, 
Политический театр одного актера
Досым Сатпаев
Скорее всего, нет, так как эти выборы не привели к появлению в Казахстане хоть какой-либо конкурентоспособной силы, которая могла бы перехватить эстафету у президента и поддержать его преемника. Это очень важно, так как можно согласиться с некоторыми политологами в том, что основной задачей всех постсоветских государств является трансформация стабильности, зависящей от одной личности, к стабильности, которая опиралась бы на политические институты. Даже, если ходить не далеко и взглянуть на российский опыт, то, по мнению того же директора Института политических исследований Сергея Маркова, сегодня Путин стоит во главе тройственной коалиции из силовиков, либеральных экономистов и технократов. В условиях Казахстана очертания подобной коалиции не просматриваются. Все слишком размыто и аморфно. Даже семья президента перестала быть надежным тылом для главы государства. А что говорить о наших олигархических группах, которым уже тесно в границах когда-то очерченных президентом.
Выборы, к сожалению, не решили своей главной задачи, а именно создания основы для консолидации элиты и общества. Наоборот, линия разлома после выборов стала проходить и увеличиваться не только между властью и разношерстной оппозицией, но и внутри политической элиты. Как отмечают ряд экспертов, именно реальная, а не клоунская политика до сих пор не публична. Влиятельные теневые игроки, которые ею занимаются, до сих пор полагают, что они обо всем тихо договорятся, перетрут, поделят полномочия, сферы бизнеса, и все будет хорошо.
В идеале именно выборы должны быть той самой иммунной системой государственного организма, которая защищает его от политических болезней, некоторые из которых уже присутствуют в Казахстане. Но честные выборы не возможны без наличия соответствующей избирательной и партийной системы. Сейчас на политическом поле Казахстана очень мало политических «великанов» и достаточно много политических «карликов». Но и здесь есть объективные причины. В Японии есть такой термин «забивание гвоздей». Такое забивание политических гвоздей долгое время было и у нас, когда появление любой сильной политической фигуры рассматривали как угрозу. Шел процесс вычищения политического пространства от таких «гвоздей».
Увы, но даже в администрации президента, где сидят отнюдь не глупые люди, не просчитывают до конца все ходы своих политических кампаний. Там мыслят категориями тактики. Конечно, с одной стороны, цель в свое время уже вроде бы обозначали – ориентироваться на таких азиатских тигров, как Сингапур или Малайзия. В этих странах экономический рост оказался приоритетнее развития демократических институтов в их западном понимании. Вроде бы не самый худший вариант. Демократия действительно невозможна в бедной стране. Но тогда непонятно, почему нам постоянно твердят об уникальности нашего политического развития, если мы все-таки берем чью-то модель? К тому же эта модель развития заложена в голове только одного человека в лице президента страны. И, по сути, именно он до сих пор является режиссером и именитым актером своего политического театра.
Основной сложностью для президента является то, что он не может опереться на мощную политическую силу, потому что такая сила, как уже было указано выше, в стране просто-напросто отсутствует. Взять хотя бы «Нур Отан». Существующие проблемы партии «Нур Отан» являются отражением пороков казахстанской партийной системы. Ее слабым местом является то, что большинство казахстанских партий являются искусственными образованиями, чье появление на свет было вызвано не серьезной политической борьбой или электоральной активностью, а политической конъюнктурой. Именно поэтому «Нур Отан» не является классической электоральной партией, способной адекватно реагировать на текущие проблемы, вызовы и грамотно оценивать свои перспективы. К тому же сильная привязка к действующему главе государства делает неясными перспективы партии в случае его ухода. Серость, карьеризм и бюрократизм довлеют в ней. При этом будет усиливаться конкуренция внутрипартийных группировок за финансовые, административные ресурсы и партийное влияние, что в будущем чревато новыми внутрипартийными расколами.
К тому же непонятно, являются ли члены партии единомышленниками президента, а не просто функционерами, исполнителями? Есть ли в стране люди, которые думают о ее судьбах по-настоящему, а не в «режиме реального времени» – отработать очередные выборы и сообщить наверх фантастические результаты «правильного» проголосования? Можно, конечно, отделаться банальной фразой – время покажет. Но вопрос в том, что оно нам может показать такое будущее, которое мы не хотим видеть.
Все это, кстати, характерно не только для одного Казахстана. Когда мы пытаемся анализировать политическое и экономическое развитие стран Центральной Азии, то ясно видим наличие как некоторых общих черт, так и сформировавшихся существенных отличий.
К общим чертам можно отнести политический моноцентризм (за исключением Кыргызстана), превалирование теневой политики над публичной (опять-таки за исключением Кыргызстана), экономическая неопределенность и внешнеполитический плюрализм.
Что касается отличительных особенностей, то их тоже несколько. Это разная политическая и экономическая повестка дня, разные механизмы поддержания легитимности президентской власти, разная иерархия внутренних и внешних угроз.
В то же самое время, несмотря на то что каждая из стран региона движется по своей траектории политического и экономического развития, можно выделить общие тенденции. В частности, во всех странах Центральной Азии идет процесс укрепления президентской власти либо через конституционный механизм (Казахстан), либо через нейтрализацию потенциальных политических конкурентов (Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан).
Но проблема президента Казахстана состоит в том, что он уже не может предугадать действия элитных группировок, хотя еще в состоянии реагировать на их деятельность для нейтрализации ее последствий. По сути, на современном этапе политического развития Казахстан должен найти ответы на два актуальных вопроса: К какому из трех типов относится авторитарная политическая система Казахстана (мобилизационный, консервативный, модернизирующийся – способный к политическим реформам)? И к чему приведет чрезмерная концентрация власти у президента: к авторитаризму ради авторитаризма или к авторитаризму ради модернизации?
К сожалению, парламентские выборы не дали полного ответа на эти вопросы. В этом плане для нас действительно мог бы быть полезен опыт некоторых новых индустриальных стран (Таиланда, отчасти Южной Кореи, Тайваня, Бразилии), где авторитарная модернизация проводилась с учетом мнения оппозиции, которая в определенной мере входила в правящий (модернизаторский) блок. И если история – это политика, которую уже нельзя исправить, то политика – это история, которую еще можно исправить. Печальной альтернативой может быть лишь консервация существующих политических отношений, что, со стратегической точки зрения, может привести к негативным политическим последствиям. К тому же консервация породит другую опасность, о которой, к сожалению, многие забывают и которая характерна для большинства авторитарных систем. Речь идет о процессе отложенной социализации, что приводит к отсутствию эффективных механизмов вхождения молодого поколения в политическую жизнь страны. В результате возникает либо абсентеизм, либо радикализм, что, кстати, уже можно наблюдать у некоторых наших соседей по Центральной Азии. Последняя проблема достаточно важная, так как речь идет о политической стабильности самой власти. Как говорил Демосфен: «Есть два признака благополучия государства: богатство и доверие к государству». В Казахстане пока отсутствуют надежные индикаторы определения легитимности власти и уровня ее поддержки. Это приводит к тому, что и власть, и оппозиция, утверждая о легитимности или нелегитимности существующей политической системы, не имеют надежного инструмента для измерения этой легитимности. Первые пока не хотят его иметь, вторые не могут, так как таким инструментом являются только свободные и честные выборы.
С другой стороны, «познание самого себя достигается путем познания других». Данный философский тезис давно лежит в основе сравнительной политологии, которая была бы полезна для наших доморощенных идеологов. Разговоры о «третьем пути», собственной казахстанской специфике не должны помешать учесть ошибки тех постсоветских государств, где президентские или парламентские выборы в конечном счете привели к насильственной смене власти.
Первый урок. Назвался груздем – полезай в кузов
Казахстанские власти должны понять, что нельзя усидеть на двух стульях, с одной стороны, имитируя демократические выборы, с другой стороны, заявляя о своих претензиях на членство в европейском демократическом клубе в качестве председателя ОБСЕ.
Второй урок. Противника держи рядом с собой
Не следует оппозицию выталкивать на политическую периферию. Рано или поздно может наступить момент, когда часть элиты снова захочет либо уйти в оппозицию, либо найти поддержку у действующих оппозиционных сил. Это возможно, когда в элите противостояние вступит в фазу конфликта с «нулевой суммой», где победа одних возможна только за счет проигрыша других с определенными последствиями для проигравшей стороны.
Третий урок. Народ не всегда безмолвствует
В той же Грузии одним из мотивов чрезмерной политической активности населения были бедность и недовольство слабыми экономическими реформами Шеварднадзе. А в Украине, с ее достаточно высоким уровнем жизни и темпами экономического развития, высокая политизированность людей была в значительной степени связана с тем, что они поверили в реально сильную оппозицию и в то, что их голос может быть решающим. Так что вечно уповать на терпимость казахстанцев и их политическую индифферентность не стоит. Появление сильной оппозиции может привести к социальному взрыву, тем более, как показали Шанырак или Маловодное, конфликтогенных зон в Казахстане немало.
Четвертый урок. Нельзя недооценивать внешний фактор
Запад только тогда активно подключается к давлению на власть, когда стоит за спиной уже существующей мощной оппозиции, имеющей значительную общественную поддержку. Никто не хочет иметь дело с «клубом политических неудачников». В некоторых случаях для Запада выгоднее во власти иметь сильного авторитарного руководителя, чем слабую оппозицию, которая просто не сможет гарантировать сохранение политической стабильности в стране. Это, кстати, сейчас и наблюдается в отношении Казахстана. Но такая ситуация не может продолжаться вечно.
Хотя немаловажную роль играет географический фактор. Помнится в 1997 году в Кракове, во время беседы с известным польским журналистом и политиком Адамом Михником, мы обсуждали проблему географического влияния на политические процессы. Данная тема возникла не случайно, так как я задал вопрос по поводу того, чтобы было бы с Казахстаном, если бы он имел общую границу с ЕС, как, например, Украина. Интересный получился разговор, результатом которого был вывод о том, что Казахстан находится в окружении государств, для которых характерны патриархально-традиционные формы социальных интеракций. Это приводит к тому, что в Казахстане отсутствуют активные внешние стимулы к политической модернизации. Может, это и объясняет, почему в политическом развитии мы все пытаемся изобрести свой «демократический велосипед», на котором далеко не уедешь, тем более, если у него только одно колесо.
