, 
Люди человек второго сорта
Сами Махрум
Почти 50 тысяч человек выехало из Казахстана за 5 месяцев 2018 года. Кто-то считает, что это нормально. Но что же заставляет людей покидать насиженные места? Ведь среди тех, кто покинул Казахстан навсегда, большинство теперь – это казахи. Чтобы избежать обвинений в предосудительности, можно посмотреть на этот процесс в Европе, которая страдает от миграционной волны.
Тема иммиграции в Европе вышла на первый план. Это могут быть сообщения о нелегальном иммигранте из Мали, который взобрался на парижский дом, чтобы спасти ребёнка, или о формировании популистского правительства в Италии, которое намерено депортировать полмиллиона мигрантов. Но хотя эта тема постоянно освещается, дебаты об иммиграционной политике носят тупиковый характер из за их политизации.
Великобритания голосовала за Брексит отчасти из-за заблуждений о том, что неограниченная миграция из других стран Европы привела к снижению зарплат. Но когда референдум уже прошёл, противники Брексита стали утверждать, что сразу после выхода Британии из ЕС она столкнётся с дефицитом квалифицированной рабочей силы. Но ведь многие страны, например, Австралия, Канада и Сингапур, прекрасно обходятся без соглашений, гарантирующих свободу передвижения людей из других стран: они выдают визы необходимым им квалифицированным работникам.
Подобные заблуждения как за иммиграцию, так и против неё, всё время препятствуют трезвым дебатам на эту тему. И даже когда стороны проводят рациональный анализ издержек и выгод иммиграции для экономики, они обычно ссылаются только на те исследования или данные, которые поддерживают их точку зрения. Всё это мешает достижению согласия о креативных и эффективных решениях.
Но никто не спрашивает точки зрения самих иммигрантов. Что заставляет человека переезжать в новую и, как правило, плохо известную ему страну?
Отвечая на этот вопрос, можно быстро прийти к выводу, что иммиграция является крайне разнообразным феноменом и зависит от различных факторов, в том числе национальности, профессиональной квалификации, планируемого срока пребывания за рубежом, мотивации. История врача-специалиста, который решил навсегда переехать в Британию из Индии, очень отличается от истории строителя из Румынии, который рассчитывает заработать больше денег во Франции. И обе истории очень отличаются (начиная с лёгкости переезда до условий жизни в новой среде) от истории беженца из Сирии, который хочет переждать в Германии гражданскую войну в своей стране.
Но во всех этих историях есть нечто общее: мигрантами обычно движет желание повысить качество жизни, благодаря престижной должности, высокой зарплате или безопасной обстановке. Иными словами, иммигранты заинтересованы в лучшей жизни, а не в новой культуре или идентичности.
Это особенно касается экономических мигрантов, которые приехали из-за рубежа просто ради работы. Если бы сравнимые рабочие места можно было создать у них на родине, они, наверное, вообще не стали бы мигрировать. И в этом смысле проблема экономической миграции сводится к вопросу управления рабочими местами.
Исходя из этого, экономических мигрантов надо подбирать на те рабочие места, где в них есть необходимость, причём потенциально с помощью новых агентств по подбору сотрудников в основных странах-источниках иммигрантов. Можно также инициировать программу, которая будут опираться на опыт программы обмена беженцами между ЕС и Турцией: количество временных рабочих виз, доступных стране, будет привязано к количеству отправленных обратно в эту страну нелегальных иммигрантов, приехавших ради работы.
Конечно, когда иммигранты находятся в принимающей стране, их права в качестве иностранных работников надо защищать. Но им не нужно предоставлять полный доступ к политическим правам и социальным благам, которыми пользуются граждане принимающего общества.
Примерно такая система действует в Объединённых Арабских Эмиратах, куда миллионы иностранных работников добровольно приезжают ради работы. Они знают, что их трудовые права и права человека будут защищаться, а злоупотребления будут преследоваться по закону, но никаких дополнительных привилегий они не получат. Такая система позволила ОАЭ предоставить почти восьми миллионам человек возможность повысить свой уровень жизни, при этом избегая недовольства со стороны коренного населения.
Другое инновационное решение, которое может сработать в некоторых местах: швейцарская программа G permit, которая доступна для иностранцев, живущих в приграничной зоне своей страны и работающих в пограничной зоне в Швейцарии. (Определение пограничных зон установлено в международных договорах). Все подобные пограничные работники должны возвращаться в родную страну, по крайней мере, раз в неделю. Может ли ЕС определить свою «приграничную зону», создав, тем самым, систему гибкой мобильности для непостоянных работников из стран Африки и Ближнего Востока?
Отказ мигрантам в привилегиях, традиционных для жителей принимающей страны, может выглядеть как нечто противоречащее традиционным европейским либеральным и эгалитарным ценностям. Будучи либералом, я разделяю эти ценности, но я также понимаю, что настаивать на этих привилегиях как политическом принципе, в конечном итоге, вредно для интересов мигрантов. Политические силы, рьяно выступающие против иммиграции, находятся на подъёме во многих странах Европы, поэтому надо задаться вопросом, а что будет лучше для приезжих, отчаянно нуждающихся в работе: если их пустят на определённых условиях (в том числе, потенциально, на ограниченный период) или вообще не пустят.
Аналогичная дилемма возникает в связи с излишним акцентом на квалификации в иммиграционной политике. В Европе многие доказывают, что подобные подходы не только ведут к дискриминации наиболее слабых групп мигрантов, но и к утечке мозгов из тех стран, которые остро нуждаются в высококвалифицированных работниках.
Но опять же надо смотреть на общий баланс. Квалифицированные мигранты с большей вероятностью могут плавно интегрироваться в принимающее общество и принести ему больше добавленной стоимости. Это позволяет строить культурные мосты может принимающими обществами и родными странами мигрантов. Ещё важнее то, что такие иммигранты способны переводить в свою страну больше денег, чем они бы заплатили в виде налогов, если бы остались в ней.
Проблема иммиграции уже давно стала больным зубом для ЕС, и не в последнюю очередь из-за манипулирования эмоциями и разжигания страхов, что мешает проведению конструктивных дебатов. Возможно, что ключом к смягчению этой боли (или даже вообще удалению больного зуба) может стать создание на национальном уровне и уровне ЕС социального контракта для экономических мигрантов. Подобная «хартия прав иностранного работника» позволила бы защищать права иммигрантов, одновременно ограничив их социальные привилегии.
Когда иммиграция перестанет доминировать в политической повестке, ЕС сможет, наконец-то, заняться массой других проблем, которые стоят перед ним. И в идеале он справится с ними с помощью такого же креативного и дальновидного подхода, основанного на сотрудничестве.
Сами Махрум – директор инновационных и политических инициатив в бизнес-школе INSEAD, член региональной стратегической группы ВЭФ по Ближнему Востоку и Северной Африке, приглашённый научный сотрудник Лиссабонского совета, автор книги «Стартапы чёрного лебедя: Как возникает успешный технологический бизнес в маловероятных местах».
Copyright: Project Syndicate, 2018.
www.project-syndicate.org
