, 
Сквозь тернии – к звездам?
Расул Жумалы
Интеллектуальное богатство является, пожалуй, самым главным достоянием в арсенале любой страны. В отличие от других, оно накапливается десятилетиями, а то и веками, но и отдача от него несоизмеримо большая и долгосрочная. Поэтому между уровнем образованности нации и ее конкурентоспособностью существует бесспорная связь. Именно интеллектуальное богатство представляет собой некий код, который позволяет нации сохранять свое «я», приумножать достижения и передавать эстафету будущим поколениям.
Система образования в Казахстане начала складываться еще со средних веков. Изначально здесь существовали исключительно религиозные учебные заведения: мектебы и медресе, где преподавали «Шаригат ул-иман» (свод мусульманских правил), «Аптиек» (изучение Корана) и другие дисциплины. Наличествовали суфийские ордена: Яссауия, Накшбандия, Кубрауия, которые также вели просветительскую деятельность. Состоятельные родители направляли детей для продолжения образования в Бухару, Хиву и Ташкент, где те постигали не только арабский язык и литературу, но и восточную философию, историю, географию, математику, прочие науки и языки.
Исследования показывают, что к концу XVIII века начальный уровень грамоты имели от 5 до 10% казахского населения (для сравнения: в России соответствующий показатель достигал лишь 3–5%), хотя российские источники говорили о поголовной безграмотности казахов, игнорируя исламское образование. Как бы то ни было, но с момента присоединения Казахстана к России (1730–1740 годы – Младший и Средний жузы; 1860-е – Старший жуз) ускорилось распространение русской версии просвещения.
Первоначально в Омске (1786) и Оренбурге (1789) были открыты школы для подготовки переводчиков с русского языка: само превращение городов-крепостей на границе с казахскими степями в центры торговых связей со Средней Азией и Восточным Туркестаном требовало создания специальных центров по подготовке «толмачей», географов и картографов. Особенно следует отметить открытую в 1789 году «Азиатскую школу». Ее выпускники, изучив монгольский, маньчжурский, китайский, персидский и другие языки народов Азии, составили первые группы квалифицированных кадров.
В 1813 году в Омске, а в 1825 году в Оренбурге учреждены кадетские корпуса. Кстати, среди выпускников последнего значился и выдающийся казахский ученый Шокан Уалиханов. Одну из таких школ в 1841 году организовал хан Внутренней Орды Жангир, и преподавание в них шло как на русском, так и на татарском языках. В большинстве своем подобные заведения ставили целью не столько дать знания казахской молодежи, сколько подготовить преданных хану и колониальной администрации служащих.
С принятием в марте 1870 года закона «О мерах к образованию населяющих Россию инородцев» в Казахстане стали открываться русско-казахские двуклассные училища, кроме того, одноклассные волостные и участковые училища, аульные и старшинские школы. Одновременно здесь существовала система государственных учебных заведений для русского населения, куда принимались и коренные жители. В 1877 году в Верном (ныне Алматы) открыты мужская и женская гимназии. Помимо школ, по линии Министерства просвещения действовали церковно-приходские и казачьи школы.
Такая разнотипность школ усугублялась еще и тем, что органы управления ими были разобщены. Так, например, учебные заведения Оренбургской, Уральской и Тургайской областей подчинялись Оренбургскому округу, Акмолинской, Семипалатинской и Семиреченской областей – Западно-Сибирскому округу, школами Семиречья, а также Сырдарьинской области ведал Туркестанский округ и т.д. Церковно-приходские и казачьи школы, не говоря уже о традиционных медресе, вовсе выпадали из общей системы.
Противоречивой в отношении коренного населения оставалась и сама образовательная политика. Дело в том, что смешанные школы рассматривались властями как инструмент колонизации и русификации коренного населения. В инструкциях, изданных Министерством просвещения, в частности указывалось, что «народное образование на окраинах русской державы есть своего рода миссионерство, а миссионерство есть своего рода духовная война...» Один из чиновников царской администрации Ильминский писал: «Для нас вот что подходящее было бы, чтобы инородец в русском разговоре путался и краснел, писал бы по-русски с порядочным количеством ошибок, трусил бы не только губернаторов, но и всякого столоначальника».
Не оставалась без внимания и религиозная сторона образования. Уже в конце XIX столетия колониальные власти озаботились идеей перевода казахского языка с арабского алфавита на кириллицу для того, «чтобы ученик казахской школы имел возможность без труда читать русские книги, но не мог читать религиозную литературу». Взамен в учебные программы ряда школ включалось православное вероучение.
Впрочем, имелась и позитивная сторона: начальная общеобразовательная подготовка открывала путь казахской молодежи к продолжению образования в престижных учебных заведениях Петербурга, Москвы, Екатеринбурга. В них получили образование Алихан Букейханов, Мустафа Шокай, Ахмет Байтурсынов и многие другие, кто впоследствии составили костяк казахской интеллигенции. Кроме того, посредством русской интерпретации появилась возможность приобщиться к передовым европейским стандартам образования и передовой научной мысли.
Видная роль в создании национальных школ принадлежала отечественным деятелям. Предложенная одним из первых казахских просветителей Ыбыраем Алтынсариным система вводилась с 1880-х и включала двуклассные училища с интернатами в уездных центрах (срок обучения 6 лет), волостные одноклассные училища (4 года), аульные передвижные школы (2 года). Важное значение в развитии методики обучения родному языку и литературе сыграло пособие Алтынсарина «Киргизская хрестоматия». В пропаганду идей просвещения и образования среди разноплеменного населения, расширение системы начального обучения немалую лепту внесли такие органы печати, как журнал «Айкап», «Киргизская степная газета», «Степной край», «Казах».
В общей сложности по состоянию на 1915 год в Казахстане было 2006 общеобразовательных национальных и смешанных учебных заведений, включая 13 мужских и 9 женских гимназий, 4 училища. Всего в них обучалось 105,1 тыс. человек (11% детей школьного возраста). Действовали свыше 700 мусульманских мектебов и медресе, где обучались 10 тыс. мальчиков и около 2 тыс. девочек. При этом, по данным переписи 1897 года, грамотность казахов на русском языке составляла около 1,2%.
Тем временем в связи с потребностями экономики открывались сельскохозяйственные, садоводческие, лесные училища. Среди ремесленных школ наиболее известными были Яковлевское училище в Тургае (1883) и Уральская школа ремесленников (1896). К 1917 году таковых насчитывалось 15 единиц плюс 52 ремесленных отделения и 240 классов ручного труда при общеобразовательных школах.
С крушением в 1917 году царизма и победой пролетарской революции в России серьезную ломку испытала и образовательная система на окраинах бывшей империи. В 1920 году в Оренбурге, тогдашней столице Казахстана, был учрежден Наркомат просвещения. Годом позже создается Чрезвычайная комиссия по ликвидации неграмотности, которая совместно с Наркомпросом организовала курсы для взрослых, так называемые «красные юрты» и «красные караваны», осуществляющие не только образовательную, но и политико-воспитательную работу среди населения. В цифровом выражении уже в 1920/21 учебном году в Казахстане насчитывалось 2,4 тыс. школ (144 тыс. учащихся).
С одной стороны, здесь наблюдались гуманистические тенденции, помноженные на массовость, с другой – чрезмерная политизация и идеологизация образования: таковы были установки тоталитарной власти. Что касается кампании по русификации, которую проводила прежняя царская администрация, так при большевиках она получила еще больший размах. Это выражалось в повсеместном закрытии мечетей и медресе, гонениях на мулл и имамов, «алфавитных революциях» с переводом казахского языка сначала на латинскую графику, а затем – на кириллицу. «Классово-пролетарский подход» не обошел вниманием и деятельность передовой казахской научно-педагогической интеллигенции, отстаивавшей идеи воспитания свободной, духовно-нравственной личности, умеющей ценить свою культуру, язык и традиции. Многих ее представителей обвинили в так называемом «буржуазном национализме» и репрессировали.
С началом 1930-х вводится всеобщее начальное обучение. В 1932/33 учебном году действовало 6,8 тыс. школ (1016 тыс. учащихся), около 63% детей, проживавших в аулах, посещали школу. К концу десятилетия грамотность местного населения составляла 79% (среди мужчин – 85%, среди женщин – 63%). В 1952 году осуществлен 7-летний всеобуч, в 1959–1960 годах завершено введение 8-летнего всеобуча, а с середины 1970-х осуществляется курс на всеобщее среднее образование казахстанской молодежи.
Развивались и высшие учебные заведения, которых в дореволюционном Казахстане вообще не было. Подготовка квалифицированных национальных кадров до поры до времени шла в Москве, Ленинграде, Омске и других городах России. Сначала стали открываться так называемые рабфаки для рабочей и крестьянской молодежи: первый – в Оренбурге в 1921 году, затем в Семипалатинске (1927), Алма-Ате (1928). В 1931-м на 7 рабфаках обучалось 600 студентов. Первым же полноценным вузом стал Казахский педагогический институт (1928). В следующем году создаются Ветеринарно-зоотехнический институт, в 1930 году – сельскохозяйственный, 1931-м – медицинский (все – в Алма-Ате). В 1932-м открыты пединститут в Уральске и геолого-разведочный институт в Семипалатинске. Ну а в 1934 году учрежден Казахский государственный университет.
К 1940-му в республике работали уже 12 вузов, 11 научно-исследовательских и проектно-технологических организаций, 2 проектных института. В 1932 году учреждена Академия наук, в которой перед началом Великой Отечественной войны 1941–1945 годов работали 100 научных сотрудников, в том числе 3 доктора и 14 кандидатов наук.
Развитие высшего образования продолжалось в военные и послевоенные годы. В числе старейших вузов можно отметить Алма-Атинский пединститут иностранных языков (1940), Чимкентский технологический институт стройматериалов (1943), Алма-Атинскую консерваторию (1944), Женский пединститут и Институт физической культуры (Алма-Ата, 1945). В целом, по стране к концу 1980-х действовали 63 вуза (280 тыс. студентов).
Как результат практически вся казахстанская молодежь имела среднее общее образование, причем бесплатно. Бесплатным было и высшее образование, по уровню охвата которым Казахстан занимал второе место среди 15 республик СССР после Российской Федерации.
Говоря о советском периоде дошкольного, среднего и высшего образования в нашей стране, весьма затруднительно давать однозначные оценки. С одной стороны, стандарты, заданные в СССР, были довольно высоки. Достаточно сказать, что уже в 1964 году Союз занимал по показателю коэффициента интеллектуализации молодежи (КИМ) второе место в мире, уступая «пальму первенства» лишь США. Более того, современный уровень образования большинства стран на постсоветском пространстве во многом держится за счет потенциала, заложенного именно во времена Союза.
С другой стороны, советской системе образования была присуща чрезмерная идеологизация. Это, в частности, выражалось как в засилье коммунистических догматов, особенно в части гуманитарных дисциплин, так и в чрезвычайно разбухших учебных программах, когда будущим физикам, химикам или инженерам приходилось штудировать историю КПСС, политэкономию, основы марксизма-ленинизма, прочий балласт.
Принципы интернационализма, провозглашенные на заре СССР в качестве основы советского общежития, со временем, особенно с 1970-х, стали уступать место тотальной унификации. Фактически СССР действовал как Соединенные Штаты Америки, пытаясь, и, в общем-то, небезуспешно, переплавить многонациональное население страны в единое целое. Ясно, что лейтмотивом данного процесса стала линия на русификацию народов СССР, в том числе и Казахстана. Взамен, пускай и закамуфлированно, сужался круг национальных школ, культурных центров, библиотек. Без владения русским языком нечего было и помышлять о получении пристойного образования, устройстве на перспективную службу. В результате молодая поросль, особенно в городах, развивалась в отрыве от естественных корней. Несколько поколений выросло на ценностях русской культуры, имея смутное представление о творчестве собственных классиков.
Шанс переломить угрожающую тенденцию представился только с обретением независимости. Уже два месяца спустя, в феврале 1992 года был принят закон РК об образовании, который помимо прочего провозгласил независимость образования от политических и идеологических воздействий, препятствующих получению объективных знаний, отмену жесткого централизованного руководства сферой образования.
Параллельно шла выработка новой концепции реформ в системе образования. Их важнейшими чертами стали: ориентированность на западные стандарты; формирование рынка образовательных услуг; переход на финансирование не объектов, а субъектов образовательного процесса. В 2001 году утвержден Классификатор направлений и подготовки специальностей высшего профессионального образования, в соответствии с которым произведено укрупнение перечня специальностей. Это позволило приблизить их набор к требованиям, предъявляемым Лиссабонской конвенцией. Столь же активно Казахстан включился в так называемый Болонский процесс, заявив о переходе на трехуровневую систему подготовки кадров: бакалавриат–магистратура–Ph.D.
На первый взгляд, переход на западные модели обещал привнести ряд позитивов, таких, как конкуренция учебных курсов и начисление дифференцированных баллов за изученные дисциплины, гибкость и мобильность образовательных программ, разнообразие источников финансирования и форм предпринимательской деятельности вузов. Однако желание с наскока «вписаться» в международные стандарты образования диктовало правительству Казахстана продвижение в сторону ряда не самых популярных в обществе образовательных проектов. Речь, например, идет о переходе от 10-летнего на 11-летнее среднее образование, замене вступительных экзаменов в вузы компьютерным тестированием и прочих реформах. Общая картина усугублялась тем, что подобные новации зачастую воспринимались механически, внедрялись форсированно и бессистемно, а часто сменяемые руководители курирующих государственных органов по-разному видели цели и задачи реформ в сфере образования. Впрочем, это уже совсем иная история…
Комментарий независимого редактора:
На мой взгляд, те подходы к построению эффективной образовательной системы, которые были у государства на заре Независимости, нуждаются сейчас в реставрации.
Почему-то со временем в риторике многих опять стали появляться консервативные нотки – «советское было лучшим», ректоры государственных вузов опять «пробили», по сути, дотационное финансирование, а в высшей школе замедлилась профессионализация.
Очевидно, все это – результат замедления темпов построения конкурентного сектора образовательных услуг и снижения мотивации вузов к саморазвитию.
