, 
Почему Динмухамед Кунаев отказывался наказывать Розу Багланову
В годы войны она так вдохновляла бойцов, что за ней, фронтовой певицей, охотились лучшие фашистские снайперы. А после войны Роза Багланова была настолько знаменита, что ей прощали то, что никогда не простили бы другим. Динмухамед Кунаев на требование наказать дерзкую певицу («хулиганку», как называла её одна из министров культуры) отвечал, что не может этого сделать, потому что «Казахстан узнают в Союзе даже не по нему, а по её голосу».
По фронтовым дорогам
Она не имела профессионального музыкального образования, но достигла в песенном искусстве высочайшего профессионализма.
– Её исполнительское мастерство зарождалось в атмосфере патриотизма военных лет, – говорит музыковед Юрий Аравин. – Сценические площадки фронта, эмоциональная напряжённость, в которой жила страна, возможно, и сподвигли её развить в себе изумительную душевность в донесении песенных образов.
В январе легендарной певице исполнилось 100 лет. Родом Роза Багланова из Казалинска Кзылординской области. У её отца было две жены. Обе они – и татарка Марьям, и мать будущей примадонны, казашка Аккуруш – любили петь, а отец Тажибай, бывало, собирал каждые 15-20 дней у себя дома танцующих, поющих и играющих на инструментах соседей. Маленькой Розе, наверно, было всего годика четыре или пять, когда она на одной из свадеб впервые запела перед гостями. После школы поступила в Кзыл-Ординский пединститут.
– А потом мы перестали получать пенсию за отца, который умер в 1933 году, – рассказывала позже певица. И я уехала в Ташкент, поступила там в текстильный институт, где обеспечивали бесплатным питанием и можно было подрабатывать ткачихой. Поселилась я у дальних родственников. Как-то, подметая двор, пела у них во дворе, и вдруг кто-то постучал в калитку. Открываю – стоит громадного роста хол`ный мужчина в чесучовом костюме с перекинутым через руку плащом.
– Кто, – спрашивает, – пел?
Это, оказывается, был Шаляпин Востока – Кари Якупов, солист Ташкентского оперного театра и одновременно директор филармонии.
В тот же день я выступала на съезде хлопкоробов. Две песни спела, попросили третью, четвертую... В общем, я заканчивала второе отделение концерта, а первое – сама Тамара-ханум (Тамара Артёмовна Петросян, народная артистка СССР, танцовщица, певица, балетмейстер).
В 1941-м Роза Багланова должна была ехать поступать по направлению от Ташкентской филармонии в Московскую консерваторию. Но началась война и она вместе с организованным весной того года Государственным женским ансамблем песни и пляски Узбекской ССР ушла на фронт. С полувоенным, полународным репертуаром артисты часто выступали в казармах, где не было света.
Первый её фронтовой концерт был под Москвой, в дивизии генерала Панфилова, до этого ансамбль выступил перед уходящими на фронт солдатами в самой столице.
Именно на войне Роза Багланова освоила репертуар Лидии Руслановой. Среди них – «Ах, Самара-городок». Вживую с легендарной певицей Роза встретилась уже после войны в Москве.
– Когда Русланова услышала в моем исполнении эту песню, то никакого чувства ревности с её стороны не было, – вспоминала певица. – Она великодушно подарила мне эту песню. Я вообще была в очень хороших отношениях с самыми выдающимися артистами Советского Союза. С Черкасовым, Чертковым, Бондарчуком, Царёвым, Завадским, Марецкой, Рыжовой и Пашенной часто выступала на одной сцене. Это они научили меня держаться на ней и завоёвывать зрителя.
Когда весной 2006 года в Алматы был презентован первый документальный фильм из серии «Золотые имена Казахстана», то его название – «Ах, Самара-городок» – говорило само за себя: кинолента посвящена Розе Баглановой.
В картине, кроме архивных эксклюзивных видеокадров и исторических фактов из жизни певицы, есть интервью с легендами казахстанского и российского искусства. Среди них – Майя Плисецкая.
– «Ах, Самара-городок» она исполняла лучше любой русской певицы – и пикантно, и элегантно, и очень естественно, и в меру весело, и в меру грустно. Песня и до этого была на слуху, но после Розы Баглановой у всех словно открылись глаза и уши. В любом виде искусства, будь то живопись, музыка, исполнительское мастерство, кино – что хотите, есть одно важное слов – как? Как снято, исполнено, написано, и т.д. Так вот, она преподала всем урок – как, казалось бы, незамысловатую, ерундовую песенку сделать вечной. Это и есть большой артистизм – дать новую жизнь тому, что все знали, так, чтобы тебя запомнили, и это самое важное в искусстве – запомниться публике. Если так – значит, затронуты сердца и оставлены впечатления. Это как хвост кометы – она сама ушла, а её помнят по нему. Собственно, о вашей стране мы узнали от Розочки. Обаятельная, очень женственная, прелестная, как кукла, – такой Алма-Аты мы ещё не знали. Мне запомнилось, как она вела себя – будто ей всегда хорошо. Может быть, это и правда – всё так и было.
Предсказание маршала
Выдержке и самообладанию в самых трудных ситуациях она тоже научилась на войне.
– Страшно было много раз, – рассказывала певица. – Однажды на одном из фронтов меня пригласил к себе командующий. «Доченька, – сказал он, – ты можешь взволновать любое, даже самое суровое мужское сердце. Солдаты по пять-восемь месяцев не выходят из окопов. Они просят, чтобы ты спела им. Уважь их».
Меня повели в окопы по узенькой траншее, вся остальная земля была заминирована. Старшина, мой провожатый, когда подошли к месту назначения, поднял меня на руки и опустил в один из окопов. Ноги утонули по колено в воде, благо, сапоги были высокие. Начала петь, но не проходит и 20 минут, как прибежал какой-то офицер: «Сестрёнка, милая, не пойте так громко. Фашисты начали стрельбу. Они думают, что мы с вашей песней идём в атаку».
В этих окопах мне пришлось пробыть до захода солнца, потому что, как мне сказали, противник подготовил для меня лучших своих снайперов. Пока пела, некоторые бойцы плакали, другие протягивали солдатские треугольники, чтобы я отправила их в тыл к родным… Вечером той же узенькой траншеей вернулась к себе в казарму. О-о-ой, если всё рассказывать… Вы представляете, что такое стоять в 600-800 метрах от передовой? Не представляете! Если наши отступают, то машины соединяют в один тесный ряд, мы забираемся в одну из них, закрываем борта и едем назад. Однажды, когда ехали давать концерт в одной из частей, увидели, как с левой стороны наши идут в атаку, с правой – фашистские танки бросают в нас снаряды, сверху, с самолётов, летят бомбы… Спрашиваю у руководителя ансамбля: «Куда мы едем? – Майор (это наш сопровождающий) знает», – отвечает она». Не прошло и нескольких минут, как нас догнали сразу три мотоциклиста: «Куда?! Назад! Назад!»
Оказывается, мы переехали линию фронта. Командующий фронтом, узнав об этом, не мог удержаться от трёхэтажного мата. «Я не могу послать своих разведчиков за языком! А как вы умудрились перейти линию фронта?!».
Но страшнее всего было в Варшаве. Там не было ни одного уцелевшего дома. Мы пели перед тяжелоранеными, которые лежали просто на земле. Плащ-палатку выделили только для операционной. Некоторым из раненых оставалось жить минут 20, другим – часа три. Бомбёжка идёт без конца, тут бежать бы под укрытие, а они умоляют: «Сестра, не уходи!». Наш руководитель, женщина крепкая и мужественная, говорит мне: «Розик, пусть все бегут, а мы с тобой возьмёмся за руки и будем стоять до конца». И мы стояли, на наше счастье, все бомбы пролетали мимо. Раненые стонут: «Воды!» Подашь её, а она у них вытекает обратно с кровью, а потом последний вдох – и человек умирал…
Там, в Варшаве, я получила из рук Рокоссовского медаль «За боевые заслуги». Так я стала единственной певицей, которая удостоена этой награды дважды. Свою первую боевую награду я получила из рук командующего Первым Украинским фронтом Ивана Конева 30 апреля 1943 года.
Маршал Рокоссовский в тот памятный день 22 февраля 1945 года с восхищением сказал: «Как же хорошо вы работаете».
На самом деле – колесим, бывало, на открытых грузовиках по дорогам Польши, пыль столбом и тут мимо проезжает танковая дивизия. Мы останавливаемся, я залезаю на броню танка, остальные танцуют и подпевают мне.
А ещё маршал предсказал: «Это сейчас вы маленькая Розочка, но скоро будете гордостью советского искусства».
А пусть говорят
После войны Роза вернулась вместе со своим ансамблем в Узбекистан. В Ташкенте она вышла замуж за Героя Советского Союза Садыка Абдужапарова. В 1947-м переехала с мужем в Алма-Ату. Проработала 8 месяцев в Театре оперы и балета имени Абая, а потом, понимая, что она – не оперная певица, попросила перевести её в филармонию. В 1949 году Роза поехала в Москву на декаду казахстанского искусства и литературы, а оттуда – на Второй международный фестиваль молодежи и студентов в Будапешт в составе тогда ещё молодых звезд советского искусства – Майи Плисецкой, Мстислава Ростроповича, Евгения Светланова и других. На этом фестивале она завоевала первую премию. После этого её популярность стала расти ещё стремительнее. В какую бы точку Советского Союза она ни приехала, её ждали аншлаги. Первая семья у неё к тому времени распалась – муж не выдержал её бесконечных гастролей. Песня с той поры стала её пьедесталом и единственной любовью. Сопрано певицы придавало любой из них неповторимую окраску.
– Когда я услышал её голос, то понял, что второго такого по красоте и теплоте в Казахстане нет, – считал народный артист СССР Ермек Серкебаев. – Она правильно сделала, что не пошла в оперу и стала работать именно в эстрадном амплуа. На этом поприще она была богиней. Так как она часто гастролировала, возможно, в Казахстане её знали меньше, чем в Союзе. Когда должен был состояться концерт на знаменитой открытой площадке – в Зелёном театре Москвы, очередь из людей, которые хотели посетить его, растянулась на несколько кварталов, пришлось даже вызывать конную милицию.
– Когда я начинала, как певица, Роза была уже звездой большого союзного значения, – говорит народная артистка СССР Бибигуль Тулегенова. – Она была недосягаема. Мы только и слышали – Роза Багланова уехала на гастроли, Роза Багланова вернулась… Где-то в годах 56-57-х в филармонии, где я работала, было очень сложно с финансами, и директор говорил, что «вот Роза приедет с гастролей с деньгами, даст нам взаймы и мы рассчитаемся с вами». Когда уже и я тоже стала ездить на гастроли по Союзу, где бы ни была, у меня все спрашивали: «А как там ваша «Ах, Самара-городок»? Мы её очень любим».
Народная артистка СССР, профессор Роза Джаманова в день смерти певицы сказала:
– Она была ещё и просто очень добрым человеком. Мы с ней не дружили домами, сталкивались разве что на правительственных концертах, но она относилась ко мне как-то по-особому. Когда я дебютировала в опере «Ерторгын» с партией Акжунус, даже не знала, что в зале сидит Роза. На второй день звонят в мою дверь. Открываю – стоит мужчина с цветами и с расшитой казахской шапочкой – тақия. «Это вам от Розы Баглановой». Такое забыть трудно.
Ей рукоплескали стоя все – от простого рабочего до первых руководителей. Поражал её талант к языкам – Багланова пела не только казахские и русские песни, но и на многих языках мира. Бывая у Сталина в гостях (певица говорила, что это было не раз), она пела его любимую грузинскую «Сулико».
Когда вместе с Хрущёвым в составе правительственной делегации была в Индии, её творчеством восхищался первый премьер-министр этой страны Джавахарлал Неру, для которого она исполняла на хинди любимую песню его матери – «Ты мое похитила сердце».
– Будучи заместителем министра культуры я ездил как-то в Швецию и Финляндию в составе большой делегации артистов из Казахстана, – рассказывал Жексембек Еркимбеков, министр культуры Казахской ССР (1976-1987). – Зрители принимали нашу певицу стоя. И было за что. За 40 дней, что были там, Роза Багланова запела на шведском и финском. Говорят, что она была капризная. Действительно, может, и допускала какие-то излишества, ведь она была самой настоящей звездой, но я не заметил за почти полтора месяца, что был рядом с ней, никаких капризов. На гастролях обычно как нигде ярко проявляется характер и суть человека, а Роза Тажибаевна в те дни была образцом пунктуальности и организованности.
Я знал её на протяжении полувека. Что я могу сказать? Она была явлением эпохальным для казахского эстрадного искусства. Вряд ли появится ещё одна певица такого плана. Чем отличалось её творчество? Обладая чистейшим, как колокольчик, голосом, любила, чтобы произведение исполнялось без искажений, с сохранением логических линий авторского замысла.
– Я не капризная, а требовательная, – говорила певица про свой «нелёгкий» характер, про который тоже ходили легенды. – Я себя слишком уважаю, чтобы позволить себе быть такой. Капризной меня называют разве что недалёкие костюмерши.
Ещё один секрет её феномена – кроме умелого отбора песен для своей исполнительской манеры, у неё была великолепная дикция. Обычно певцы обращают много внимания на голосоведение, а на слова – мало. В исполнении Розы каждое слово доходило до слушателя…
Среди почитателей её таланта был и первый секретарь ЦК компартии Казахстана Динмухамед Кунаев. Он говорил про нее: «Казахстан узнают по её голосу». После одной из встреч певицы с ним была построена филармония имени Жамбыла, а когда через какое-то время в Алма-Ате был возведён Дворец имени Ленина, то первым там выступил оркестр имени Курмангазы, второй концерт при полном аншлаге давала Роза Багланова.
Её ничто не могло вышибить из седла. Когда казалось, что все ужасы войны остались далеко в прошлом, она напомнила о себе старым ранением. После одного из артналётов осколок снаряда попал певице в роговицу левого глаза. Врач, объясняя серьёзность ранения, сказал ей, что когда-нибудь оно напомнит о себе, но Роза, не смея даже сравнивать тот ужас, который она видела вокруг, с тем, что пережила она, продолжала петь перед бойцами. А в 1977 году прямо на сцене певица вдруг перестала видеть. Зритель ничего не заметил – она продолжала концерт. Зрение к ней вернулось только после четырёх серьёзных операций.
Свою «вечную», как говорили в народе, молодость, объясняла тем, что на сцену она выходит, как на первое свидание с любимым.
И всё же, покорив все возможные вершины, самым главным в своей жизни она считала семью. Её единственный сын Тажен, его жена и внуки были самыми близкими её людьми.
Марал, ее любимая невестка, была рядом с ней рядом до последней минуты.
– Когда в 2001 году я пришла в её теплый приветливый дом, мне не казалось, что попала в чужую семью, – рассказывает она. – Перед этим родственники мужа должны были забрать меня по нашим казахским обычаям из родительского дома. Я из простой семьи, мои родители из села Мерке Жамбылской области. Акимат района, узнав, что к нам едет сама Роза Багланова, кинулся готовиться – в гостинице был сделан евроремонт. А мама, я имею в виду Розу Тажибаевну, сказала, что будет ночевать в доме моих родителей.
С того дня я относилась к ней также, как и к родной матери, а она вела себя так, словно сама меня родила. Всему меня научила – готовить, встречать гостей, обихаживать мужа… Называла меня ласково бозторғай – жаворонок.
Её блистательная карьера была усыпана бесчисленными соблазнами. Красивую, талантливую, изысканно одетую певицу – как на сцене, так и в жизни – всегда окружали поклонники.
– Но я была верной своим мужьям, им я изменяла только со сценой. Она стала моей судьбой, а её ведь не переиграешь. Ей нужно верно служить, тогда будет и благополучие, и счастье, и радость, и жизнь настоящая. Думаю, свою жизнь я неплохо прожила, но чтобы стать настоящей артисткой, не завидовать и не злословить кому-то вслед, нужна большая сила воли. Обо мне самой что только ни говорят. А пусть! Когда перестанут говорить, то можно считать, что я умерла.
