, 
Эксперты Казахстана, России, Украины и Беларуси оценивают для «Exclusive»
Зарина Пахирдинова
Анвар Сайденов, председатель Нацбанка РК:
Следует очень сильно скорректировать курс и, может быть, заново переоснастить этот корабль
Если говорить об уроках, которые должны извлечь по итогам этих событий не только Нацбанк, но и вся система государственного регулирования, то очень важным является, на мой взгляд, скоординированность действий. В нашем случае между правительством, Нацбанком и АФН – это первое. Второе – это очень быстрые и адекватные действия, поскольку, действительно, иногда счет может идти не то что на дни — на часы. Когда год назад мы пошли на достаточно радикальные широкомасштабные меры по использованию резервов Нацбанка на поддержание курса тенге в очень короткий период времени в очень больших размерах, наши резервы снизились в целом за 2007 год на 7 миллиардов, а за тот период август—сентябрь — на 6 миллиардов. То есть мы фактически чуть менее трети наших резервов продали для того, чтобы успокоить прежде всего население, которое, получив неверный сигнал, начало массовое изъятея депозитов. И это могло, как снежный ком, привести к состоянию нестабильности в банковской системе. Поэтому действовать надо достаточно быстро и решительно. И наконец, мы получили дополнительное подтверждение, что банковская система — это особый элемент в экономическом организме любой страны, ее здоровье важно не только для нее самой, не только для монетарных властей, регулятора, правительства, но и для общества в целом.
Я думаю, если бы не реформы в банковской отрасли, то мы перенесли бы разразившийся шторм гораздо хуже. Хотя, с другой стороны, можно прийти к такому парадоксальному выводу, что если бы наша система не была встроена в глобальную систему, этот шторм вообще бы обошел нас стороной. Но изоляция никогда не может быть ступенькой прогресса. Ясно стало и то, что роль правительства, бюджетных ресурсов в период серьезных турбулентных явлений чрезвычайно велика. И это правильно. Я считаю, что, с одной стороны, запас прочности нашей банковской системы позволил ей остаться на плаву, с другой стороны, следует очень сильно скорректировать курс и, может быть, заново переоснастить этот корабль.
Вячеслав Никонов, президент фонда «Политика», исполнительный директор фонда Русский мир», член Общественной палаты при Президенте РФ, доктор ист.наук:
В перспективе хорошие шансы стать резервной валютой есть у рубля, юаня, рупии
Создание единой финансовой системы СНГ пока абсолютно нереализуемо. Для этого слишком невысок уровень экономической интеграции в Содружестве. Я исключаю появление в ближайшее время чего-то типа евро для СНГ. В то же время все страны могут быть заинтересованы в том, чтобы двигаться к расчетам между собой в национальных валютах или в рублях, особенно если учесть непредсказуемость курсовой динамики доллара, фунта, иены. Западные экономики сейчас развиваются гораздо медленнее, и перспективы их экономики более туманны, чем у стран развивающихся.
На спасение американской экономики сейчас брошены большие усилия и в самих США, и в странах «большой восьмерки». Китай сейчас субсидирует американскую экономику почти на полтриллиона долларов. Россия инвестирует десятки миллиардов в американские обязательства, поддерживая американскую экономику на плаву. Американская экономика не способна сейчас помогать кому бы то ни было, и спасение утопающих в данном случае становится делом самих утопающих. ЕС активно координирует усилия своих финансовых властей через действия Центрального банка. Работают все национальные регулирующие органы СНГ. Очевидно, назрел вопрос о создании глобальных институтов регулирования финансовой системы. Объем мировой торговли, каким бы большим он ни был, в десятки раз меньше объема мировой финансовой системы. В то же время мировая торговля регулируется на наднациональном уровне ВТО, а финансовые рынки не регулируются никак. Поэтому я считаю, что настало время создавать что-то вроде всемирной финансовой организации, которая и регулировала бы в глобальном масштабе рынок денег. Все существующие ныне инструменты глобального регулирования показали свою полную неадекватность.
Так называемые Бреттон-Вудские институты, Всемирный банк располагают гораздо меньшими средствами, чем любая из развивающихся стран. Организация экономического и социального развития выглядит скорее как экспертная организация, не способная на что-либо влиять. Всемирная торговая организация оказалась весьма эффективным инструментом проведения конференций или осуществления антидемпинговых процедур, но абсолютно бессильна в нынешней ситуации. Ни один из существующих глобальных институтов экономического регулирования ничего в этой ситуации не делает, и сделать не может. Поэтому глобальный кризис требует глобального ответа, но каждая страна должна прилагать усилия для защиты своего рынка. Я думаю, что вопросы совместных усилий по преодолению последствий мирового финансового кризиса должны осуществляться и в рамках СНГ. Но следует подчеркнуть, что страны Содружества лучше готовы к тому, чтобы встретить вызов этого кризиса, чем западные государства. У нас экономика развивается бурно, тогда как на западе сейчас нулевой и отрицательный экономический рост. Во всех странах СНГ так или иначе накоплены определенные финансовые резервы, которые на Западе, и прежде всего в США, отсутствуют.
При этом Москва и Астана уже являются финансовыми центрами, тут действуют довольно развитые финансовые институты, биржи. Но когда в Москве говорят о превращении города в финансовый центр, речь идет о том, чтобы в перспективе выдвинуть рубль на положение одной из резервных валют, то есть той валюты, в которой хранятся золотовалютные резервы других стран. Сейчас страны диверсифицируют портфели золотовалютных резервов. Используются корзины валют: евро, британский фунт, иена… Я думаю, что в перспективе хорошие шансы стать резервной валютой есть у рубля, юаня, рупии. Казахстан же, превращаясь в серьезный финансовый центр, вряд ли может рассчитывать, что национальная валюта — тенге — станет резервной.
Елена Бахмутова, председатель Агентства РК по регулированию и надзору финансового рынка и финансовых организаций:
Банки, которые пройдут тест на прочность, станут еще сильнее
Всегда на ситуацию нужно смотреть в динамике. Да, система находится в состоянии стресса, в состоянии тестирования. Поэтому здесь должна быть большая терпимость, толерантность. Нужно признавать не только ошибки, но и полезные уроки, которые финансовые институты извлекли из периода нестабильности. Все-таки они достойно встретили удар, адаптировали свои системы, не пытались переложить свои проблемы на других, и все это заслуживает определенного доверия.
Мы — молодая страна, и наша финансовая система строится на наших глазах. Нельзя забывать про тех людей, которые стояли у истоков создания ее независимости. Именно тогда были заложены жесткие правила, которые позволили выстоять банкам сегодня.
Когда говорят, что мы ушли с лидерских позиций в СНГ, это не совсем так. Через любой кризис проходят самые выносливые. Есть такая поговорка: «За одного битого двух небитых дают». Те банки, которые пройдут тест на прочность, станут еще сильнее. Это, наоборот, будет их конкурентным преимуществом, особенно в рамках СНГ.
Думаю, сейчас выстроится та модель, которая сохранится и в будущем. Пока в полном виде она еще не существует еще и потому, что мы находимся в ситуации, когда меняются правила игры в мире. На наших глазах уходит такой вид, как инвестиционный банк, возможно, будет другая трансформация. Я думаю, те 16 лет, позволившие создать наш отечественный капитал, дали неоценимый опыт и знания казахстанского рынка, которые невозможно просто так получить. И тот опыт, который они приобретут в период нестабильности, вдвойне придаст им вес.
Что касается разговоров о том, что государство хочет зайти в частные банки под предлогом выкупа долей, думаю, эта проблема несколько излишне нагнетается. На самом деле желания государства вот таким образом захватывать отечественный частный банковский рынок нет. Речь идет лишь о временном вмешательстве. Я это подчеркиваю. Только тогда, когда акционеры не могут или не захотят в силу каких-либо конфликтов участвовать в этих процессах, если ситуация в банке будет представлять системный риск для депозиторов и клиентов других банков, если банк занимает ключевую долю на межбанковском рынке, только в этом случае государство будет тратить деньги налогоплательщиков, чтобы спасать этот банк. Эта мера предлагается только ради сохранения доверия инвесторов, и говорить об изменении концепции регулирования, уходе от частного капитала в направлении государственного капитала, мне кажется, не следует.
Это было заложено в том проекте закона, который мы презентовали в Парламенте. Я думаю, основная его часть не претерпит изменений. Полагаю, что уровень развития нашего общества не позволит изменить суть закона и пользоваться им в иных, корыстных целях. Есть достаточно рычагов, чтобы противодействовать такому развитию.
Александр Хандруев, 1-й вице-президент Ассоциации региональных банков России:
Чтобы через пять лет съесть яблоко, надо посадить яблоню сегодня
Я выделяю три больших периода послевоенного времени. Первый — создание Бреттон-Вудской системы в 1944 году, которая была абсолютно адекватна тогдашним условиям. Но мир стал меняться, финансовая система, построенная на привязке к одной валюте – доллару, распалась. В 1971 году было подписано соглашение, ознаменовавшее начало нового периода развития мировой экономики – период множественных курсов. В 1975 году появились первые производные финансовые инструменты. 70-е годы запомнились шоковой инфляцией, но мир сумел и это преодолеть. А сейчас, на мой взгляд, мировая экономика входит в третий этап, когда, конечно, нужно диверсифицировать финансовые риски, но не замыкаться в себе. Я могу провести аналогию с энергоносителями. Сейчас энергоносители вынуждены диверсифицировать свои риски, чтобы не быть зависимыми от России, стран арабского мира, Казахстана, от трубо-, нефте-, газопроводов. Но это не означает полный отказ от регионов—поставщиков сырья, угля и нефти. По аналогии сейчас многие страны извлекут уроки из кризиса и начнут искать внутренние источники фондирования и развивать их. Думаю, что высокий уровень развития малого и среднего предпринимательства – это хороший пример развития внутренних источников. Это также не означает, что страны откажутся то внешних заимствований. Нужно эти заимствования диверсифицировать. Настал третий период, период многополярности финансовых центров. Я не исключаю, что в среднесрочной перспективе Казахстан может стать финансовым центром Центральной Азии. Это не задача двух-трех лет, так же, как сейчас говорят о Москве, России как о финансовом центре. Но если ты хочешь через пять лет съесть яблоко, нужно яблоню посадить сегодня. Даже если учитывать обороты валютного рынка, фондового рынка России – напомню, они небольшие, - у России, как и у Казахстана, возможность стать центром для определенной группы стран существует.
Второе – это подходы в регулировании банковского и финансового сектора. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы на рынке существовали игроки, которые были бы переносчиками заразы — рисков. От того, что брокеры переносят риск от одного к другому, риск не исчезает. От этого страдают прежде всего инвесторы. Удар, который наносят инвесторам, это удар страшной силы, поэтому святая святых – регуляторы должны защитить интересы инвесторов, вкладчиков и кредиторов. Как в системе торговли потребитель всегда прав, так и в банковской системе кредитор и вкладчик всегда правы.
Я напомню такую ситуацию, когда Роспотребнадзор и СМИ встают на сторону недобросовестных заемщиков и поддерживают ростовщические амбиции частных банков. У нас в России еще нет закона, который бы защищал кредиторов и вкладчиков. Не вернуть долг у нас считается нормальной практикой, не вернул подумаешь, потом вернет. Поэтому главной задачей регуляторов является эффективное воздействие на участников рынка с целью побудить их к грамотному риск-менеджменту. Важно, чтобы банки прорабатывали возможные модели макроэкономической ситуации. Стресс-тестирование банкам России предлагают проводить и иметь модели, которые могут учитывать изменения ситуации. Другое дело, если есть у банка портфель и ему трудно приспособиться к изменениям на рынке. Никто не думал, что в XXI веке в стране, которая имела тройную защиту депозиторов, выстроится очередь в банк, хотя министр финансов говорил: успокойтесь, мы все сделаем. И в начале этого года Великобритания приняла закон о национализации финансовых институтов. Это вообще уникальное явление для Великобритании. Они пошли на этот шаг, потому что паника на финансовом рынке — хуже воровства.
Легко сказать, что государство играет деструктивную роль, что эффективность государственных банков ниже и поэтому национализацию надо рассматривать как временную меру. Я с этим согласен. Но всегда нужно подходить конкретно. Вот, например, Индия, где роль государственных банков очень высока, но они лишены преимуществ рыночных условий. Другим примером является Китай, где четыре специализированных банка наделали столько долгов, что денежным властям пришлось очень долго разгребать эти завалы. Я очень пессимистично оцениваю среднесрочную перспективу развития государственных банков. Но если бы сейчас Сберегательный банк России лишился своего главного акционера в лице Центробанка, то это повлекло бы за собой непредсказуемые последствия на рынке банковских услуг. В этом случае государство играет роль стабилизирующую. Если говорить принципиально, то государственные банки используют неконкурентные преимущества. Они получают финансовую подпитку, уровень риск-менеджмента и качество портфеля низкие, они мешают развитию полноценной конкурентной среды.
Вопрос нужно ставить так: задача государства — не быть предпринимателем в банковской среде, а быть фигурой, которая законодательно, институционально создавала бы условия для развития банковской деятельности. При этом в период кризиса роль государства в экономике должна усиливаться. Я думаю, что создание Фонда стрессовых активов — это прямое вмешательство государства в банковскую деятельность, но это не означает, что государство приобретает участие в коммерческом банке. Если говорить о России, то меня очень тревожит тот факт, что роль государственных банков только усиливается за счет выдавливания банков с участием частного капитала. Давление госбанков, выражается в том, что когда они скрыто, а то и открыто получают помощь от государства, заставляют частные банки искать стратегических инвесторов. Сейчас в России банки с иностранным участием начнут составлять конкуренцию госбанкам. А вот средние и малые банки чувствуют себя не очень уютно. Конкурентная среда должна сложиться таким образом, чтобы они нашли свое место в ней.
Одним из долгосрочных сценариев может быть валютно-финансовая интеграция России, Казахстана и Украины. Но я являюсь убежденным сторонником той точки зрения, что она должна идти снизу, а не сверху. При этом крайне важно преодолеть синдром младшего и старшего брата. Не должно быть некоего центра, который будет давать указания другим странам. Второе – не нужно ставить телегу впереди лошади, то есть подкреплять интеграцию законными рамками, потому что любые политические решения, не подкрепляемые интересами участников рынка, оборачиваются бесплодными дискуссиями. И наконец, сами банки СНГ должны быть заинтересованы в партнерских отношениях. Когда мы видим проникновение казахских банков в Россию или на Украину, российских банков – в Казахстан, когда формируются многонациональные банковские группы, создается основа, когда регуляторам необходимо обмениваться информацией, чтобы они заключили соглашение в области банковского надзора, — это уже форма интеграции стран. Если банкам будет нужно вести расчеты в национальных валютах, то задача центробанков—создать для этого условия. В самом деле, зачем казахским и российским банкам, когда речь идет о взаимной торговле России и Казахстана, открывать корсчета в США и через них проводить деньги, когда можно открыть свои счета?
Диалоги между странами всегда складываются непросто, потому что у любой страны есть свои приоритеты, свои интересы, своя история, свои страхи, опасения, амбиции. Поэтому я, если взять сферу экономики, считаю очень важным диалог власти и бизнеса. Надо находить формы общения с высшим руководством – общественные организации, ассоциации, клубы. Они должны быть не говорильней, где люди собираются и продвигают свои местечковые интересы. Я за то, чтобы бизнесмены очень серьезно прорабатывали свои предложения, рекомендации, видение ситуации. Это должны быть авторитетные структуры, в то же время лишенные особых привилегий и полномочий. Нельзя сказать, где начинается партнерство, а где — откровенное лоббирование интересов узкой группы людей. Жизнь все расставит на свои места.
В чем сила демократии? Демократия извилистый путь, который в конечном итоге выводит из тоннеля. Автократия – прямой путь в тупик. Поэтому очень важно развивать демократические институты, институты общения власти и бизнеса. Демократизм власти и ответственность бизнеса, не только социальная, но и за принятие решений, за те рекомендации, которые он дает, вот это была бы очень хорошая конструкция.
Александр Чалый, 1-й заместитель министра иностранных дел Украины (1998–2004 гг.), Чрезвычайный и Полномочный Посол Украины:
Тренд усиления азиатского и евразийского направлений будет возрастать
Недавно министр финансов ФРГ сделал заявление, что Америка как единственная финансовая супердержава перестала существовать. Мир становится многополюсным.
Дело в том, что специалисты проводят четкую разницу между едиными и общими пространствами, поэтому если вы, поставив вопрос формирования единого финансового пространства между Украиной, Россией и Казахстаном, имеете в виду, что это будет пространство, в котором финансовые потоки будут иметь не межгосударственное, а уже наднациональное регулирование на уровне этих трех стран, то мой ответ очень однозначен – Украина никогда не пойдет на создание единого пространства в рамках постсоветской системы. Ее будущее — евроинтеграция. В перспективе, возможно, далекой перспективе мы, станем скажем, страной евро, но не станем страной нового рубля или там какой-то другой валюты. В этом контексте я отвечаю на вопрос негативно и хочу, чтобы не было никаких иллюзий. С другой стороны, если мы говорим о том, что та трансформация, которая сейчас происходит в мире, фактически означает, что наши взаимоотношения усилятся в экономической, финансовой, политических областях, то в этом контексте интеграция наша взаимна. Вот, например, финансовый капитал Казахстана очень бурно приходит в Украину. Следовательно, взаимные интересы Украины, Казахстана и России, бесспорно, будут усиливаться.
А если так, то мы должны понимать, что в этом мире минимум 10—15 стран претендуют на то, чтобы быть центрами финансового мира. Это, как правило, великие страны и ряд других сильных финансово независимых стран типа Сингапура или Швейцарии. Но без глобальной координации всех ведущих финансовых стран мира мы не сможем найти правильный ответ. В этом контексте позиция президента Медведева, выраженная в том, что ни «большая семерка», ни даже «восмерка» не найдут ответа на глобальный кризис, по крайней мере без Китая, безальтернативна. То же можно отнести и к Бразилии, Индии, без которых говорить о регулировании очень сложно. Страны второго уровня, то есть Украина, Казахстан, не являются великими странами в контексте мировой геополитики — это великое счастье, потому что быть великой страной не так просто. Так вот, невеликие страны будут зависеть от ведущих экономик мира, поэтому верно, что президент Казахстана настаивает на глобальном диалоге между Россией, США, ЕС. Казахстан – государство, которое способствует реальным интеграционным проектам на всем евразийском пространстве.
В связи с этим я хотел бы привести один интересный пример. У нас в Украине есть такое движение, которое называется Ялтинская стратегическая инициатива. Каждый год в Ялте в Ливадийском дворце собираются высокопоставленные представители всех стран мира и обсуждают современные тренды и роль и место Украины в этих процессах. В этом году при входе в знаменитый зал, где проходила встреча Сталина, Черчилля и Рузвельта, я увидел на фотографии еще одного человека – это был сидящий Мао. Как выяснилось, это работа известного китайского художника, который хотел показать, что если бы эта знаменитая встреча проходила сегодня, то на ней должен был бы присутствовать и Мао Цзэдун. И я хочу сказать, что представители США, Европы, России, Украины, Азии на этой конференции, а это наш мини-Давос, по таким глобальным идеям пришли к выводу, что тренд усиления азиатского и евразийского направлений, я подчеркиваю — евразийского, потому что Казахстан – это евразийское государство, будет возрастать как в среднесрочной, так и долгосрочной перспективе, потому что сегодня реальную ценность приобретают ресурсы, как энергетические, так и те, что связаны с производственными потребностями: металлы, минеральное сырье и т.д. Так случилось, что именно страны Евразийского континента контролируют значительную часть этих ресурсов, в том числе и аспект человеческого ресурса – главной движущей силы прогресса. Бум рождаемости в этом регионе вызывает и бум накоплений.
В чем отличие Украины от Казахстана? Мы похожи тем, что находимся между двумя огромными цивилизациями, евразийской и европейской. Мы на переломе этих цивилизаций, и мы себя идентифицируем все-таки как европейская цивилизация и стараемся интегрироваться в Европейский союз. Казахстан демонстрирует себя как однин из локомотивов Евразийства. У него не стоит такой проблемы выбора, как перед Украиной. Мне кажется, что в ближайшие годы, с одной стороны, мы полностью укрепимся в своем убеждении, что альтернативы европейской интеграции у нас нет, и будем стараться решать свои внутренние проблемы развития сквозь призму того, насколько это нам поможет интегрироваться в ЕС. С другой стороны, кардинально изменится идея, которая доминирует сейчас в украинском обществе, которую транслируют некоторые политические партии. Они считают, что если мы хотим интегрироваться в ЕС, то нам надо как можно быстрее разорвать отношения с постсоветским пространством, с Евразией. Сегодня становится очевидным, что, наоборот, без углубления наших отношений с Евразией, без понимания того, что мы являемся соединительным звеном между Европой и Евразией в ближайшие два-три года станут доминирующими на Украине. Произойдет переключение пардигмы взгляда. Мы поймем, что для успешной интеграции с Европой нам нужно наладить взаимоотношения в первую очередь со странами Евразии. В первую очередь с Россией, Украиной. На мой взгляд, сегодня зреет некий политический консенсунс, который приведет к этим решениям.
Михаил Делягин, директор Института проблем глобализации (Россия):
Деньги, которые зарабатывала страна, государство всеми силами выкидывало за ее пределы
Представление о том, что Россия, Украина и Казахстан находятся на одном уровне развития финансовых систем, не сочтите за великодержавный шовинизм, сильно преувеличено. Украинская финансовая система - полностью под западными инвесторами, фондовый рынок России рухнул, но никто этого не заметил. Казахстан - самая модернизированная страна из всех постсоветских стран, но ее банковская система оказалась неустойчивой. Российская система устойчивей, конечно, в первую очередь потому, что она больше, но самое главное — она институционально более развита. Даже фондовые рынки у нас играли не только спекулятивную роль в экономике, но и благодаря процессам «секьюритизации» играли существенную роль в привлечении финансирования в российскую экономику. Тем не менее объединение этих финансовых систем, формирование единого финансового пространства, а затем и единой финансовой инфраструктуры — дело полезное. Как говорили при создании евро: «интеграция – это же хорошо». Конечно, будут споры по мелочам. Россия, как более крупная и обладающая более концентрированными финансовыми потоками страна, будет обижаться, что она всех кормит. Украина, Белоруссия и Казахстан будут считать, что с их мнением недостаточно считаются, и т.д. Но поскольку принципиальных противоречий нет, между Россией и Казахстаном экономическую границу провести нельзя, как ни пытайтесь. У России и Белоруссии тоже забавные экономические отношения, я уж не говорю о России и Украине, между которыми идет страшная политическая борьба, при этом спонсируют этих «проклятых украинских ранжистов» не только Запад, но и наши бизнесмены. Так что в экономическом плане Россия не может существовать без единого экономического пространства, в том числе и финансового, с этими странами. Это, что называется, прожиточный минимум. Без Таджикистана, и Азербайджана – сможет, а без Казахстана, Украины и Белоруссии — нет. Даже технологические цепочки, оставшиеся с советстких времен, будут разомкнуты. А замыкать их внутри себя не то чтобы дорого, это нерентабельно и никому не нужно. Процесс активизации ЕврАзЭС идет. Уже то, что Глазьева, действительно хорошего специалиста, но к которому очень отрицательно относится наше политическое руководство, поставили возглавлять таможенный союз в рамках ЕврАзЭС, а не очередного чиновника, – это положительный признак. Этот человек — профессионал, он этим увлечен, будет иметь четкое представление о том, что и как, чем можно жертвовать, а чем нет. И я этому очень рад. Пример надо брать с объединенной Европы. Она, конечно, переусердствовала в расширении, но нам так торопиться не стоит.
Говорят, «ставьте невыполнимые цели, что-нибудь да получится», но реально можно говорить только о региональном статусе Алматы – это Средняя Азия, может быть, с кусочком Китая, в чем я сильно сомневаюсь, с ними еще придется побороться. Это естественно. Потом можно подтягивать Афганистан, Пакистан, Иран, хотя в силу политических причин это сложно сделать. Москва – финансовый центр более крупного региона, он будет включать в себя Среднюю Азию, думаю, постсоветское пространство, Прибалтику, по отдельным направлениям — Китай, Польшу, потому что кризис по ним ударит очень сильно, может быть, Финляндию.
Есть такое понятие, как глобальная конкуренция. Как Москва может конкурировать с Дюссельдорфом, Лондоном, Шанхаем, Токио? Сначала экономику постройте, которая будет сопоставима хотя бы с чем-нибудь, хотя бы с Португалией, по ВВП на душу населения, а потом уже занимайтесь амбициями. У нас есть регион, надо сначала его освоить. Получится пойти дальше – пойдем. Кризис может открыть невероятные возможности, а может и не открыть, зачем на это заранее рассчитывать.
Россия получила очень жестокий удар, и будет получать эти удары дальше, потому что в свое время у нас проводилась и до сих пор проводится уникальная по своей глупости политика создания искусственного дефицита денег внутри страны. Деньги, которые зарабатывала страна, государство всеми силами выкидывало за ее пределы. В результате наши предприятия брали эти же деньги в кредит у западников. У них возникли проблемы с ликвидностью, они перестали возвращать нам эти деньги в кредит, и мы вошли в полосу депрессии. Экономический рост может быть и 5%, но реально – это острейшая нехватка кредитных ресурсов, необходимость выплаты внешних займов в отсутствии рефинансирования. Меры, предпринимаемые государством, пока недостаточны. С одной стороны, оно решило проблему поддержания ликвидности банковской системы, самые страшные удары прошли. В середине сентября была реальная угроза штурма Сбербанка вкладчиками, потому что паника из бизнес-сообщества перекинулась на население. Эту проблему смогли решить без применения силы, внешнего давления и пр. Но задача-то стоит шире — рефинансировать не банковскую систему, а всю экономику. Нужно заново запустить механизм рефинансирования, который мы отдали Западу. Это требует более качественного финансового контроля, более качественного стратегического видения, и я не уверен, что с этой задачей справятся наши деятели. Если с ней не удастся справиться до конца года, то осенью 2009 или весной 2010 года нас ждет системный кризис: дезорганизация экономики, политики, переформатирование органов власти и изменение экономического курса, большая его рационализация. Конечно, хотелось бы добиться этого без кризиса.
Задача государства очень проста – сохранить систему расчетов и систему кредитования. Если частные банки просят поддержку ликвидности в масштабах, которые сопоставимы с их собственными капиталами, зачем с ними возиться? Проще их национализировать, а потом приватизировать или по крайней мере ввести внешнее финансовое управление. Как у нас это происходит? Банки получают деньги на рефинансирование, а ограничений на использование этих средств никаких нет. Завтра эти деньги оказываются на спекулятивных рынках – на фондовом мы видим дикие скачки при малых оборотах, на валютном за первые три дня октября Российская Федерация потеряла 10 миллиардов долларов в международных резервах. Нужно запрещать банкам проводить спекулятивные операции, а это означает жесточайший финансовый контроль со стороны государства.
Сергей Дубков, начальник Головного управления банковского надзора, (Беларусь):
Чтобы экономики работали эффективно, необходимо взаимное проникновение банковских структур
Белорусские банки достаточно поздно начали интегрироваться в мировую банковскую систему. Наиболее агрессивные действия в этом направлении были проведены буквально в течение последних нескольких месяцев. При этом доля средств нерезидентов в совокупной ресурсной базе белоруских банков — порядка 12—14%, в совокупном уставном фонде — порядка 23—24%. При этом эти цифры, в частности по уставному фонду, за последний год выросли почти в 2 раза. По ресурсной базе такой паритет сохраняется уже длительный период. Прямой зависимости от международных финансовых рынков у нас нет.
К сожалению, а для настоящего периода — к счастью, у нас не развит фондовый рынок, и те глобальные процессы, которые происходят на фондовом рынке, для нас имеют минимальное значение. Для нас большее значение имеют проблемы с долговым рынком, в частности с рефинансированием в плане привлеченных кредитов на международных рынках. Второе — достаточно амбициозные планы по росту ВВП. Внутренние источники, как у любой развивающейся экономики, ограниченны, поэтому в последнее время во главу угла ставится привлечение внешних инвестиций. В конце прошлого года принято принципиальное решение, что страна должна войти в 30 наиболее инвестиционно привлекательных стран по методологии ведения бизнеса Всемирного Банка. Если некоторое время назад мы были на 115 месте, то по итогам прошлого года — на 85 месте. То есть прогресс есть. Чтобы достичь этого прогресса, был принят целый ряд серьезных решений: это отмена золотой акции, создание очень льготных, в том числе налоговых преференций для развития малого и среднего бизнеса в городах до 20000 населения. Это серьезное расширение прав свободных экономических зон. Это снятие моратория на движение ценных бумаг, упрощение налогообложения и прочее. Это первый момент. Момент второй: белорусские банки активно рассматривали вопрос выхода на международные рынки заимствования. Естественно, сейчас эти планы пересматриваются. Поэтому основной вопрос – финансирование запланированного экономического роста. При этом в настоящее время у нас нет прямого влияния проблем финансового рынка в мировом масштабе на национальный банковский сектор.
Для того чтобы экономики работали эффективно, необходимо взаимное проникновение банковских структур. Это можно смотреть на базе нашей страны. У нас есть российские банки, есть казахстанский банк. Это вполне правильно, что банки выступают локомотивом, позволяющим осуществлять дальнейшую интеграцию.
Должны объединяться страны, у которых общая история, общая ментальность, общие экономические интересы, у которых общее будущее. Поэтому вполне логично, что проводит соответствующие консультации Национальный банк со своими коллегами из России, Украины, Казахстана, Прибалтики. Мы соседи, а соседи должны жить дружно.
Ричард Хейнсворд, директор агентства "Глобал рейтинг":
Кризис трех мировых рейтинговых агентств создан ими самими вследствие нарушения классических законов рынка: конкуренции и прозрачности
Сегодня рейтинговые агентства, утратившие свою непогрешимость, ругает разве что только не ленивый. Но что происходит на самом деле? Для этого нам нужно немного заглянуть в историю. Джон Муди почти сто лет назад создал рейтинговую методологию для систематизации отчетов о железнодорожных компаниях, о долговых обязательствах, которые они выпускали, и т.д. Успех методологии подтолкнул его создать уже позже целую школу, но… разразился кризис, и ему пришлось продать свою компанию, которая, сменив несколько хозяев, в конце концов была приобретена некой компанией под названием Poor’s. Она, в свою очередь, в силу финансовых проблем, объединилась с компанией Standard. Так появилось агентство Standard and Poor’s. Точнее, Standard and Poor’s как отдельной компании не существовало, она являлась частью издательской империи. Джон Муди спустя несколько лет заново вернулся на рынок, но поскольку он уже продал одну шкалу, ему пришлось создать новую. Поэтому существует две шкалы, но обе принадлежат Джону Муди. Таким образом, автор этой концепции тоже прошел нелегкий путь при создании рейтингового рынка в США.
Понять философию рейтингов достаточно сложно, так как она оценивает риск эмитентов. И, как правило, этот риск выражается в степени вероятности дефолта. То есть мы не говорим, что именно эта компания рухнет. Мы говорим, что вероятность того, что эта компания может иметь потери большие, чем другая компания. В противном случае – в случае безоговорочного прогноза дефолта – вы имеете дело с ясновидящим, но не рейтинговой компанией.
Особенно это трудно понять в периоды роста, когда особенно не хочется верить, что проблемы возможны. Даже те, кто пережил кризис, не всегда понимают зачем платить, когда все хорошо? Но обучение людей и поддержка репутации – не расходы, а инвестиции в стабильность компании.
Я либеральный экономист. Любую проблему такого рода я решаю только одним способом: больше прозрачности, больше конкуренции. Я считаю, что эти агентства сделали свои ошибки не в прошлом году, а 20—25 лет тому назад, когда они противодействовали любым начинаниям новых агентств. Несколько лет назад «Глобал рейтинг» имел самый большой портфель российских банков. Когда «святая троица» осознала это, она вложила приличные деньги, чтобы покрыть большее количество банков, чем у нас. Это были явные действия, направленные против одного конкурента, который хоть как-то вышел из неизвестности. Приведу симптоматичный факт: - на западном мировом рынке нет ассоциации 11 рейтинговых агентств, но есть ассоциация азиатских рейтинговых агентств. И естественно, что РА очень чувствительны к потере своей монополии. И заплатили за это не только они, но и весь рынок.
И это неизбежно. Поэтому сегодня появился стандарт номер семь, который обязывает банки создавать внутреннюю систему оценки рисков. Следующий момент: наверное, вы слышали слово «базель 2», но никто толком не понимает, что это такое. На самом деле соблюдать «базель 2» очень легко — просто надо соблюдать «базель 1». Суть их в том, что банки, особенно американские, были очень озабочены тем, что большие предприятия могут выйти на фондовым рынки самостоятельно, даже если у банков деньги дешевле. Но поскольку банки, обязанные соблюдать «базель 1», потеряли хороших больших клиентов, они пролоббировали включение рейтингов предприятий в систему оценки рисков. В итоге «базель 2» сейчас не работает, потому что присваивать рейтинг всем предприятиям, которые взяли кредит у банка, невероятно большая задача. Никто с этим не справится. Три рейтинговых агентства не могут покрыть такой колоссальный рынок. Но это движение началось, и оно не останавливается. Через десять-двадцать-пятьдесят лет каждое уважающее себя предприятие будет иметь свой самостоятельный рейтинг, который оно получило от кого-либо. То есть мы будем видеть не три рейтинговых агентства, а сотни. Некоторые — по каждой отрасли промышленности, некоторые — по каждому отдельному региону.
Сейчас мы наблюдаем несколько тенденций. Первая, по поводу «базелей» и нормативов, это реформа, и, как любая реформа, она сначала выполняется условно. Они показывают тренды — необходимость оценивать риски, кредиты, которые банк выдает, долговые обязательства и другие виды инструментов, без которых финансовый мир не обойдется. Я уверен в этом. Мы видим, что сейчас недостаточно просто говорить о доходах, но и о том, насколько это рискованно. Соответствует ли риск доходности? Вот элемент, который будет больше и больше востребован.
Инвестиционные банки рухнули из-за того, что они, в свою очередь, обманули рейтинговые агентства. Я за то, чтобы было много рейтинговых агентств, которые бы завоевывали себе репутацию и имя. Мы готовы вложиться сейчас, но пока нет ответа со стороны Казахстана, ни от одного из банков. Все громко говорят, что мы прозрачные, что мы хотим поддерживать свое национальное достоинство, но ни один из них не позволил себе платить 600 евро — эти гроши — за рейтинг. Ну ладно, это их решение.
Инвесторы очень занятые люди. Некоторые люди считают, что краткость - это умение взять на себя ответственность и сказать: это черное, а это белое. Но на самом деле это не умение анализировать, а умение понять суть, а потом ее выразить короткими словами. В данный момент мы именно на этом сосредоточены — мы высказываем наше мнение, но оно должно содержать полностью все, что мы видим. То же можно сказать и в части культуры: в российской культуре либо все хорошо, либо все плохо. Я согласен, что умение видеть больше оттенков серого цвета между черным и белым – то, к чему стоит стремиться. Мне кажется, что это больше качество характера, чем потребность западного инвестора. Да, действительно в Европе все инвесторы волнуются, что американские банки рухнут, но никто не хочет вложиться. Но для Америки Европа сейчас не является исключительным источником ликвидности. Сейчас те рынки, где можно найти ликвидность, — Китай, Дальний Восток, арабские банки, исламские банки. У них колоссальное количество денег, которые они готовы вложить в хорошие страны и в хорошие компании. Вполне возможно, что Казахстан проведет нормальную реформу, осмотрительные меры по предотвращению кризиса, и тогда получит урожай ликвидности.
Роман Внучко, председатель постоянной комиссии по денежно-кредитной политике и банковской деятельности (Беларусь):
Мы должны быть в какой-то степени «благодарны» американской администрации
Понимаете, дело не в одной банковской системе. Дело в том, что банки, как инструмент сегодняшнего развития экономики, первыми почувствовали те события, которые сегодня надвигаются. Нет четкой точки зрения на то, что происходит. Сегодня Америка является флагманом и в производстве, и в потреблении, и если снизить потребительский спрос, за этим, несомненно, будет идти снижение объемов производства. Это вызовет отток рабочей силы, снижение заработной платы и в какой-то степени снижение уровня жизни населения. Люди уже сегодня задумываются о том, от чего можно отказаться. И это не только конкретный человек, государственные программы также проводят корректировки на будущее. Действительно, если не принять меры, последствия могут быть просто катастрофическими. Мне кажется, что мы сегодня стоим на пороге системного кризиса, а не кризиса банковской системы как финансового кризиса. Банки — отражение экономики, и, как всякое явление, они развиваются циклично.
Что касается нашей страны, мы должны быть в какой-то степени «благодарны» американской администрации за то, что она своей политикой не втянула нас в большие международные связи и в финансовых, и в производственных вопросах. Мы развивались замкнуто, старались найти свои резервы, возможности для того, чтобы решать поставленные задачи, и наша банковская система не настолько зависима от мирового кризиса.
В любой системе нужна конкуренция. Она снижает всевозможные тарифы, предоставляет более выгодные кредиты и пр. Сегодня мы просим и открываем дверь широко, чтобы к нам пришли иностранные банки, и они идут. Что же касается банков Казахстана, то успешно работает БТА Банк, мы знаем его на нашем рынке как очень авторитетного, способного и умеющего работать. Дело в том, что сегодня банковская система Казахстана по техническому уровню выше российской, выше белорусской, и мы рады учиться отдельным банковским продуктам, умению, подходам. Я не вижу в этом ничего плохого и думаю, что расширение вашего казахстанского сектора на нашем рынке найдет свою нишу в нашей экономике.
Очень важно в это время, при массовом кризисе, не допустить, чтобы мысли о кризисе преобладали у населения. Мы должны сказать людям, что где бы ни были их вклады, государство гарантирует возврат, что они работают на экономику и помогут стране выйти из трудного положения.
Наталья Бойцун, заместитель министра экономики Украины, кандидат экономических наук, профессор международных финансов:
Мне импонирует амбициозность казахстанских банков
Я думаю, что истинным источником кризиса является именно серьезная глобализация финансовых рынков, и в связи с этим усилия отдельно взятых стран в предотвращении его последствий не будут эффективными. Более того, наиболее серьезными мерами, которые позволят действительно устранить возможные причины кризиса, не только его последствия, могут быть только скоординированные действия многих стран.
Другое дело, что кризис, безусловно, затронет не все страны в одинаковой степени. Есть мнение экспертов МБ и МВФ о том, что он прежде всего коснется таких стран, как США и страны Евросоюза, а вот для стран, имеющих статус переходной экономики, этот кризис будет не настолько серьезен. В частности, есть прогнозы, что на страны БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай) этот кризис окажет самое минимальное влияние, ведь на самом-то деле кризис начинался не совсем как кризис банковского сектора. Он назревал уже несколько лет, и было несколько признаков, по которым можно было его прогнозировать: это проблемы на рынке ипотечных кредитов США, это переориентация инвесторов в ресурсные отрасли, это продовольственный кризис, это значительные темпы инфляции, которые охватили весь мир в связи с продовольственным кризисом и некоторыми другими аспектами в мировой экономике. Кроме того, безусловно, на все эти процессы повлиял спад мировой экономики, а теперь еще и спад валового продукта. Но все эти признаки были проигнорированы, несмотря на то, что в истории мировой экономики они описаны очень подробно. Существует специальная теория борьбы с банковскими кризисами. Выведена даже шкала затрат на предотвращение этих кризисов и на их преодоление. Это очень дорогое удовольствие, измеряемое в процентах от мирового внутреннего валового продукта, но цена издержек намного выше.
Мне импонирует амбициозность казахстанских банков. У них, безусловно, шансы есть. Рынок украинский очень привлекательный, очень емкий. На мой взгляд, нынешняя макроэкономическая ситуация только способствует привлечению иностранного капитала. Присутствие иностранных банков в нашей системе растет из года в год, и сейчас, по-моему, фактически уже достигло 36%.
Но давайте вспомним китайский опыт. Еще 15 лет назад в десятку крупнейших банков мира входил, по-моему, один китайский банк. Если открыть сайты мировых экономических агентств, то видно, что банки КНР значительно укрепили свое положение и в десятке, и в сотне ведущих банков мира. Все зависит от стратегии. Если она направлена на распространение своего присутствия в различных странах, то, безусловно, под это должны выделяться соответствующие финансовые ресурсы, и менеджмент должен написать стратегическую программу присутствия именно в этих странах.
Допустим, для Украины это – европейская интеграция. Для нас очень важны все процессы развития торгово-экономического взаимодействия со странами Евросоюза. Мы уделяем большое внимание развитию инвестиционной составляющей в наших двусторонних отношениях с Евросоюзом и каждой страной Евросоюза в отдельности. Но как специалист в области международных экономических отношений я хочу констатировать, что не менее динамично, а иногда – и более, развиваются наши торговые и инвестиционные отношения со странами СНГ. Нас очень радует рост товарооборота с Россией, который превысил 50% роста товарооборота за первые семь месяцев 2008 года по сравнению в 2007 годом. Например, с Казахстаном у нас тоже товарооборот вырос примерно на 50% за первые месяцы этого года. К сожалению, инвестиционное сотрудничество не растет такими быстрыми темпами, как торговля. С точки зрения международной торговли это, безусловно, минус, потому что только те международные отношения, которые закреплены глубокими двухсторонними инвестициями, которые позволяют более стратегически планировать ту же самую торговлю и продвигать производство на территорию другой страны, свои технологии, ноу-хау, являются тем скрепляющим стратегическим фактором, который и на будущее позволит нам прогнозировать значительное увеличение товарооборота. Пока этого нет, и над этим, я думаю, должен работать бизнес наших стран.
Валерий Гейц, директор института экономического прогнозирования НАн Украины:
Наши страны кроме финансового, политического, экономического кризиса одновременно переживают кадровый кризис
Мировая экономика, по оценкам экспертов, переживает на данном этапе финиш определенного длительного цикла. Некоторые говорят, что этот цикл тридцатилетний, некоторые – больше или меньше, но все сходятся в одном: новый цикл будет иметь новую технологическую базу, которая прежде всего будет основана на нанотехнологиях, различных медицинских исследованиях и т.п. Кроме этого, формируется и огромная перспектива в развитии процессов, связанных с обеспечением сохранения западной индустриальной цивилизации, которая последовательно охватывает новые регионы мира. И это движение с Запада на Восток имеет определенную логику, независимо от всяких политических процессов. И в этом движении, естественно, Россия, Украина, Беларусь, Казахстан и многие другие страны будут играть определенную роль.
В этом направлении должна работать мысль и государства, и экспертного сообщества. Это сложнейшая задача. Возьмем, например, Украину. Очень тяжелая инфраструктура, доставшаяся в наследство с прошлых лет, она многие годы не эксплуатировалась, не восстанавливалась, и ее нужно развивать. Инфраструктурные проекты хороши тем, что они безубыточны, т.е. всегда работают позитивно на экономику. В принципе, финансовые ресурсы никуда не делись. Несмотря на финансовый кризис, они есть, просто мечутся с одного места на другое. Как только сформируются анклавы роста, туда, естественно, они и пойдут.
Несмотря на то что все признаки финансового и политического кризиса на Украине есть, в экспертной среде считается необходимым участвовать в крупных проектах. В данном случае Украина — участник Евро-2012, где, по логике, будут реализовываться такие проекты. Учитывая определенную ограниченность в финансовых ресурсах, ваша страна и представители бизнеса, которые имеют свои ресурсы, могут иметь у нас достаточно большие перспективы для участия в таких проектах. Они получают заказ, а мы получаем возможность сохранения рабочих мест и поддержания инфраструктурных отраслей.
Сегодня успех на рынке — это успех того или иного бренда. Но надо иметь в виду следующее: многое можно говорить и желать, но при этом не надо забывать, что наши страны, кроме финансового, политического, экономического кризиса, одновременно переживают и кадровый кризис. В бизнесе, в государственном истеблишменте на всех уровнях управления нет соответствующих кадров. Система образования не трансформировалась. Часть высокообразованных кадров уехала или занимается не теми вопросами, которые нужны стране. Это очень важный аспект. Следующая составляющая – это постоянная забота о подготовке кадров, которые могут реализовать этот амбициозный проект, о котором вы говорите. Если в этой части все в порядке, то задача намного упрощается. Если же с кадрами дела обстоят плохо, а есть только амбиции, то, реализуя такой масштабный проект, может оказаться так, что он будет неудачным. Сегодня, сталкиваясь в нашей стране с работой рынков, государственных структур, я вижу, что этот вопрос очень актуален.
