Метаморфозы Национального фонда

Национальный фонд Казахстана был создан в 2001 году на примере Норвежского фонда. Но с годами стало очевидно: если скандинавы успешно реализуют накопительный потенциал этой структуры, то у нас он стал своего рода палочкой-выручалочкой для поддержки то первоочередных бюджетных программ, то терпящих бедствие коммерческих банков. Не удивительно, что со своей главной функцией –накопительной- наша «кубышка» справляется все хуже.

По состоянию на июнь 2019г размер нашего фонда составлял 58 177млн долларов, хотя в 2014-15 годах превышал 70 млрд. «зеленых» (см. таблицу). 

Почему активы фонда до 2015 года пусть с небольшим отклонением, но росли, а теперь снижаются? Только ли форс-мажорные обстоятельства, вроде двух девальваций тенге и спасения банков тому виной?

Если исходить из того, что деньги фонда формируются из  сверхдоходов нефтегазового и горнодобывающего секторов, то   с ростом добычи нефти и газа, активы фонда также должны  расти. Однако, очевидно, что на практике это зависит от мировых цен на сырье, которые, в отличие от тучных времен начала 2000-х, заметно «похудели».

В то же время, если сравнить темпы роста объемов добычи нефти и газа и темпы роста активов фонда (см. таблицу), то даже в период неуклонного роста цен на мировых рынках сырья наблюдалась периодическая разнонаправленность темпов роста темпов роста добычи сырья и активов нацфонда. Не исключено, что помимо объективных факторов на это влияют и субъективные. Может, доходы нефтяного сектора не всегда напрямую идут в национальный фонд? Или, скажем, попадают в «копилку»  через год, после того, как их где-то «прокрутят»?

Уровень накоплений в нефтяных фондах принято исчислять размером средств фонда в процентах от ВВП страны. Наши проценты, хоть с некоторыми колебаниями, но росли. А в последние годы пошли вниз.

Одна из причин снижения доли нац. фонда в ВВП в том, что в последние годы фонд работает больше в расходном режиме, чем в накопительном (о причинах см. выше). 

В 2016 и 2017гг было использовано средств фонда в 2,5 раза больше,  чем в эти же годы в него поступило.  За 2018 год официального отчета движения средств национального фонда еще нет, но очевидно, что мы продолжили его «проедать». А уж по итогам нынешнего года эта тенденция только усилится: вряд ли правительство изыщет в бюджете средства на выполнение всех социальных обещаний второго президента страны.

К тому же, расходы на аудит и обслуживание нашей «кубышки» постоянно растут…

	Национальный фонд, тыс. тенге
	Поступления	Использование
2001 г	197 353 993	7 546 324
2002 г	109 547 274	244 287
2003 г	229 551 299	428 434
2004 г	139 312 971	524 247
2005 г	413 713 744	724 981
2006 г	774 306 672	918 912
2007 г	1 139 270 342	259 317 396
2008 г	1 652 527 290	1 075 095 373
2009 г	2 297 417 901	1 107 498 030
2010 г	2 407 723 392	1 203 982 229
2011 г	3 488 043 602	1 204 132 712
2012 г	3 843 884 717	1 385 701 111
2013 г	3 991 604 321	1 412 035 945
2014 г	5 366 850 822	1 963 658 571
2015 г	11 793 630 511	2 468 570 853
2016 г	985 647 524	2 874 382 751
2017 г	3 479 812 466	8 841 822 998

А теперь посмотрим, что происходит с доходностью фонда? Здесь картина, мягко говоря, не внушает оптимизма. 

Доходность нашего фонда четыре года была отрицательная, остальные годы колеблется от 1% до 8%.

А теперь давайте сравним казахстанскую «копию» с норвежским «оригиналом»

Норвегия накопила с 1990 года наибольший нефтяной фонд. Доходность Норвежского фонда стабильна и составляет около 8%. Явно видна разница в политике управления фонда нашего и Норвегии.

Цель фонда Норвегии – долгосрочное накопление доходов от нефтяного сектора. Законодательно ограничено делать крупные изъятия из фонда. Являясь социально-ориентированным государством, Норвегия гарантирует сохранение высокого уровня социальных выплат, в первую очередь пенсионных, в будущем – если запасы нефти закончатся, либо мировые цены резко снизятся.

Проведение такой политики возможно, так как остальные секторы норвежской экономики обеспечивают текущие бюджетные расходы страны. Наряду с этим часть нефтяных доходов Норвегии идет напрямую в бюджет, не подвергаясь никаким манипуляциям.

В нашей же экономике добывающие секторы, включая нефтегазовый, - основные поставщики бюджета. Поэтому не удивительно, что деньги в казахстанский фонд кладутся и тут же вынимаются – то на социальные выплаты, то на финансирование инвестиционных проектов.

Не стоит забывать и о том, что постоянно декларируемый рост ВВП страны исчисляется в дважды девальвированном  тенге, а в долларовом выражении мы имеем неуклонное падение. По оценкам независимых экспертов, наш «долларовый» валовый продукт в 2018 году такой же, как в 2010-ом.

С национальным фондом – ровно то же самое. Так что, не стоит обольщаться насчет того, что мы сможем оставить что-то будущим поколениям – самим бы хватило…