Между Ромео и Лиром

Ольга Никушкина

В середине октября в Алматы впервые приехали Олег Меньшиков и актеры его Театрального товарищества. На сцене ТЮЗа имени Наталии Сац три вечера подряд шли спектакли, организованные благотворительным фондом «Казкоммерцбанка» «Кус Жолы». Если в «1900-м» формат моноспектакля определяет главную фигуру вечера, то в режиссерской работе Олега Евгеньевича — гоголевских «Игроках» — можно оценить игру всего ансамбля актеров товарищества. Олег Меньшиков, Виктор Сухоруков, Александр Усов, Никита Татаренков и Александр Сирин воодушевленно изображают плутов и карточных шулеров в залихватской комедии положений. Народный артист России, актер театра «Ленком» Александр Сирин в интервью журналу Exclusive рассказал о своей работе в Театральном товариществе Олега Меньшикова, о страхе сцены и ощущении принадлежности к поколению. — Как люди попадают в Театральное товарищество Олега Меньшикова? Есть какой-то механизм или это каждый раз отдельная история? — Механизм очень простой: Олег Евгеньевич внимательно следит за тем, что происходит в театральной жизни Москвы и вообще в театральном мире. Он не замыкается в своем товариществе, в своем театре, много смотрит, слушает и слышит. И он очень хорошо видит молодых людей, у которых есть потенциал (это я не про себя говорю, мы-то с Олегом Евгеньевичем уже давно товарищи). Думаю, Меньшиков отбирает актеров по таланту, а не по причине «удобства» для него, тех, с кем легко и просто. Он видит талантливых людей — это первый этап, а затем уже они становятся его соратниками, сподвижниками и товарищами. — Требования к актерам внутри коллектива отличаются от требований других режиссеров? — Естественно, у каждого режиссера свои требования. Я могу сказать, что мне с Олегом Евгеньевичем удобно работать. С ним очень интересно! — В «Игроках» актеры изображают лицедействующих шулеров, то есть получается такая игра в игре, когда на сцене необходимо создать образ человека, который ведет двойную игру в жизни. Это интересно? — Для актеров это благодатная почва. Конечно, это очень интересно, потому что это огромное поле для фантазии и возможность показать то, что мы придумали во время репетиций. — В вашем персонаже сложнее прочих вычислить шулера? — Нет, в «Игроках» изначально понятно, что они все мошенники. Непонятно только, как они разыграют плутовскую комбинацию. Интрига не в том, кто из них вор, а в том, кто же будет обманут. — Антрепризные постановки, которые ставятся в разных странах и на разную аудиторию, рассчитаны на какую-то единодушную реакцию зала? Значит ли это, что если ставится драма, то так, чтобы все в зале рыдали, а если комедия, то так, чтобы всем было смешно? — Я считаю, что все может быть и в государственном театре. Везде могут быть и проходные спектакли, а могут быть и очень талантливые работы. Так и антреприза: есть антрепризы, которые ничего не стоят, а есть очень хорошие антрепризные спектакли. Здесь можно измерить только, талантливо это или не талантливо. Для меня нет других критериев. — Для вас «Ленком» — это театр-дом? Как тогда вы называете вашу работу в составе Театрального товарищества Олега Меньшикова? Это театр—… Что? — Здесь трудно сформулировать… В «Ленкоме» у меня в этом году юбилей, 30 лет на сцене. Но я считаю, что я не предатель по отношению к «Ленкому», когда работаю у Меньшикова. И я не предатель, когда работаю в кино и на телевидении. В конце концов, это идет на пользу моей профессии, потому что я работаю с разными режиссерами и все время учусь и несу опыт в свой родной театр. Так что все очень просто! — Работая вместе с Олегом Евгеньевичем в антрепризе, вы ощущаете себя здесь более свободным по сравнению с работой в репертуарном театре? — Не могу сказать. Я одинаково честно работаю и там, и там. И не боюсь. — То есть на сцену выходить — не страшно? — Нет, страшно всегда. На сцену выходить всегда страшно, потому что человеческой природе это не свойственно — выходить «на позор» даже перед десятью людьми, что-то говорить, на это нужны нервные усилия. А выходить на зал всегда страшно. Но в театральном училище учат пытаться не бояться. — Александр Вячеславович, у вас есть ощущение, что вы поздно начали сниматься в кино? — Нет, я не поздно стал сниматься. Мой первый фильм был ровно тогда, когда я окончил театральное училище, это была картина «Адам женится на Еве». Просто я то меньше, то больше снимался, но ведь так вся жизнь устроена: то густо, то пусто. — Вы работаете в репертуарном театре и ведете много параллельных проектов. Они делают вашу актерскую жизнь более организованной или вносят, скорее, сумбур? — Иногда это сильно мобилизует. Иногда просто голова кругом идет от того, что одно «наезжает» на другое, но я чувствую, что это идет на пользу. Это как в диалектике: количество переходит в качество. Может, это моя индивидуальная черта, но когда я сильно занят, то чувствую, что мне лучше работается. — А вы чувствуете свою принадлежность к определенному поколению театральных артистов? Для театрального актера это не устаревшее понятие? — Да, безусловно, я ощущаю принадлежность к своему поколению. Вы только не путайте это с армейской дедовщиной. Нет, в театре это всегда какой-то диапазон ролей. Я, например, знаю, что в сторону Ромео мне поздновато, в сторону Лира — рановато. — Где же вы сейчас? — Где-то между Ромео и Лиром.