, 
Гульнара Абикеева: «Качественное казахстанское кино до зрителя не доходит»
Известный кинокритик в интервью Exclusive — о кинематографе, фестивалях и другом уровне познания реальности.
— Вы только что вернулись с Берлинского кинофестиваля. Как бы вы охарактеризовали его концепцию? Какому кино отдается предпочтение? Были ли какие-то фильмы, которые вы охарактеризовали бы как событие?
— Берлинский кинофестиваль начинает кинематографический год. С немецкой педантичностью и размахом он собирает самое лучшее кино со всего мира. На мой взгляд, это самый объективный кинофестиваль. Что я имею в виду? Канны тусуют одну и ту же группу людей — братья Дардены, Гас Ван Сет, Ларс фон Триер, Михаил Ханеке, Вонг Карвай, Нури Сейлан Билге, Эмир Кустурица, Жак Одийяр плюс еще пять-шесть имен. Из года в год эти режиссеры участвуют в главном конкурсе, обновление происходит лишь на 5–10 процентов. В Венеции также существует своя группа режиссеров. И только Берлин не боится новых имен, поэтому средний возраст участников конкурсной программы колеблется от 35 до 50 лет. Ротация режиссеров достигает 90 процентов, поэтому «Берлинале» открывает новые имена, поэтому кинематографисты со всего мира стремятся попасть сюда.
Кино здесь очень разное. Три основные программы отражают основные мировые тенденции в кино. Главная программа — «Конкурс». Это то, что потом пойдет по каналам коммерческого кино, поэтому здесь обязательно есть несколько крупных американских фильмов типа «Чересчур громко, невыносимо близко» Стефана Далдри. «Панорама» — это основные тренды мирового кино; в этой программе наиболее широко представлены все континенты. «Форум» — программа, состоящая из чисто артхаусных картин.
В этом году конкурс «Берлинале» мне показался слабоватым. «Золотого медведя» жюри отдало итальянской картине «Цезарь должен умереть», думаю, только из-за уважения к авторам, братьям Тавиани, которым за восемьдесят. Для сравнения: это все равно, как если бы в конкурсе участвовал фильм Бернардо Бертолуччи. Как не дать приз живым классикам?!
Событием, мне кажется, стали португальская картина «Табу» режиссера Мигуэля Гомеса и греческая лента «Метеора» Спироса Статхоуполоса. «Табу» была отмечена призом ФИПРЕССИ — Федерации кинокритиков. Обычно гран-при и приз ФИПРЕССИ совпадают, а здесь, видите, не совпало, хотя, я считаю, картина сущностная. Она поделена на две части: «Потерянный рай» и «Рай». Так вот, «Рай» — это наша юность, а старость, соответственно, «потерянный рай».
— У Вас есть уникальная возможность видеть, в какую сторону развивается настоящее качественное кино. Каковы тренды на рынке качественного кино?
— Я по-другому отвечу на ваш вопрос. Совсем недавно задалась вопросом, почему мы хорошо себя ощущаем на кинофестивалях? Потому, что получаем очень редкое, не типичное для обычной жизни ощущение — очень концентрированное эстетическое удовольствие от хорошего кино. Можно каждую неделю в течение года ходить в кинотеатры — и увидеть лишь два-три хороших фильма. Можно бесконечно переключать телевизионные каналы — и не найти качественного кино. Поэтому неудивительно, что люди все больше и больше смотрят фильмы через Интернет, но узнают они о хороших фильмах через статьи о призах фильмам на кинофестивалях.
О трендах говорить сложно. Почему «Золотую пальмовую ветвь» получила тайская лента «Дядюшка Бунми, который помнил свои прошлые жизни»? Потому что лента выходит на другой уровень познания реальности. Можно сказать, что качественное кино — это всегда высокий эстетический уровень фильма и поиск новой духовности.
— Меня как нормального кинолюбителя терзает вопрос, почему наши кинотеатры закупают для своего репертуара откровенно слабые, за очень редким исключением, фильмы?
— Наши кинотеатры сами практически ничего не закупают. Они берут то, что закупают за них россияне. В этой сфере у нас независимость не наступала — мы продолжаем находиться в поле России. Украина, кстати говоря, вышла на самостоятельный закуп, а мы нет. Поэтому наши кинотеатры прокатывают то, что им дают. Смешно, но это называется свободным бизнесом. Конечно, дело не только в России, а в целом в политике глобализации, то есть, в переводе на простой язык, все должны смотреть американское кино, пить американскую кока-колу и т. д. Это кино по определению не может быть умным или интеллектуальным. На прокат и рекламу этого кино тратятся большие деньги, и все это прикрывается словами о том, что любит молодежь, массовая культура и т. д.
Конечно, когда людей приучили есть поп-корн и ни о чем не задумываться, серьезным фильмам трудно пробиться. Но самое плохое, что у нас в стране не защищен казахстанский кинопродукт, мы не можем выбить себе нишу для казахского кино. Конечно, прокатчики говорят: «Казахское кино никто не смотрит». Но при этом в другом контексте они же говорят: «Если грамотно пускать рекламу, зритель пойдет смотреть все что угодно». То есть работают двойные стандарты.
— Сейчас снимается очень много казахстанского кино. Когда-то у нас была знаменитая, самобытная «казахская новая волна», но сегодня даже режиссеры с именем снимают, мягко говоря, смешные провинциальные картины. И что, надо заставить зрителя ходить на все эти фильмы?
— В чем парадокс сегодняшнего казахского кино? Снимается у нас порядка двадцати фильмов в год. До зрителя доходит в лучшем случае половина картин, причем не самая качественная. Каждый год я делаю обзор по кино Казахстана в International Film Guide — ежегоднике, издаваемом в Британии, в котором охватывается кинематография почти ста стран мира. В конце статьи критик из страны предлагает свою пятерку лучших фильмов года. Вот моя пятерка:
1. «Перед грозой», режиссеры Ерлан Нурмухамбетов, Сано Синдзю. Фильм получил гран-при на «Евразии». В прокат фильм не вышел, так как снят на частной студии.
2. «Каусар», режиссер Гульсина Миргалиева. Мировая премьера фильма прошла в Бусане, потом он был показан на фестивале в Гоа, Португалии. Фильм снят на частной студии, в прокат пока не вышел.
3. «Риелтор», режиссер Адильхан Ержан. Приз на кинофестивале «Киношок», показан на фестивалях в Питере, Дубаи. Производство «Казахфильма». В прокат не вышел.
4. «Солнечные дни», режиссер Нариман Туребаев. Приз в Локарно, участие в кинофестивалях в Везуле (Франция). «Казахфильм». В прокат не вышел.
5. «Гакку», режиссер Газиз Насыров. Участие в кинофестивалях в Москве, Индии. Производство «Казахфильма». В прокат не вышел.
Это не то чтобы у нас производится пятьдесят фильмов в год и пять из них затерялись. У нас производится двадцать фильмов в год, и пять лучших, серьезных, дискуссионных, такого уровня, что их приглашают на кинофестивали, — не выходят в прокат. Зато что выходит? «Супербаха», «Девушка-ветер», «Два пистолета», «Ликвидатор» и т. д. Кинокритики и кинозрители продолжают жить как бы в двух разных реальностях. Качественное кино, даже наше, отечественное, до зрителя не доходит.
— Я согласна, что кино — одно из немногих направлений в искусстве, которое может быть и качественным, и коммерчески успешным. Как вы думаете, что должны сделать государство, общество, существующая бизнес-среда, чтобы реализовать этот огромный потенциал?
— Вы знаете, каков процент казахского кино в казахстанском кинопрокате?! Это легко подсчитать. В среднем в Казахстане показывается 260 фильмов в год. В 2011 году в прокате было 11 или 12 картин. 260 — это 100%, 12 картин — 4,5%. Такова доля отечественного кино. Во Франции еще в 1947 году вышел закон о защите французского кино, согласно которому доля французского кино во французском прокате составляет 25%. В 2011 году эта доля была 47%. В России — 21%. В Южной Корее — 27%. Для того, чтобы казахстанский кинопродукт был защищен, нужен закон о квоте в прокате казахстанского кино. 25%, мы, конечно, не осилим, но 15% — это здоровый минимум. Вот тогда прокатчики будут заинтересованы сами снимать фильмы, как «Централпартнершип» или «Каро» в России.
— На какие деньги живет (или выживает?) сегодня казахстанское кино?
— У нас сегодня сложилось два типа кинематографа: дорогое государственное кино и дешевое частное. Средний бюджет государственной картины — от полумиллиона до миллиона долларов, некоторые проекты дороже. В этом случае все делается по правилам: хорошо оплачивается сценарий, тщательно готовятся декорации, приглашаются известные, иногда даже зарубежные, актеры, на съемки выезжает группа с полным техническим снаряжением, хорошей аппаратурой, потом долго и тщательно делается постпродакшн — монтаж, запись звука и т. д. Из-за того, что случаются перерывы в финансировании, работа над картиной может идти год, полтора, а то и два. И в целом получается дорогое кино. Частное кино снимается быстро и дешево. Здесь бюджет может колебаться от 150 тысяч до 300–400 тысяч долларов.
Качество фильма, увы, не всегда зависит от бюджета. Лучшие фильмы 2011 года были малобюджетными. А такие проекты частных студий, как «Коктейль для звезды», даже, говорят, окупились.
— В своей книге вы даете понять, что наш регион — это уже не белое пятно на карте киноиндустрии, но еще и не остров притяжения. Как думаете, наш Евразийский кинофестиваль способен занять свою нишу в параде блистательных кинофестивалей мира? Что мы можем сегодня предложить мировому кинематографу?
— Я только что на Берлинском кинофестивале получила экземпляр вот этого ежегодника по кино, о котором уже упоминала, и мне было приятно увидеть, что международный кинофестиваль «Евразия» поставлен в раздел 40 ведущих кинофестивалей мира, а потом идет информация о еще 138 кинофестивалях. Надо учитывать, что фестиваль у нас еще совсем молодой — семь лет. Будем верить, что будет 10-й, 15-й, 20-й или 63-й — как Каннский в этом году.
Что мы можем предложить? Качественное казахское кино. И еще «Евразия» является важным фестивалем для всего региона Центральной Азии.
— Чем вы сейчас занимаетесь? О каких проектах мечтаете?
— Прежде всего, начинаю думать о «Евразии». Главная цель моей поездки на «Берлинале» — отбор картин, продумывание возможных программ, приглашение людей. Концепция фестиваля формируется постепенно, шаг ша шагом, исходя из того, что сегодня происходит в мире кино. В этом году мы завершаем проект по созданию книги о профессии продюсера и о казахстанских продюсерах («мы» — это я и продюсер Алия Увальжанова, которая и является инициатором этой идеи). Надеемся, книга получится разносторонней: с одной стороны, после ее прочтения будет понятно, из чего состоит работа продюсера на разных этапах кинопроизводства, с другой — она пишется на основе опыта работы казахстанских продюсеров, то есть максимально приближена к нашим реалиям, в-третьих, она в каком-то смысле обобщает опыт продюсерской работы в первые два десятилетия независимости Казахстана.
А если говорить о мечтах и мечтаниях, то издание книги «Дневник путешествий» — это в определенном плане реализация мечты, и я благодарна за это своему спонсору компании Jado-production. Есть, конечно, и другие мечты, но я предпочитаю говорить о них после их реализации.
