетнего документа «Стратегия гендерного равенства РК на 2006-2016 гг.». И сейчас будет к концу года принят новый документ, и, вероятнее всего, он будет называться: «Концепция гендерной политики», и у нас, во всяком случае, у гражданского общества, есть возможность сделать рекомендации вот в этот новый документ. И внести еще один новый раздел, потому что до сих пор этого документа не было. Потом очень важно, на самом деле мы говорим в целом о гендерной политике в Казахстане, о страновом контексте. Мы сделали вывод, что стратегия гендерного равенства была неуспешной, по очень простой причине, потому что она не финансировалась. Соответственно, пока нет государственного бюджетирования какой-то конкретной государственной программы или проблемы, эти проблемы решать она не будет. И отдавать на откуп местным бюджетам, это просто такое заигрывание с обществом. Поэтому я уверена в том, что все-таки подвижки произошли, и сейчас образовалась такая ситуация, когда гражданское общество может заявить о необходимости и нас услышат.
Ельдар Исин: Я бы хотел дополнить немного. В тех странах, где гендерно ориентированные бюджеты используются уже давно, более двадцати, а то и тридцати лет, прежде чем приступить непосредственно к бюджетированию на следующий год, составление бюджета на следующий год, начинается огромная, тщательная и кропотливая работа по анализу эффективности использования бюджетных средств за предыдущий бюджетный период. То есть, до составления бюджета на следующий год, проводится анализ именно с точки зрения гендерной ориентированности, анализ использования предыдущего бюджета. Также хотелось сказать, что может быть как раз именно кризис и несколько подталкивает нас к более эффективному использованию бюджетных средств, и с этой точки зрения, гендерно чувствительный бюджет, очень хорошее средство для более эффективного и рачительного использования государственных денег.
Шолпан Айтенова.: У нас в стране для реализации тех или иных реформ есть всегда две причины. Это - наличие политической воли, и второе, это такое непреодолимое желание, соответствовать каким-то международным стандартам или быть во главе каких-то рейтингов. И поэтому предпосылки на сегодняшний день есть, первые предпосылки это то, что наше стремление войти вот эту 30-ку развитых стран, в этот клуб ОЭСР. Даже команда ОЭСР уже несколько лет приезжает в Казахстан, и одним из рекомендаций является внедрение гендерного подхода в формировании бюджета. Поэтому это может быть одной из причин предпосылок, почему у нас это будет внедряться. Кроме того, уже несколько раз заявлялось, в течение нескольких лет, возможно в рамках реализации этих рекомендаций, мы будем это делать. Но вы абсолютно правы: с точки зрения существующих экономических условий, это отложится или наоборот будет предпринято незамедлительно, потому что, возможно, это будет одним из способов более эффективно формировать бюджет. Это позволит более тщательно рассмотреть, что происходит у нас на уровне расходов с точки зрения социальной политики.
Маргарита Ускембаева: Я еще позволю уточнить, привести просто один факт. Дело в том, что наша инициативная группа с числа сельских, женских НПО, Южно-Казахстанской, Жамбылской областей, которые реализовывали вот этот пилотный проект, нашла себе партнеров, которые поддерживают тоже нашу инициативу, понимают уже на уровне парламента. Я имею ввиду депутатскую фракцию коммунистов (КНПК), ну, и, в частности, депутата Ирину Смирнову, которая участвовала в наших проектных мероприятиях. Уже было внесено предложение в новый бюджетный план, в план бюджета на следующий год принципов гендерного бюджетирования.
Карлыгаш Еженова: То есть, «Нур Отан» вас не поддерживает, поддерживают как всегда коммунисты?
Маргарита Ускембаева: Но мы так широко еще не призывали. Просто мы давно сотрудничаем с этой фракцией, у нас же есть свои гражданские какие-то отношения, обязательства, наша активность, и, поэтому мы сочли возможным вместе двигаться, и это нам удалось. Поэтому у меня есть определенная уверенность. Кроме того, я сторонница того, чтобы не реагировать на реакционное поведение, как на вызовы глобальные и на глобальные тренды, на призывы внешние, а учитывать наши внутренние интересы, наши внутренние потребности, наши внутренние ресурсы и активности. Я вот в этом смысле патриот.
Шолпан Айтенова: Ну да, в это смысле можно привести такой пример. До 2005 года, когда был впервые принят бюджетный кодекс, и второй раз он в новой редакции был принят в 2008 году, не было такого понятия, как мониторинг и оценка государственных программ. Но в тоже время до этого в течение десяти лет огромное количество НПО Казахстана проводили общественный мониторинг государственных программ, эффективности и прозрачности их реализации. И это сейчас стало нормой, вошло в законодательство. Поэтому обязательно должно быть движение снизу, это должны быть общественные инициативы, и чем больше их будет, тем возможно быстрее это будет услышано.
Маргарита Ускембаева: Да, и вот мне кажется, что на самом деле нас уже слышат наши гражданские инициативы, наш гражданский голос, во всяком случае, у нас есть опыт, не одно наше обращение в разные инстанции и на правительственном уровне, не остались неуслышанными. Поэтому я думаю, если учитывать эти обстоятельства, что нас слышат, и мы можем, и теперь нам, гражданскому обществу надо суметь правильно донести наши инициативы, сформулировать их и овладеть собственно инструментами анализа бюджетов с точки зрения гендера. Тогда можно будет успешно внедрять принципы гендерного бюджетирования в Казахстане.
Карлыгаш Еженова: Я хотела бы с огромным удовольствием разделить ваш оптимизм, именно потому что кризис накрыл нас с головой, и это только начало, и я надеюсь, что мы сейчас будем вынуждены более рачительно смотреть на свои расходы, заставит нас искать другие, возможно неожиданные подходы для того, чтобы повысить эффективность бюджетных расходов. Здесь я с вами совершенно согласна. Я надеюсь, что именно это подтолкнет наших чиновников слушать и слышать ваши голоса. Хочу пожелать вам в этом больше терпения и больше настойчивости. Мы будем рады вам помочь в любой форме, насколько с нашей стороны это будет возможно.
