Ангел Мюрюэль: «Быть в моем королевстве – большая привилегия»

Когда жизнь сталкивает с большим талантом, это всегда большая удача, но встреча с Ангелом Мюриэлем превзошла ожидания. У живописца нет и тени сомнения в своей гениальности, лишь абсолютное знание своего высшего призвания. «Практика искусства - это форма священства, и нет более драгоценного дара, чем творить», - утверждает он. Действительно, вглядываясь в его образы, невольно ловишь себя на мысли: может, он пророк?

Ангел Мюриель - крупнейший сюрреалист современности. На его счету столько же высших призов и наград, сколько выставок, в которых он принимал участие за свою долгую карьеру в искусстве. Родился в 1948, в Испании. Живет в Мадриде.

Ангел, неуютно в гротескном мире ваших творений: впечатление, будто видишь изнанку мира. Насколько комфортно вы чувствуете себя в жанре фантасмагории?

Если моя живопись и гротескна, то это потому, что такова реальность, в которой мы живем, или, по крайней мере, мне так кажется. Лишь осмеяние, как самый разумный ответ на беспорядок мира, жизни и человека, может расшевелить нелепое, сумасбродное и абсурдное существование. Франсиско де Гойя в своих «Черных картинах» - величайшей из известных пародий о человеке, ставшей его завещанием живописца - изобразил самые гротескные аспекты реальности. Плачевно и уродливо все, что происходит в этом уродливом мире, где нет места добродетели и возвышенным ценностям. Ни одна из этих вещей не котируется на фондовой бирже. Решительным образом выразил это и колумбийско-мексиканский писатель Фернандо Вальехо в словах: "Действительность абсурдна, жестока, чудовищна и бредова». Своей живописью я подчеркиваю фарс и обман нашей реальности. Жизнь человека - это трагикомедия; чистое представление драмы. Болезнь и смерть есть трагедия, а все остальное - комедия. Мои работы – это пантомима, чистый театр абсурда на манер Ионеско, где актеры, будто из преисподней, сливаются и превращаются в удушливое и безумное, абсолютно кафкианское пространство. В этом пространстве я чувствую себя очень комфортно, что «грубо говоря», является оправданием моего творчества, которое корнями уходит глубоко в сон, сатиру и гротеск.

Какова специфика стиля, в котором вы работаете?

Вообще говоря, я работаю в так называемом сюрреализме, согласно Бретону, или в суперреализме, согласно Аполлинеру. Мою живопись называют «готическим сюрреализмом» или «биоморфным сюрреализмом».

Нелегко интерпретировать нагромождение причудливых образов, пронизанных ощущением абсурда бытия. Когда и как вы пришли к такому трагическому видению реальности?

В очень раннем возрасте, после рокового рождения моей сестры, которая появилась на свет с клеймом серьезной болезни, сведшей ее в могилу спустя 20 лет. Пережитая драма тех лет омрачила мою жизнь. Теперь, на ее закате, драма повторилась по-иному, но страдания столь же невыносимы эмоционально и психически.

Вы из художественной семьи?

Не знаю, что такое «художественная семья». Подлинным художником нельзя «стать», он рождается с даром и совершенствуется. Искусство – это истинно священническое служение. Быть художником по призванию – очень серьезная вещь. Сегодня много лжи и самозванцев; настоящих художников можно по пальцам сосчитать. Я родился художником; был, есть и остаюсь независимым «снайпером», далеким от преобладающих арт-течений и диктата моды. У меня есть собственный голос и личность, есть мой мир и я следую космогонии, которая несет неизгладимый отпечаток и особенность моего отпечатка пальца.

Кто влиял на ваше художественном формирование?

Большая склонность к рисованию и изобретениям проявилась у меня очень рано и я демонстрировал ее будучи еще совсем юным. Первые шаги в творческой карьере направлялись моей тетей Кармен, которая подарила мне первый мольберт. Убежденная, что я пойду очень далеко, она всегда поддерживала и ободряла меня. Детство и юность полны анекдотичных случаев, подтверждавших мою природную предрасположенность к искусству. В моем родном городе Касерес жил популярный торговец канцелярских товаров и материалов по изобразительному искусству. Он снабжал меня в кредит акварельными и масляными красками, кистями и холстами, продавал мои картины почти даром, выставляя их в витрине магазина.

Расскажите о своем художественном образовании. Где учились?

Считаю себя самоучкой, несмотря на то, что прошел муниципальную школу изобразительного искусства в своем родном городе и Центральную школу декоративно-прикладного искусства в Мадриде. Их вклад в мою карьеру несуществен, ибо обучение было непродолжительным.

Какова ваша мотивация в том, что делаете?

Руководствуясь страстью к творчеству и изобретениям, творить историю. Эта страсть - нечто вроде откровения истины - величайший из даров, какой человек только может получить и приблизиться к Божественному.

Идея и метафора значимы в изобразительном искусстве. Как это относится к вам?

В моей работе это – всё. Метафора есть способ уклониться от «реальности». Идею о метафоре как уходе от реальности высказал великий испанский философ Ортега-и-Гассет. Он связывал ее с удивлением, интеллектуальным восхищением. Однако, моя идея - не удивлять, а пробуждать человека с помощью символьного, метафорического языка, ибо моё трагическое мироощущение (очень испанское чувство) и общепризнанная внутренняя глубина тесно переплетаются с эмоциями. В этой способности образов эмоционально влиять на внутренний мир человека проявляется «медико-магическая» власть искусства. Несколько дней назад я был просто ошеломлён двумя комментариями по поводу моих картин, опубликованных в социальной сети для профессионалов. Эти поразительные откровения говорят сами за себя:

- «Невероятно. Просто глядя на изображение, я помолодел и воспрял духом».

- «Мастер Мюриэль, быть в вашем королевстве - большая честь! Ваше произведение овладело моим воображением и мечтами. Надеюсь, однажды смогу встретиться с вами, увидев ваши шедевры воочию».

Думаю, комментарии излишни.

Есть ли среди ваших работ любимые?

Я в затруднении: все работы, которые можно увидеть в изданных каталогах, обладают достаточной ценностью и значимостью, что делает их одинаково любимыми. Работы, которые на полпути, никогда не смогут увидеть свет.

Кто к вам творчески ближе: традиционалисты или представители нового искусства?

О, это большое созвездие великих гениев, неотчетливо классических или современных мастеров. Они попеременно, через определенные промежутки времени сменяясь, овладевают моими мыслями и чувствами. Но на верхушке этого Пантеона - тот, который сияет для меня ярче всех: Доменикос Теотокопулос - Эль Греко.

Имеет ли ваше имя (Ангел) отношение к тому, что ваши творения несут в мир? - По аналогии с картиной «Падение мятежных ангелов» Питера Брейгеля Старшего.

(Смеется) Ваш вопрос меня развеселил. Должен сказать, что я мятежный и упрямый Ангел, но еще не падал. Максимум, до чего дошёл, это шатаясь, возвращался после ночной пирушки с друзьями.

Вы коммерчески успешный художник? Хорошо продаетесь?

Успех такого рода заботит меня меньше всего; он доступен каждому, кто пишет картины или проявляет себя экстравагантным образом. Фрэнсис Бэкон как-то сказал, что деньги его заботят как огурец. Подпевая ему, но не желая быть похожим, говорю, что денежный вопрос для меня один хрен. Если бы заботился, был бы сейчас миллиардером, однако ценой продажи души дьяволу. Поэтому я отказывался и всегда буду отказываться. Я всегда делал то, что хотел и обычно это оплачивается дорого, но «Гений и цена - все равно, что могила». Продажи - не моё, они зависят от умения и платежеспособности твоего дилера.

Какой стиль рассматриваете для себя как вызов в будущем?

Тот, что у меня теперь, но, вероятно, он пропитан меланхолией и апатией. Кронос (бог времени) медленно пожирает меня и времени мало, хотя, пародируя Гойю, говорю: «Я все еще учусь».

Большое спасибо за интервью.

Беседу вела Дина Дуспулова, арт-эксперт