, 
Вклад Казахстана в международную безопасность:
Расул Жумалы
Внешнюю политику Казахстана, образно выражаясь, подпирают три столпа: многовекторность, интеграция в СНГ, которые, кстати, имеют достаточно широкую известность в международном сообществе, чего не скажешь о третьем – заслугах сравнительно молодой страны в обеспечении региональной и глобальной безопасности. Хотя именно это, последнее в списке, измерение следовало бы вывести на первую строчку.
Для такой постановки вопроса есть все основания, ведь именно решение о принятии безъядерного статуса явилось одним из первых внешнеполитических шагов Казахстана после обретения независимости. Тем более что интерес мирового сообщества к республике во многом подогревался наличием на ее территории четвертого по мощи арсенала смертоносного оружия: 104 ракеты СС-18 стационарного базирования с 1216 боеголовками – заряд, способный превратить в лунный пейзаж половину земного шара. В тот период почти все страны СНГ (за исключением, пожалуй, одной лишь России) являли собой некую «терра инкогнито», прежде всего для стран Запада. Выгодное стратегическое положение, сырьевые богатства и прочие преимущества Казахстана интересовали постольку поскольку.
Во многом по причине ядерного фактора еще в 1991 году прежняя столица Алматы оказалась объектом паломничества «тузов» западного мира: госсекретаря США Джеймса Бейкера, премьер-министра Великобритании Маргарет Тэтчер, министра иностранных дел ФРГ Ханса Дитриха Геншера. Вереница VIP-персон пыталась склонить республику к отказу от разрушающего наследия СССР. В ответ обязались предоставить гарантии безопасности, посулили щедрые финансовые компенсации с последующими инвестициями в экономику страны. Вместе с тем не преминули предостеречь от «необдуманных действий».
Предостережения, надо заметить, были небезосновательными. Отдельные деятели как внутри республики, так и силы далеко за ее пределами вожделели, чтобы Казахстан не поддался на уговоры. То, какую ориентацию примет в итоге единственная на тот момент в мусульманском мире ядерная держава, составляло исключительную интригу.
Позднее в своей книге «Эпицентр мира» Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев вспоминал о доводах, которые пытались навязать ему в обоснование сохранения людоедского оружия: «Собственный ядерный зонт преподносился как некий залог безопасности, гарантия сдерживания потенциальных амбиций вероятного противника. По мнению авторов подобного рода аргументов, сохранение ядерных сил должно было компенсировать количественные и качественные пробелы в обычных видах вооружений. Среди аргументов присутствовал и тезис о том, что ядерное оружие придаст Казахстану статус региональной сверхдержавы. И все же сторонники сохранения ядерного оружия были не правы. Не правы потому, что все кажущиеся выгоды от обладания им становятся эфемерным туманом, если вспомнить те жертвы, которые принес Казахстан на алтарь обладания ядерным оружием. Наша страна, наверное, как ни одна из точек земного шара, пострадала от апокалиптических последствий ядерных испытаний. Мы просто не имели морального права продолжать уничтожать свой народ и землю ядерными взрывами».
Дебют, можно сказать, оказался успешным. Молодая республика добилась расположения и гарантий ядерной безопасности со стороны постоянных членов Совета Безопасности ООН – США, Великобритании, России, а позднее Франции и Китая. Правительства западных держав дали своим деловым кругам «зеленый свет» на сотрудничество с Казахстаном. Республика была включена в целый ряд программ, дающих доступ к технической, консультационной, организационной и финансовой помощи в рамках специализированных международных структур, включая МВФ, Всемирный банк, ЕБРР.
Однако расставание с «ядерной дубинкой» вызвало и критические замечания части общественности. Уступив военно-стратегические козыри, упрекали одни, теперь едва ли удастся заставить партнеров считаться с собой, ибо ими для того и обзаводятся, чтобы успешно отстаивать свои интересы. Другие сетовали: уж коли ликвидация ядерного наследия была неизбежной, то нужно было добиться реальных, а не вымышленных выгод от уступок. Речь идет о выгодах не столько экономического ряда, сколько об экологической реабилитации бывшего Семипалатинского полигона.
И подобные доводы звучали убедительно, ведь в ХХ столетии на алтарь гонки вооружений двух супердержав было принесено благополучие целого края, генофонд нации. В 1990-х для проформы было проведено несколько международных форумов по Семипалатинску, даже принята специальная резолюция ООН, но существенного эффекта они не дали и, видимо, уже не дадут. Страна осталась наедине с проблемой стоимостью в десятки миллиардов долларов. Обещанные же компенсации ограничились уничтожением сугубо ядерной инфрастуктуры, шахтно-пусковых установок.
Обращает на себя внимание то, что в Алматы пошли на закрытие полигона, отказ от супероружия, проявляя жест доброй воли. К сожалению, и такие позывы «повисли в воздухе» – все столицы мира дружно рукоплескали, но ни одна не последовала благородному и миролюбивому посылу. Наоборот, повсеместно наблюдается наращивание ядерных мускулов. В списке тех же американцев к началу 2000-х фигурируют 30 обладателей ОМП, или «пороговых» государств. В 1992 году их число не превышало 10.
Наводит на размышления также вопрос о гарантиях безопасности. Страницы всемирной истории хранят немало эпизодов, когда заверения, пускай даже зафиксированные документально, оставались фиктивными. Конкретные телодвижения отталкивались от господствующей конъюнктуры. В духе высказывания одного из мэтров международной политики Уинстона Черчилля: «У Британии нет вечных друзей, есть лишь вечные интересы», другой знаковый персонаж – американский генерал времен Второй мировой войны Дуглас Макартур как-то заметил: «В этом мире нет гарантий, есть только возможности». Показательно, как в 2003 году в обмен на свертывание ядерных программ США предложили гарантии безопасности Северной Корее. Пхеньян категорически отверг бартер, заявив, что «они не могут вызывать и толики доверия».
И все-таки мотивы к отказу от ядерного оружия перевешивали.
Вернемся к ситуации начала 1990-х. Тогда ядерные амбиции могли дорого обойтись. Во-первых, имелся риск натолкнуться на режим международных санкций и изоляцию. Попав в компанию «изгоев», призрачными были бы надежды на использование преимуществ от многосторонней экономической кооперации: ни один солидный инвестор не стал бы вкладывать средства в государство с подмоченной репутацией. Во-вторых, жизнеобеспечение ядерной инфраструктуры, контроль над ее безопасностью обеспечивались в основном российскими специалистами. Не говоря уже о связанных с этим финансовых, технологических издержках. Вряд ли при скромных возможностях и неурядицах начала 1990-х Казахстан смог бы осилить такую ношу.
Наконец, нельзя было исключать и более жестких мер со стороны крупных держав, вплоть до силового давления. Достаточно вспомнить войну США против Ирака: главным поводом к свержению багдадского режима как раз стал его отказ от разоружения. Или намного более весомая региональная фигура – Иран, который также испытывает перманентный нажим. Причина прежняя – разработка ядерных программ. С этой точки зрения решение Астаны выглядит весьма оправданным и дальновидным.
Добровольный отказ от опасного наследия имел немаловажный международный резонанс. В копилку казахстанской дипломатии попали первые дивиденды. Образовалась платформа для обеспечения сбалансированной внешнеполитической позиции. Тем же Штатам это позволило уже на раннем этапе стать активным участником происходивших в Казахстане процессов, Россия и Китай могли в целом рассчитывать на лояльность соседа.
В последующие годы Казахстан выдвигал немало других инициатив по обеспечению региональной и глобальной безопасности. В их ряду заслуживают внимания усилия по урегулированию вооруженных конфликтов в Афганистане, Таджикистане, ряде других «горячих точек» в СНГ. Вместе с тем еще на заре 1990-х Президент Нурсултан Назарбаев, выступая в ООН, выдвинул инициативу по созыву Совещания по взаимодействию и мерам доверия в Азии. Первоначально это предложение вызвало определенный скепсис, но уже к началу 2000-х около двух десятков стран самого густонаселенного континента стали членами новообразованной структуры, в 2002 и 2006 годах состоялись саммиты СВМДА.
Сегодня Астана продолжает прилагать усилия в качестве посредника в разрешении конфликтных ситуаций. Одна из последних подобных инициатив, озвученная весной 2009 года, касалась иранской ядерной программы. Чтобы дать возможность Тегерану разрабатывать мирный атом и рассеять сомнения западных держав относительно «ядерного досье» иранцев, глава казахстанского государства предложил разместить на территории страны международное хранилище ядерного топлива. «Если будет создан банк ядерного топлива для ядерной энергетики, Казахстан мог бы рассмотреть возможность размещения его у нас как в стране, подписавшей договор “О нераспространении ядерного оружия” и добровольно отказавшейся от ядерного оружия», – заявил он. Что ж, на подобные мирные инициативы Казахстан, наверное, как мало кто другой, имеет моральное право.
Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев: "Наша страна, наверное, как ни одна из точек земного шара, пострадала от апокалиптических последствий ядерных испытаний. Мы просто не имели морального права продолжать уничтожать свой народ и землю ядерными взрывами".
