, 
Современность с китайской спецификой
У китайских коммунистов собственный рецепт баланса между рынком и государством.
Открывая XIX Всекитайский съезд Коммунистической партии Китая (КПК), председатель Си Цзиньпин представил свой «двухэтапный план развития», призванный превратить Китай в «современное социалистическое государство» к 2035 году. После этого комментаторы начали активно обсуждать тему «восхождения Китая» и концентрации власти в руках Си. Но они упускают из вида главное.
В реальности план Си Цзиньпина является намного более всеобъемлющим и дальновидным, чем кажется большинству экспертов. Как и его предшественники – Мао Цзэдун и Дэн Сяопин, Си Цзиньпин сформулировал стратегию превращения Китая в «процветающую, сильную, демократическую, культурно развитую, гармоничную и красивую» страну в течение ближайших десятилетий. Ключом к успеху станет создание баланса между современностью и социализмом под эгидой КПК.
Когда в 2012 году Си возглавил КПК, глубокие трещины зияли не только в модели развития, завещанной ему Дэн Сяопином, но и в доминирующей на Западе неолиберальной модели, опирающейся на свободные и открытые рынки. Быстрый промышленный рост Китая привёл к безудержной коррупции, росту неравенства в доходах, высокому уровню загрязнения природы. В западных странах также росло неравенство, пока они выкарабкивались из мирового кризиса, который они сами же и создали; помимо прочего, этот кризис ослабил их аппетит к китайскому импорту.
Понимая, что устойчивое развитие возможно только при наличии социальной стабильности и авторитетной, прозрачной власти.
Си Цзиньпин посвятил последние пять лет беспрецедентной антикоррупционной кампании, которая привела к отставке 440 высокопоставленных чиновников
Кроме того, он реализовал более 1500 реформаторских мер, призванных помочь ребалансировке экономики; благодаря этому за период его первого срока у власти темпы роста ВВП стабилизировались на уровне «новой нормы» – в среднем 6-7% ежегодно.
В течение первого председательского срока Си Цзиньпина были заложены основы амбициозного плана, который он обнародовал на XIX Всекитайском съезде. Этот план устанавливает чёткую и реалистичную краткосрочную задачу превращения Китая в «общество средней зажиточности» к 2021 году, в том числе путём повышения подушевого дохода в стране до уровня более $12000 в год, а это, согласно критериям Всемирного банка, порог для вхождения в категорию стран с высоким уровнем доходов.
Но в докладе Си Цзиньпина содержится и долгосрочная стратегия – воплощение в жизнь его активно пропагандируемой «китайской мечты»: «возрождение» страны и её утверждение в качестве глобального лидера, наравне с США и другими развитыми странами, к 2049 году. В соответствии с концепцией Си, прозрачная, подотчётная, полномочная, социально ответственная Компартия Китая будет действовать как страж этого переходного процесса.
Это абсолютно логичный, хотя и сложный план. Тем не менее, он выглядит отчасти непонятным для людей вне Китая. Возможно, это потому, что в отличие от стандартной западной модели, где конкурирующие политические партии используют регулярные выборы для определения политики, китайская модель развития полагается на способность руководителей единственной партии учиться и соответствующим образом адаптировать партийную программу.
Для столь большой и разнородной страны, как Китай, такой подход имеет смысл, поскольку он позволяет создать баланс между стабильностью и гибкостью. Развитие страны определяется не только ситуацией на децентрализованных рынках, но и решениями центрального правительства, которое отвечает за обеспечение общественных благ, устанавливает правила и руководит институтами. Во избежание социальных взрывов, которые способна спровоцировать политическая конкуренция, центральное правительство назначает ключевых региональных и муниципальных чиновников и решает споры между регионами.
Тем временем, региональные и муниципальные власти проводят политические эксперименты на местном уровне, в которых участвуют рынки и местное население, а результаты этих экспериментов влияют на общенациональную политику. Региональная конкуренция служит не просто источником общего роста экономики; она также гарантирует удовлетворение конкретных нужд каждого региона – от мегаполисов, подобных Пекину, до крохотных деревень, которых много в китайской глубинке. Когда ситуация на местах меняется, новые решения одновременно нередко приводят к появлению новых и непредсказуемых проблем, поэтому критически важной становится непрерывная адаптация на всех уровнях.
Разумеется, доминирование государства не означает, что рынки не играют никакой важной роли. Но эта роль часто неправильно понимается. На протяжении нескольких десятилетий Китай использовал свои государственные предприятия, чтобы построить важнейшую инфраструктуру, которая помогает развитию китайских рынков.
И сегодня госпредприятия играют важную роль в социальном инжиниринге, а также в научных исследованиях и разработках, однако их бизнес-модели оказались под угрозой из-за глобализации и появления новых, революционных технологий.
Именно поэтому Си Цзиньпин включил в свой план меры, способствующие дальнейшему открытию рынков, например, применение законодательства о конкуренции для введения рыночного ценообразования, улучшения качества распределения ресурсов и повышения производительности
Впрочем, рыночная либерализация в контексте глобализации и быстрых технологических перемен привела к появлению ещё одной потенциально опасной тенденции: возникновение ограниченного числа ультра-доминирующих техно-гигантов. Кроме того, темпы либерализации рынков часто опережают прогресс в сфере регулирования и правоприменения, что открывает путь для злоупотреблений – спекуляций и уклонения от налогов.
В связи с этим, на протяжении последних пяти лет китайские власти усиливали регулирование и контроль за его соблюдением практически во всех секторах. Это явное противоречие между заявленной целью рыночной либерализации и происходящим в реальности ужесточением регулирования, наверное, смущает внешних наблюдателей. Факт, однако, в том, что решить проблему растущих социальных дисбалансов можно лишь с помощью эффективного государственного вмешательства, которое не допускает «захват государства» и тех форм политического паралича, которые могут возникнуть в условиях излишней политической конкуренции.
Ещё одним противоречивым – на первый взгляд – компонентом плана Си Цзиньпина является его поддержка идеи лидерства партии во всех национальных делах, но при этом обещание укреплять верховенство закона. Однако и в этом случае более пристальный взгляд помогает обнаружить стройную логику: переход к будущему, в котором будет господствовать принцип верховенства закона, потребует преодоления Китаем своего наследия – изолированных бюрократических группировок, которые оказывают сопротивление реформам из-за своих корыстных интересов. Для выполнения этой задачи требуется сильное руководство.
В мире, состоящем из разнородных стран, каждая из которых обладает собственной сложной, динамичной и эволюционирующей системой, не может быть единого для всех пути развития. Все страны могут стремиться к схожему стилю жизни, деловому климату и социальным системам, но каждая из них достигнет этой цели своим путём, определяемым в соответствии с её специфическими нуждами, предпочтениями, структурой и историей. Для Китая этот путь вперёд сейчас очерчен, но при этом имеется понимание, что проложенный маршрут может быть – и будет – пересмотрен при необходимости.
Эндрю Шэн – почётный научный сотрудник Азиатского глобального института при Гонконгском университете, член Консультативного совета по устойчивым финансам при Программе ООН по окружающей среде (UNEP). Сяо Гэн – президент Гонконгского института международных финансов, профессор Гонконгского университета.
Copyright: Project Syndicate, 2017.
www.project-syndicate.org
