- Сегодняшнюю ситуацию на мировых рынках, и прежде всего – на финансовом рынке, можно определить одним словом – «неуверенность». И такие же настроения доминируют среди бизнес - сообщества Казахстана. Хотя все макроэкономические показатели, вроде бы, в порядке, страна имеет огромные запасы свободной валюты, доходы от нефти продолжают поступать… В чем, по вашему, причина этой странной тревоги?
-Тревога эта уже давняя, хотя с экспортно-сырьевой экономикой до последнего времени все было как бы в порядке. Но вот уже итоги первой половины 2013 года показывают, что тревожные ожидания начинают материализоваться:
Экспорт сократился на 10,8%, импорт (по стоимости) вырос на 10,3%, сальдо текущего счета платежного баланса просело сразу на 42,8%, а общее сальдо ушло уже в минус. Соответственно, с начала года Национальному банку, вынужденно пошедшему на понижение курса тенге, все равно пришлось потратить уже около миллиарда долларов из своих ЗВР.
Драматично вырос дефицит республиканского бюджета – до 185 млрд. тенге, и Минфин уже объявил о выпуске евробондов для внешних заимствований. А между тем, на бюджете и так уже висит громадный внутренний долг - перед накопительной пенсионной системой. Это больше полутора триллионов тенге. В долг Европа, допустим, еще может дать, но, похоже, отдавать будет уже нечем. Именно потому, что происходящее есть не просто цикличное ухудшение мировой конъюнктуры, а идущая с мировым кризисом новая реальность. Которая, по мере углубления и развязки этого кризиса, сулит «сырьевым» экономикам вовсе не восстановление привычно избыточного экспортно-импортного баланса, а новые и новые потрясения.
Но еще хуже собственно сырьевой - наша монетарная внешняя зависимость. Поэтому, например, у нас очень высокий базовый уровень инфляции. И он определяется высокой стоимостью денег в стране. При этом в «монетарных» учебниках записано – и это хорошо усвоили наши экономисты - что ставка рефинансирования Национального банка, то есть исходная стоимость денег, должна быть не ниже, а даже несколько выше инфляции. А поскольку у нас инфляцию никогда не опускалась ниже 6 процентов, то и Нацбанк не опускал ставку ниже тех же 6 процентов.
Но сама-то эта ставка – она тоже разгоняет инфляцию! Если базовая стоимость денег в стране 6 процентов, и добавить к ней маржу банка и все страховки, то меньше 11-12 процентов кредит в стране стоить не может. А коль скоро он столько стоит, то это неизбежно накладывается на инфляцию.
Закономерный вопрос: почему мы в Казахстане имеем такую высокую инфляцию и все эти годы не можем никак ее понизить? Правительство постоянно декларирует свое намерение понизить инфляцию в стране и, надо отдать ему должное, действительно прикладывает для этого большие усилия. Тем не менее, у нас инфляция в 2-3 раза выше, чем в экономиках стран Европы и США.
Все начинается с такого достаточно странного обстоятельства, о котором мало кто задумывается, к которому мы все привыкли. Но которое, тем не менее, имеет принципиальное значение для понимания тех процессов в экономике, которые мы наблюдаем. Наш платежный баланс всегда (до переживаемого ныне кризиса) был профицитный, причем - очень профицитный. Причина лежит на поверхности: мы почему-то продаем за рубеж сырья больше, чем импортируем готовых товаров. Почему те, кто добывает сырье, вывозят его без учета реальной потребности Казахстана в импорте, понятно - им это выгодно. Они вообще не думают о платежном балансе страны пребывания, им чем больше добудешь и вывезешь – тем лучше.
А вот почему государство Казахстан так спокойно многие годы относится к постоянному избыточному внешнему платежному балансу страны, считает его своей заслугой – это отдельный вопрос. И он не только экономический и политический, но и, я бы сказал, даже и психологический. Из наших недр извлекают гораздо больше сырья, чем нам нужно чужих товаров, а мы не только не протестуем против такой практики, но даже еще и гордимся.
А чем мы гордимся? Золотовалютным резервом и средствами Национального фонда. А они представляют собой те самые излишки, которые образовались у страны в результате такой политики. Это и есть та самая «плюсовая» разница между экспортом и импортом. И наши руководители при всяком удобном случае, с удовольствием и гордостью не забудут упомянуть, что ЗВР выросли на столько-то миллионов или миллиардов долларов, Национальный фонд вырос на столько-то… Это достижение, это здорово!
Но насколько это хорошо для экономики? Ведь, в сущности, и ЗВР и Национальный фонд представляют собой чужие долги. Схема такая: поскольку экспорт превышает импорт, внешний платежный баланс страны всегда профицитный, этот «плюс» представляет собой валютный «кэш» - деньги, которые нужно в чем-то хранить. И вот наш Национальный банк, распоряжающийся ЗВР, и Правительство, отвечающее за Национальный фонд, получая этот «кэш», обменивает его на иностранные долговые обязательства – ценные бумаги. Тем самым возвращая «живые деньги» в иностранные экономики, прежде всего тем странам, которые у нас это сырье и покупают. То есть фактически мы просто продаем свое сырье частично в долг, частично кредитуем развитые экономики. Получая за это их долговые обязательства, по сути дела - бумажки. Что само по себе странно, как с экономической, так и с психологической точки зрения. Фактически такая схема – убедительное свидетельство того, что мы не только сырьевая, но и монетарная колония, которая ведет себя попросту глупо. На самом деле туземцы, которые выменивали у европейских колонизаторов пушнину и золото на стеклянные бусы, участвовали в куда более эквивалентном обмене, чем мы. Если бы им за пушнину предложили долговые расписки, клочки бумаги, они бы возмутились, и, возможно, даже побили бы европейских и американских купцов, поскольку явно почувствовали бы обман.
- Власти объясняют покупку иностранных ценных бумаг необходимостью сохранить накопленные капиталы. В этих, как они говорят, самых надежных долговых расписках деньги будут целее. Может быть, в этом есть свой резон?
- Дело-то в том, что пресловутая вторая волна кризиса, которая накрывает мировую экономику – это и есть накапливаемые риски обесценивания тех самых долговых обязательств, на которые мы обменяли свои деньги. Мы их будем продолжать копить в твердой туземной уверенности, что как только грянет настоящий кризис, то эти запасы нам и потребуются. И мы сможем их без проблем получить. Но кризис-то и будет состоять в том, что все эти обязательства будут стремительно превращаться в ничего не стоящие бумажки! Мне кажется, что здесь нужно было бы разбираться с образом мысли и логикой тех людей, которые проводят такую политику, не только экономистам, но и психологам.
И вот еще что: профицитный платежный баланс означает еще и то, что Национальный банк, поддерживая стабильный курс тенге, скупает эти избытки. С одной стороны – это приращение ЗВР, о которых мы говорили. Но с другой – это эмитирование в национальную экономику избыточных масс тенге. Избыток денег, как следствие профицитного платежного баланса, присутствует все эти годы независимости страны. И это явление стало уже привычным феноменом казахстанской экономики. На него особого внимания не обращают. В результате Нацбанк вынужден заниматься так называемой «стерилизацией» этих денег. Он выпускает свои ценные бумаги, тем самым только поощряя эту избыточность.
Утверждение о том, что тенге в стране слишком много, может показаться странным. Действительно: у населения нет таких уж больших избытков тенге, у бизнеса, который задыхается без доступных кредитов – тоже. Куда девается это «слишком много»? Оно попадает тем же сырьевым экспортерам, работает на усиление внешнего вывоза, а вовсе не на развитие национальной экономики и повышение благосостояние населения. Но я повторяю: денежная масса в Казахстане, как в наличном, так и в безналичном виде, растет (вернее, росла) быстрее, чем растет ВВП страны. И, соответственно, экономика страны всегда находится под инфляционным, монетарным «подпором» - коль скоро денег-то много! И Нацбанк мужественно борется с этой проблемой. Не занимаясь тем, чем он, по сути, обязан заниматься в нормальной экономике: базовой кредитной эмиссией, базовым фондированием банков второго уровня. По сути, сегодня наш Нацбанк представляет собой всего лишь государственный валютный обменник, а никак не главный орган проведения денежно-кредитной политики государства.
А сейчас, коль скоро Нацбанк уже тратит ЗВР, продажа долларов, наоборот, изымает тенге из внутренней экономики – тоже ничего хорошего.
В любом случае, коль скоро наш Нацбанк принципиально делает недоступными свои кредиты для банков второго уровня, эти банки, чтобы кредитовать клиентов, должны либо опираться на свои средства. Например – на депозиты, а это значит что кредиты уже отсчитываются «от 8-10 процентов» и получаются заведомо дорогие деньги, к тому же и «недлинные», потому что мало людей кладет свои деньги на депозиты на долгий срок.
Либо банки, чтобы выдавать кредиты, должны сами где-то брать деньги взаймы. От этого и зависит общая стоимость денег. А коль скоро родной Нацбанк им денег не дает, нашим банкам второго уровня приходится брать взаймы в Европе, США, а в последнее время стали занимать уже и в Китае. И там им дадут деньги – в той же Европе, под высокий нефтяной рейтинг страны, наши казахстанские банки все эти годы могли получить взаймы деньги на хороших условиях. По их базовой ставке 5-6 процентов, плюс разные накрутки, плата за риск – за нашу удаленность, за нашу «неевропейскость» и так далее. Такой кредит заведомо завозился в страну примерно «от 8 процентов годовых» – и это считалось очень дешево. Так что казахстанские банки, при любом раскладе, не могли иметь деньги, которые они могли бы использовать для кредитования, ниже ставки 8-9 процентов. И когда они накручивают на этот уровень свою маржу, стоимость всех страховок и перестраховок – вот мы тогда и получаем стандартную стоимость кредита где-то на уровне 15 процентов для юридических лиц и выше 20 – для «физиков».
А если кредиты, деньги в стране стоят так дорого – то, соответственно, и инфляция такая высокая. И поэтому Нацбанк поднимает ставку рефинансирования, не занимаемся кредитованием банков второго уровня – и все опять идет по замкнутому кругу.
- И как можно вырваться из него?
- Конечно, надо первым делом задаться вопросами: почему мы так упорно цепляемся за этот пресловутый избыточный платежный баланс? И почему мы упорно вкладываем огромные деньги в ценные бумаги других стран, в бумаги, которые неизбежно будут сгорать в огне финансового кризиса? Почему мы так трогательно и доверчиво храним свои «кровные» в этих бумажках? Не стоит ли нам продавать сырья за рубеж ровно столько, сколько нам нужно валюты, применяя, конечно, не административные, а экономические меры? Это вполне возможно. Нужно сказать нашему Нацбанку: «Родной, ты все эти годы занимался совсем не своим делом, и видно, что надорвался… Отойди, отдохни. Пусть правительство поддерживает курс тенге и регулирует платежный баланс страны. А ты пойди-ка и займись кредитной эмиссией, рассчитай ее объем, реши, под какой процент ты будешь выдавать деньги банкам – под 1, может быть – 1,5 процента». Чтобы кредиты в банках стоили не выше 5-6 процентов. Нацбанк должен освободиться от несвойственных ему функций и заняться тем, для чего он и предназначен.
А правительству, чтобы регулировать платежный баланс, нужно привести свою политику в соответствие с экономическими реалиями. Уж если мы имеем сырьевую экономику и основную часть своих доходов Казахстан получает в валюте, то вполне разумно использовать эту валюту в функционировании как бюджетного, так и налогового процесса. То есть пусть все те субъекты, которые имеют выручку в валюте, платят налоги в валюте. И в Казахстане мог бы быть не бюджет и Национальный фонд, а просто сдвоенный бюджет – в тенге и в валюте. И за счет этого сдвоенного бюджета правительство могло бы очень эффективно поддерживать стабильность и платежного баланса, и курс национальной валюты.
- Это помогло бы сократить количество тенге в экономике?
- Если платежный баланс сводить «на ноль», то количество тенге в экономике из-за внешних экономических операций меняться не будет, оно будет стабильным. И тогда возникает возможность у Нацбанка заниматься кредитной эмиссией, в соответствии с ростом экономики. Сколько надо денег экономике, банкам – столько они их и получат. Причем под низкие проценты.
- Неуверенность царит не только среди бизнесменов. Сейчас одной из самых «болезненных» тем для населения стали преобразования в нашей пенсионной системе. Люди опасаются, что в старости они могут вообще остаться без пенсий, по крайней мере таких, на которые можно жить… Каково ваше мнение по этому вопросу?
- Интрига с пенсионным законом, который Президент вначале как бы вернул на доработку, и вся протестующая общественность вздохнула с облегчением, на мой взгляд, не закончилась. Хотя бы потому, что в конце 2016 года истекает срок полномочий действующего Президента и будут новые выборы, а до этого будут парламентские выборы. Так что наверняка, еще до 2018 года, иной состав власти просто вынужден будет вновь вернуться к этому вопросу.
Но дело-то в том, что пенсионный закон в Казахстане традиционно является как бы рамочным. В нем записаны какие-то основные вещи, но фактическое исполнение отдано на откуп подзаконным актам, ведомственным положениям и инструкциям. Вообще вокруг пенсионного законодательства можно было бы не «ломать копья», а просто записать в него только один пункт, одну фразу: «Все решает правительство» - и это бы было правдой.
При этом правительству необходимо, и не в 2018, а уже сейчас, в 2013 году срочно искать способы поддержания пенсионной системы, потому что деньги кончаются. И оперативно решать вопросы, которые накопились. Далеко не все здесь определяется повышением пенсионного возраста для женщин. Поэтому самое главное во всей этой истории, что Президент поручил правительству представить к осени концепцию развития пенсионной системы. То есть, закон - законом, а концепция также необходима.
Мне кажется принципиально важным, что в обращении Президента к народу по поводу пенсионного закона сказано, что правительству поручается рассмотреть вопрос вложения денег в самые перспективные отрасли экономики. То есть дана альтернатива: вкладывать не в ценные бумаги, а в реальную экономику. И правительство обязано на это указание Президента соответственно отреагировать.
-Вы всегда были принципиальным критиком существующей политики инвестиций пенсионных фондов. Почему?
- Потому что я убежден в полной неэффективности так называемого «портфельного» пенсионного накопительства во вторичных, в сырьевом и монетарном смыслах, экономиках. Это было десять лет назад, это есть сейчас и у меня имеются серьезные опасения, что такая практика перейдет и в будущее.
Все очень просто. По официальным данным базовая инфляция в Казахстане – 6-8 процентов. На деле она, наверное, еще больше, но возьмем эту цифру. Даже при ней трудно представить себе надежную ценную бумагу с доходностью выше 8 процентов. Таких бумаг как раз у действительно надежных эмитентов, просто нет. А учитывая, что в Казахстане фондовый рынок вообще очень узок, неразвит, надеяться на то, что появятся какие-то отечественные ценные бумаги, с доходностью выше этого уровня, не приходится. Следовательно, существующее портфельное инвестирование в ценные бумаги совершенно бессмысленно – инфляция все равно выше их доходности. Что и подтверждает практика. У нас ежегодно, по официальным данным, уровень накопленной инфляции примерно в два раза превышает так называемый инвестиционный доход пенсионных фондов.
Предполагается, когда этот новый Государственный накопительный пенсионный фонд будет создан и заработает, то деньги, которые он будет собирать, помогать размещать будет Национальный банк. А значит, скорее всего, он опять будет размещать их в ценные бумаги, прежде всего – в долговые обязательства других стран. Что на самом деле, если говорить прямо, является провокацией. Потому что, если бы даже мировой финансовый рынок был бы, скажем, хотя бы на уровне 2000 года, если там все было бы в порядке, все развивалось и давало бы хорошие дивиденды, и не было бы никаких признаков предстоящей «второй волны», то и тогда забирать живые деньги у работников Казахстана – и отправлять их в чужие экономики, было бы просто нелепо. А если это делать сейчас, когда во всем мире нарастает кризис в первую очередь суверенных долговых обязательств, то есть именно тех самых «бумажек» - было бы глупо вдвойне. Я сказал бы жестче – это просто идиотизм.
- Но ведь наши монетарные власти говорят, что они вкладывают не в греческие бумаги, а в американские – то есть самые-самые надежные…
- Ну, если они так говорят, значит они не читали статью нашего президента Н. Назарбаева. Который еще в 2008 году, в самом начале мирового кризиса, в «Российской газете» опубликовал статью «Ключи от кризиса», где он назвал американский доллар дефекталом и предсказал, что этот дефектал рано или поздно непременно лопнет. В чем он, на мой взгляд, совершенно прав. С тех пор развитие ситуации в мировой экономике все больше подтверждает то, что наш Президент сказал в начале 2008 года. И если в правительстве следуют той логике, что вот греческие бумажки лопнули, но есть французские бумажки, а коли лопнут и они – есть немецкие и американские, то значит там совершенно не видят и не понимают того, что сегодня происходит в мировой экономике. Разница между греческими и американскими ценными бумагами сегодня только в том, что одна обрушится раньше, а другая – вслед за ней. Но они все – в одной финансовой пирамиде.
Поэтому, я считаю, правильнее было бы вообще отказаться от идеи хранить пенсионные сбережения в ценных бумагах, любых, своих или чужих. Нужно просто перестать это делать. И построить совершенно другую систему. Государственный накопительный пенсионный фонд, который совершенно правильно создали, собирая живые деньги с работающего населения, вкладывал бы их в реальную экономику.
-Вопрос в том, где найти такие отрасли в стране. Которые не только обеспечивали бы сохранность пенсионных капиталов, но и приносили доход, превышающий инфляцию…
- Такие отрасли, такие предприятия в стране есть. Конечно, в первую очередь можно назвать нефть. Но нефть, надо сказать, уже не совсем наша, долгосрочные контракты с иностранными нефтедобывающими компаниями могут помешать этому плану. А во-вторых, нефть тоже волатильна, мировые цены на нее могут повышаться и понижаться в больших пределах, так что к нефти нужно относиться осторожно. А что никогда не обанкротится, всегда будет иметь высокую капиталоемкость и всегда способно приносить хороший доход? Ответ – это электроэнергетика, это железные дороги, это вся коммунальная сфера – водопровод, канализация, теплоснабжение и газоснабжение. Инфраструктурные отрасли, поскольку они обеспечивают реальные и повседневные нужды людей и всей национальной экономики, они неотменяемы, они будут нужны всегда и всем. Их никогда не обанкротишь, даже если директор, скажем, горводоканала проворовался – система будет действовать. При этом государство имеет такой мощнейший рычаг поддержки эффективности таких инфраструктурных монополий, с возможностью возвращать и пенсионные деньги, как тарифы.
То есть речь идет о создании системы, когда все население страны, весь бизнес, потребляя услуги таких монополий, автоматически доплачивали бы некую часть состоявшимся пенсионерам. И эта часть бралась бы из инвестиций всех работающих. Известно, что и электроэнергетика, и ЖКХ острейшим образом нуждаются в деньгах. И вкладывание пенсионных средств было бы чрезвычайно полезно и для этих отраслей, и для всех пенсионеров, потому что эти-то вложения никакой мировой кризис уничтожить не сможет.
Но у этого замечательного плана есть одно «но». Дело в том, что сейчас все эти отрасли непрозрачны, их деятельность скрыта от общества, а тарифная политика в них крайне неэффективна. Открою государственный секрет: наибольший процент бесхозяйственности и коррупции, по всей видимости, как раз здесь. Я говорю «по всей видимости», потому что получить от энергетических и коммунальных монополий достоверную информацию практически невозможно. Я специалист, и в этом разбираюсь, но сегодня и я в растерянности: мне совершенно непонятно, каким образом высчитывается тариф на киловатт-час, на гигакалорию, на куб горячей или холодной воды? Какая его часть идет на дело, а какую приходится платить за покрытие ущерба от непрофессионализма, бесхозяйственности и коррупции. Могу предположить, что не больше трех четвертей тарифа идет в дело, остальное разворовывается или просто пропадает. Но эти предположения мне нечем подтвердить, потому что Казахстан – чемпион мира по непроверяемости монополий.
-Может быть, нам не стоит «изобретать велосипед», а взять опыт других стран в регулировании деятельности таких монополистов?
- Вообще в мире какой-то единой теории регулирования естественных монополий и, соответственно, единообразной практики, нет. Нет такого учебника, в котором было бы написано, что электроэнергетику, железные дороги или теплоснабжение нужно регулировать так-то и так-то. В каждой стране есть свои традиции и особенности. В целом есть тенденция к упрощению, к унификации, к либерализации таких рынков. Но в любом случае, любая нормальная практика регулирования таких отраслей основывается на том, что регулятор знает, что происходит на том или ином объекте. Сколько реальных денег ему нужно на эксплуатацию, сколько нужно на развитие, сколько на зарплату работников и так далее. И вот это знание лежит в основе тех или иных методов регулирования.
Мы же настолько «либерализовали» и упростили все схемы государственного регулирования наших монополий, что довели их, без преувеличения, до полной неизвестности! Государство назначает электростанциям, электросетям, тепловым сетям и другим подобным объектам некий «инвестиционный» тариф. В надежде, что он пойдет на развитие этих предприятий и отраслей. Но само государство не занимается проверкой ни инвестиционной, ни эксплуатационной деятельности таких предприятий, и на что идут огромные деньги, в дело или не в дело – государство понятия не имеет. Поэтому такому государству вкладывать пенсионные деньги в энергетику или ЖКХ ни в коем случае нельзя. Это было бы безответственно. А вот если мы смогли добиться ответственности правительства за контролем в этих отраслях, за прозрачностью их деятельности – тогда деньги можно было бы вкладывать очень эффективно.
- А насколько велика капиталоемкость таких отраслей? Не может ли случиться, что они попросту «переполнятся» пенсионными инвестициями и деньги не во что будет вкладывать?
- Об этом беспокоиться не стоит. Сейчас объем пенсионных средств составляет у нас чуть более трех триллионов тенге. Примерно подсчитано, сколько денег сегодня требуется на модернизацию наших естественных монополий. Например, для ЖКХ – 6 триллионов. Электроэнергетике, с учетом нового строительства, Балхашской станции, первой АЭС в Актау, солнечных и ветровых станций, которые будут построены в соответствии с утвержденным Президентом планом развития «зеленой экономики» - примерно 10 триллионов тенге. Огромные инвестиции требуются и в теплоснабжение. Так что многие поколения пенсионеров могут не беспокоиться, что их деньги не найдут применения в этих отраслях. А общество получит надежную и эффективную пенсионную систему.
Беседу вел Д.Слинько
, 
