О нашем месте в пищевой пирамиде

Человек по своей сути очень легко управляем. Ему довольно работы, крыши над головой, здоровья и семьи. Все. И ничего. Обладая всем этим, он становится легко управляемым. И западные идеологи и маркетологи виртуозно этим пользуются. Что до свободы духа, то эта категория сегодня заменена более доступными удовольствиями, которые дают удовлетворенные амбиции и тщеславие. Когда нашу власть упрекают в цинизме, то, поверьте, Запад не менее циничен, просто его цинизм облечен в более цивилизованные формы, суть от этого не меняется. Все западные политтехнологии строятся на очень простом постулате: человеку всегда нужно было сначала хлеба, а потом зрелищ. Довольно вспомнить, как немцы встречали Гельмута Коля в день объединения Германии. Люди приветствовали его со слезами на глазах, падали перед ним на колени, казалось, готовы были отдать последнее. Но стоило его скомпрометировать, как они с такой же легкостью от него отреклись. Библейская история повторяется с удивительной последовательностью, в разных вариациях. Правда, мы этого не замечаем и всякий раз наступаем на одни и те же грабли. Посмотрите, как совсем недавно «легко» расправились с Ахмадинежадом — его не смогли купить, поэтому нашли способ уничтожить. Нет, не физически — это равносильно собственноручному сотворению еще одного исламского кумира. Уничтожают самое уязвимое — веру. Его обвинили в сокрытии еврейских корней. Умно. А теперь иранцы сами с ним расправятся. Когда придет время. Как-то к акиму одного из западноказахстанских районов пришли с предложением построить школу в отдаленном поселке. Он сначала загорелся, а потом спохватился и говорит: «А зачем там строить? Все равно президент в такую даль не поедет»… Вот так все у нас и делается: любое действие теряет смысл, если оно не культивирует чье-то тщеславие. Но я бы провела параллель между уровнем тщеславия и той гранью, за которой лежит переход авторитарного количества в демократическое качество. Именно в нем заложено противоречие между экономическим развитием и политическим консерватизмом. Хорошо, можно поставить вопрос иначе: «Могут ли существующая этническая и социальная стабильность, а также определенные экономические достижения, достигнутые в первую очередь за счет сырьевого экспорта, облегчить транзит в сторону гражданского общества и демократии?» Здесь уместно вспомнить интересную точку зрения Константина Сыроежкина о том, что Казахстан, как, впрочем, и другие страны СНГ, вообще не является классическим авторитарным государством. Это связано с тем, что главное правило авторитаризма «Все разрешено, кроме политики» предполагает наличие рыночной экономики. Один из показателей развитой рыночной экономики — сильный МСБ, средний класс. Но в Казахстане точных цифр по среднему классу нет (разница от 10 до 20%), и это на фоне серьезного имущественного разрыва, который задевает многие этнические группы. С другой стороны, в озвученном Forbes списке миллиардеров половина не представляет титульную нацию — потенциальный источник межэтнических конфликтов. Следовательно, боюсь, что дискуссия должна опуститься на более примитивный уровень (примитивный не значит слабый, скорее наоборот). В частности, Кэтлин Коллинз права в том, что все центральноазиатские общества являются клановыми. Вопрос только в характеристике кланов. Если исходить из того, что в некоторых странах нашего региона до сих пор правят бывшие советские аппаратчики, то изучение советской модели патрон-клиентских связей до сих пор актуально. Особенно тезис о том, что эти связи были важными элементами социальной системы, которые заменяли собой рынок и все виды конкуренции. Тогда все становится на свои места. Оппозиции как конкурирующей системы у нас нет как таковой. Есть альтернатива в виде кланов. И, видимо, обществу ее достаточно. Догадываюсь, что в окружении президента есть столько противоборствующих сил, что по накалу и методам они намного превосходят ту оппозицию, которую мы сегодня имеем в виду. У нас предостаточно взаимной оппозиции в пределах Ак Орды. И картина аналогична как на Садовом кольце, так и на Уолл-стрит. Другое дело, что любое противоборство нужно использовать для достижения благой цели. А показателем зрелости общества является тот уровень, когда оппоненты даже после поражения одного из них способны пожать друг другу руки и продолжать работать. Вместе.