, 
Надо ли «валить» из страны?
«Мне хотелось бы, чтобы мы поддерживали тех, кто учит наш язык.
Пока же у нас противоречий между сельскими и «асфальтными» казахами больше, чем между мной, русскоговорящим казахом, и испаноговорящим колумбийцем Алехандро из Медельина», - говорит казахстанский прозаик Данияр Сугралинов, чьи книги не просто переводятся на языки - он успешно монетизировал свое творчество. На этот уровень он вышел, как когда-то другой наш знаменитый земляк - Тимур Бекмамбетов: чисто из прагматических соображений – достойно зарабатывать на жизнь.
Крутой казахский парень
Данияр Сугралинов, чьи книги попадают в первую тысячу крупнейшего интернет-магазина Amazon и снимаются фильмы, сейчас живет с семьей во Флориде, готовится поступать на сценарный факультет Full Sail University. Но после учебы планирует вернуться в Казахстан.
- Как бы нам ни нравилась Америка, жить здесь мы не планируем. Родители, родственники, друзья - все в Казахстане. Когда я читаю, что «надо сваливать из страны», то думаю, что это просто отчаянная попытка привлечь внимание. Если человек реально хочет уехать, он делает это тихо. Среди моих однокурсников есть и японцы, и корейцы, и бразильцы, и колумбийцы. Слушая их, я не могу сказать, что у нас полный крах. В Рио-де-Жанейро, например, нельзя выйти на улицы без опасений, что тебя не убьют, не отберут машину и телефон. Моя одноклассница (она живет там) рассказывала, что за последние два года ее пять раз грабили, пристав пистолет к виску. Мой колумбийский друг Алехандро из Медельина советует, чтобы я никогда не ездил в его страну, если не хочу быть украденным: в Колумбии правит бал криминал. У нас в Казахстане пока, слава богу, такого нет.
Но казахстанские журналисты в погоне за кликами и жареными фактами выпячивают жизнь только в черных красках: избили, изнасиловали, совершили нападение на врачей «Скорой»… Я предполагаю, что им платят за количество просмотров. А их больше набирает сообщение о какой-нибудь жуткой трагедии (например, гибель в огне пяти девочек из одной семьи), чем новость о том, что казахстанская фристайлистка впервые стала чемпионкой мира. Как у журналистов, так и их читателей не хватает внутренней этики.
- Наше министерство информации и коммуникации выступило как-то даже с предложением ограничивать количество отрицательных новостей на 30%. Вы согласны с этим?
- Это разные вещи. Я смотрел недавно шоу по американскому ТВ, и там очень жестко смеялись над президентом Трампом. Не могу представить такого в Казахстане. Я не поддерживаю подобных решений - ограничивать искусственно критику. Мы сейчас снова закрываемся от всех, хотя еще лет 10 назад чувствовали, что интегрируемся в мировое сообщество. Ограничить количество плохих новостей - хороший посыл, но делать это с помощью запрета - сродни внезапно вышедшему в нулевых годах закону о том, чтобы вещание на русском и казахском языках составляло 50 на 50. И мы все стали хитрить (я в то время работал на радио): эфир на государственном языке запускали ночью, когда все спят. Делали это «для галочки», но основной цели - чтобы на казахском заговорили не только русские, но и мы, русскоязычные казахи, - авторы закона не добились. Мне кажется, что мы усложнили наш родной язык. Я, городской казах, владею им благодаря ажешкам и друзьям детства - аульским ребятам из поселка в Атырауской области, откуда родом моя мама. Но потом стали изобретать много новых слов. К примеру, международный термин «интернет» перевели как «галамтор». Я так и не понял, - зачем? Когда я написал пост об этом и о том, что не пользуемся отличной возможностью возродить собственный язык и сделать его живым, то люди в комментариях жаловались, что они пробовали учить язык, а над ними смеялись и бесконечно поправляли.
Я по-английски говорю с акцентом, в письме делаю ошибки, но американцы меня подбадривают: «Ты уже круче нас, потому что твой английский лучше, чем наш русский и казахский!» Может быть, они так благожелательно себя ведут из-за того, что их страна - сплошь эмигрантская? Мне хотелось бы, чтобы и мы, казахи, поддерживали тех, кто учит наш язык. Пока же у нас противоречий между сельскими и «асфальтными» казахами больше, чем между мной, русскоговорящим казахом, и испаноговорящим колумбийцем Алехандро из Медельина.
Любовь к чтению
- Во всех интервью вы утверждаете, что к литературному творчеству вас подвигла любовь к чтению.
- В моем детстве (оно прошло в Актобе), кроме дворовых игр, футбола и 15-минутного мультфильма перед сном (передача так и называлась — «Спокойной ночи, малыши»), других развлечений не было. Поэтому книги очень рано стали окном в другие, волшебные миры. «Гостья из будущего», «Малыш и Карлсон», «Чиполлино», «Волшебник Изумрудного города», «Приключения Буратино»... Сейчас детям достигнуть волшебства проще - достаточно взять в руки гаджет. Но я считаю, что их нужно приучать к чтению. Это невероятно полезный навык, который сделает их успешными во взрослой жизни.
- Это вы говорите, опираясь на собственный пример?
- Судя по проданному количеству книг через мировой интернет-магазин «Амазон», то да – я, наверное, успешный. Но я о другом — чтение дает массу жизненных, пусть и чужих, кейсов, бешено расширяет кругозор, развивает воображение, полезен в плане скорости обучения.
- А то, что сейчас вы живете в другой стране, как-то влияет на написание книг?
- Я во Флориде всего полгода. Мне здесь не хватает запаха полыни и бескрайних просторов западного Казахстана. По Алматы тоже скучаю, но больше - по людям. Жить там моя семья не может: младший сын кашляет и задыхается. В мире есть более загруженные автомобилями города, но там почему-то нет такого смога как в Алматы. А где писать - мне без разницы: на перемене или когда еду утром на учебу.
- О чем будет очередной бестселлер?
- О близком будущем. Действие происходит в 2074 году. Началось освоение и колонизация Марса, Земля перенаселена, идет градация людей по степени полезности обществу. Есть индексы гражданских категорий: не гражданин не имеет доступа к общественным благам и права на бесплатную медицину, учебу, хорошее жилье. Главный герой моей книги — 15-летний школьник. Он мечтает стать космонавтом, но его родители разводятся. Из-за этого они теряют свой гражданский статус, а он - право учиться в университете. Чтобы заработать денег, парень вынужден заниматься виртуальными играми.
Перед тем, как взяться за книгу, я почитал футуристов и прогнозы ученых. Так вот, через 50 лет на земле будет около 15 млрд. жителей. Сложно представить, к чему это приведет и хватит ли ресурсов, чтобы обеспечить всех землян.
- В Казахстане сняли фильм «Тренинг личностного роста» по мотивам вашей книги «Кирпичи». Зрители приняли ленту неоднозначно…
— Я прекрасно понимаю, о чем вы хотите сказать. Когда я смотрел фильм Андрея Звягинцева «Левиафан», то не понимал, зачем я это делаю. Режиссер говорил, что он показывает жизнь без прикрас. Но если она такая, то я не хочу в этом жить. Фархат Шарипов тоже, может быть, где-то гиперболизируя, отобразил свой взгляд на казахстанскую действительность: даже если ты семи пядей во лбу, маловероятно, что без блата, без знакомств с Баке-Маке чего-то добьешься. Понятно, что наши ребята могут устроиться и устраиваются в такие мировые компании как Google или Amazon с годовым окладом от $150 тысяч. Но мы же говорим о тех, кто живет в нашей стране. Фархат, видимо, об этом и хотел сказать, - зачастую у нас преуспеть можно, перешагнув через некие моральные принципы.
— В фильме очень много непечатных слов, а в книге с этим еще похлеще. Это что - приверженность правде жизни?
— Когда я писал первую версию «Кирпичей», мне было всего 24 года. Использование такой лексики было оправданно с точки зрения моего возраста и мировоззрения. Но когда мне, уже повзрослевшему, предложили издать книгу, все мои герои заговорили нормальным языком без единого матерного слова. Я к тому времени уже понял, что творчество все-таки должно нести людям больше, чем просто отображение скудной действительности. «Тренинг личностного роста» дает много пищи для размышлений, но, к сожалению, не дает мотивации. Когда я читал сценарий, а потом смотрел в студии у Фархата его режиссерскую версию, у меня было тяжело на душе. Я ждал чуда: еще чуть-чуть - и справедливость восторжествует. Большого чиновника Данияра разоблачат, Канат сам продвинется по службе, помирится с женой, вернет уважение дочери… Я-то ведь писал жизнеутверждающую книгу о том, что человек может сам изменить свою жизнь, стоит только оторвать задницу от дивана. Фархат же снял кино о противоположном: о том, что как ни бейся, все бесполезно, пока какой-нибудь друг — всесильный и богатый - не поможет тебе. Но при этом я считаю, что свою работу режиссер сделал хорошо. Согласитесь, такое честное кино в Казахстане еще не снимали. Наш прокат заполонили разухабистые комедии о келинках, тоях и казахском бизнесе. Может быть, это и весело, но после просмотра как-то пусто. Винить в этом создателей таких фильмов сложно. Они снимают то, что востребовано аудиторией, и прокат это только подтверждает.
Казахский сюжет на американский лад
- Перед тем, как уйти с головой в литературу, у вас, выпускника экономического факультета Санкт-Петербургского университета, в Казахстане был серьезный IT-бизнес.
- Да, я много лет занимался разработкой веб-сайтов для больших организаций. С такими заказчиками работать было непросто: согласованные вещи вместе со сменой ответственных лиц могли изменяться на этапе сдачи, были задержки с оплатой. Это все повышало себестоимость и стоило больших нервов не только мне, как руководителю, но и программистам. Ставшая стандартной ситуация: они месяца три спали урывками, чтобы успеть в срок, а потом им говорят, что надо все переделывать с нуля, потому что у заказчика сменилось ответственное лицо, а у него другое видение и в текущем виде он проект не примет.
- И поэтому вы оставили этот бизнес?
- Я просто морально устал. В Казахстане, а, может быть, вообще в условиях любого неразвитого рынка сложно долго оставаться в нерыночной конкуренции, где лоббируются определенные компании и исполнители. В этой среде приходилось работать практически без выходных. Отпуск, если и бывал, то только на майские или новогодние праздники, когда заказчики разъезжаются в разные концы света, и то с телефоном в руках. В моей компании работало больше ста человек. Они приехали со всех концов Казахстана, и если заказчики задерживали оплату, а запаса у нас не оказывалось, то у ребят начинались проблемы с арендодателями.
Это длилось на протяжении 7-8 лет, а потом я все чаще стал задумываться о том, чтобы уйти из бизнеса. Я согласен был зарабатывать меньше, но так, чтобы большую часть жизни посвящать семье, а не работе. Но куда уйти? Прикинул, что умею делать. Самым очевидным казалось писательство (тогда уже была издана книга «Кирпичи 2.0»). Решил попробовать, но подошел к этому, не как к свободному творчеству, а как к бизнес-проекту «Писатель Данияр Сугралинов». Изучил, что сейчас хорошо продается. Понял, что популярные женские романы писать не смогу, научную фантастику - тоже (у меня нет технического образования, а без него там делать нечего), современная проза плохо монетизируется в онлайне, а вот что-то на стыке... Я всегда любил компьютерные игры. Помню, в 6 классе родители подарили первый, очень дешевый компьютер. Это была просто клавиатура, которую я подключал к советскому телевизору, чтобы программировать игры. А тут как раз появился жанр — LitRPG, востребованный у американских читателей. Они такую литературу читали в переводе с корейского, японского и русского, где и родился этот жанр. Я учел его правила, но внес и свои тоже. К моему удивлению, мои книги стали отлично продаваться. Сейчас одно американское издательство заключило со мной контракты даже на еще ненаписанные книги.
- А казахстанские издательства не делали вам заказы?
- У меня вагон сюжетов о Казахстане и казахстанцах, у нас в стране много героев и потрясающих историй, о которых стоило бы писать. Скажем, кто откажется прочитать об аульном парне-сироте, начинавшим карьеру боксера в актюбинской школе бокса, чудом избежавшего тюрьмы и в итоге ставшего чемпионом мира? Но издадут ли? В Казахстане я получал всего лишь одно предложение: один из отечественных меценатов хотел переиздать трилогию Level Up. Права на книгу принадлежат московскому издательству «ЭКСМО», поэтому я предложил ему перевести книгу на казахский. Больше на связь он не выходил.
- Может, это особенность отечественного бизнеса?
- Не думаю. Вообще, я категорически не переношу национальные стереотипы и шаблоны. Мне противно слышать, что, к примеру, все узбеки и татары хитрые, армяне - торгаши, а казахи - ленивые. Это омерзительно. В Америке я вижу сотни национальностей и все дружелюбны друг к другу. А мы, казахи, такая маленькая нация, умудряемся еще и делить себя на три жуза и множество родов. Потом начинается: южане такие, а адайцы — другие…
Я сам из славных родов тама и адай. Моим предком по отцу был Есет-батыр, один из сподвижников Абылкаир-хана. Мой двоюродный брат создал шежире нашего рода до 9 колена, благодаря ему я больше знаю о своих корнях. Но такое знание не должно быть причиной для разделения, ведь мы все — казахстанцы! Я горжусь своим паспортом и часто повторяю, что Казахстан - единственная страна, которую никто ни разу не смог завоевать. И мы смогли сохранить свою огромнейшую территорию, находясь между такими сильными империями, как Россия и Китай.
