От культа личности - к культу личностей

«Да, культ личности был, но и личность какая была» - эта фраза часто звучала в советском обществе еще многие годы после кончины Сталина. Даже разоблачение и осуждение культа личности на ХХ съезде КПСС не сильно покоробило любовь масс, которые были готовы простить диктатору и репрессии, и нищету, и голодомор,  лишь за ощущение сопричастности к великому. Ощущение, которое, впрочем, к их собственному благополучию и свободе не имели никакого отношения, во всяком случае, положительного. С тех пор утекло много воды, но культ личности в тех или иных странах, в той или иной степени сохраняет удивительную магию. В чем причины этого явления, каковы его особенности и последствия? Видимо, есть смысл поразмыслить.          Исторически культ личности ассоциируются, прежде всего, с образом сильных, харизматичных и умудренных жизненным опытом лидеров, которые на изломах времени появлялись  на  авансцене истории и  вели свои нации к вершинам славы. С ними зачастую и связывается расхожий тезис  о решающей роли в истории личности, а не масс, как утверждал Карл Маркс. С античных эпох к данной когорте относят таких персонажей, как Тутанхамон, Навуходоносор, Цин Шихуанди, Чингизхан, Салахаддин, Карл Великий, Наполеон, Петр I. Каждый из них, несомненно, оказал значительное влияние на судьбу своей страны, да и мира в целом. Каждый из них в периоды смут и упадка смог объединить разрозненные племена, установить жесткую дисциплину и вдохновить подданных на великие свершения. От того и остались в народной памяти, как успешные реформаторы и отцы нации. Однако, превозносить их благие дела, обходя жертвы, которые были положены на алтарь личностных амбиций, тоже нельзя. «Железный канцлер» Германии Отто фон Бисмарк любил повторять в этой связи, что «великие вопросы решаются железом и кровью». И в какой-то момент народ и отдельный человек, ради блага которого все некогда затевалось, превращались в расходный материал. Не стоит сбрасывать со счетов и то обстоятельство, что история всегда пишется победителями, со всеми вытекающими отсюда интерпретациями событий, а то и откровенными искажениями.  Свою лепту в позитивизацию великих вождей любой ценой вносят исследователи не только в виду внушенного пиетета, но и ради интересов сохранения нациоконсолидирующих начал. Возможно, это оправдано, возможно, и правильно. Но от того  «плод истории» не становился полезней. Вместе с ним критерии установления пропорций добра и зла в деятельности исторических персонажей, а вместе с ними -  объективной оценки их наследия, оказывались все более призрачными.

Возвращаясь к известному постулату Маркса о ведущей роли народных масс, надо все же признать, что предвестник «призрака коммунизма в Европе» был во многом прав. Ведь чего стоили бы пусть самые гениальные и отважные трибуны без поддержки своих народов, без их доверия? Чего бы достигли эти деятели, не апеллируй они к воле соотечественников, не внуши  им уверенность в верности избранного курса,  ради достижения мира, счастья и достатка. Далеко не факт, что так оно и случалось. Наоборот, обещанные райские кущи зачастую превращались в круги ада. Но такова, видимо, человеческая природа, что со сменой поколений в памяти остаются добрые дела, а не проявления насилия. Такова, видимо, натура людей, которые настолько слабы и нерешительны, наивны и пассивны, что ответственность за собственные судьбы предпочитают вверить в руки других. Ну, а нищета и невежество лишь усиливают подобные позывы. Американский философ Эрих Фромм эту особенность человеческого сознания назвал общественным мазохизмом, которое, по его мнению, порождает бегство от свободы, от реального решения проблем и борьбы, бегство от любви, избегание активного отношения к материальному миру. Такая жизненная позиция приводит к желанию человека избавиться от своей личности, самостоятельного мышления и познания необходимости, превратиться в автомат. В свою очередь, бегство от осознания очевидного (сознание отличает человека от животного) становится бегством человека от самой жизни. Обильную пищу для размышлений дает ХХ век, когда от войн и конфликтов, рецидивов геноцида и колониализма, тоталитаризма и деспотии погибли свыше 150 миллионов человек. Отличительной чертой минувшего столетия стало восхождение целой плеяды ярких национальных лидеров: Ленин,  Вильсон, Сталин, Гитлер, Рузвельт, Черчилль, Ататюрк, де Голль, Ганди, Мао Цзэдун, Кастро, Насер, Хомейни, Мандела. Независимо от различия в оценках историков и политиков, все они, восседая на Олимпе власти, пользовались непререкаемым  авторитетом соратников и фанатичной преданностью миллионов, сотен миллионов сограждан. При этом власть не обязательно  есть потенциальная возможность насилия и совсем не обязательно становится источником угрозы. Взять, к примеру, власть ума, когда авторитет человека, его право руководить другими, основывается на доверии и уважении, которое возникает отнюдь не как результат применения силы или угрозы по отношению к другим людям. Ведь здесь принципиальной иной источник власти – не угроза силы, а доверие и уважение. Здесь отнюдь не аксиома, но чем больше лидер приходит к власти в результате естественного хода вещей (демократических выборов, национально-освободительной борьбы, падения коррумпированных режимов), тем больше шансов на избежание негатива. Даже в случае зарождения на этой почве культа личности, он несет в себе больше позитивного заряда, поскольку основан на искомых принципах уважения и доверия. Примеры Франклина Рузвельта в Америке, Махатмы Ганди в Индии, Вацлава Гавела в Чехии тому наглядный пример. Но вопрос также заключается не только в обоснованности прихода того или иного лидера к власти, его просвещенности и народности, но и в степени реального участия граждан в процессе перемен. В иных случаях, когда власть  попадает  в руки в результате стихийных событий, вакуума власти и идей, возрастают риски для появления диктаторских авторитарных режимов (Сталин, Гитлер, Ким Ир Сен). Последнее можно назвать деструктивным культом личности. Отсюда проистекает следующая закономерность: хотя обожествление представителей политического истэблишмента существовало во все времена, в ХХ веке термин «культ личности» (в его деструктивном значении), как правило, применяют к социалистическим режимам. Режимам, в которых пролетариат, завоевывая власть, по существу, не был готов к своему господству в обществе. В этом случае  роль властителей на себя взяли, в общем-то, случайные и во многом незаслуженные люди, если исходить из известного изречения о том, что «революции задумывают идеалисты, осуществляют фанатики, а их плодами пользуются проходимцы». В иных случаях коммунистические  режимы в той же Европе устанавливались при помощи советских штыков. Тогда у власти оказывались типичные марионетки. При любом раскладе массы, полностью положившись на лидеров, отставали в своем политическом развитии, и этот интеллектуальный разрыв между лидерами и массами постоянно увеличивался, что приводило к культу личности. Причем причиной служили  отнюдь не лидеры, а сами народные массы, их невежество и инерция, нежелание брать на себя ответственность и всю полноту политической власти. После смерти первых революционных лидеров эта причина  — неготовность масс  к  своему политическому господству, стала роковой  для стран социализма первой волны – почти все они не смогли удержать социалистический вектор развития и  повернули к капитализму. В СССР же все произошло еще трагичнее – он развалился. Культ личности сменился мини-культами, застоем и консервацией, пустыми из раза в раз лозунгами. На место случайных, одиозных, но, все же, преданных своей миссии личностей, стали приходить посредственности, озабоченные лишь собственным обогащением. Все,  на что они оказались способны, это проедать то, что было сделано их предшественниками. Итак, деструктивный культ личности устанавливает безусловным критерием истины собственное мнение, требует слепого подчинения ему и веры в непогрешимость источника "истины". Это путь насаждения опасных иллюзий, ведущих к социальным и личным катастрофам. Там, где начинается диктат одной личности над другими, кончается правда и справедливость и начинаются ложь, мифы и злоупотребление властью. Разумеется, объекты всенародного почитания осознают пагубность культа личности, видят всю нелепость возвеличиваний, пытаются даже препятствовать этому, по крайней мере, публично. В частности, самому Сталину приписывают слова: "Подхалимствующий  дурак приносит больше вреда, чем сотня врагов". Однако, история знает очень мало эпизодов, когда властвующий патрон не пал жертвой льстецов. Порой человек сам склонен к нарциссизму, то есть самолюбованию, в чем, по мнению психоаналитиков, сказываются юношеские комплексы и обиды. Иногда, даже абсолютно здоровые люди,  в трезвом рассудке,  склонны верить в собственную исключительность. Как выясняется, слабости натуры человека распространяются не только на привычку преклоняться, еще более сложно устоять, когда его хвалят. Это отчетливо демонстрировали деятели, наподобие Муаммара Каддафи, Саддама Хусейна, Сапармурада Ниязова, которые признавались, что ничего не могут поделать со всенародной любовью к себе. Дело также в том, что в абсолютных монархиях правителя практически обожествляли. Однако, почитался больше титул монарха, чем его личность, и у короля, царя, султана не предполагается каких-то особых личных свойств, он считается богоизбранным уже по праву рождения. Совершенно иная ситуация складывается при авторитарных режимах лидеров-вождей, которым необходимо оправдывать свою власть именно предполагаемыми выдающимися качествами. В этом смысле диктаторы ХХ века, в отличие от предыдущих эпох, имели в своих руках мощнейшие инструменты пропаганды, такие как радио, кинематограф, контроль над прессой (то есть над всей доступной подданным информацией). В период расцвета их правления эти лидеры приравнивались к сверхчеловекам, не способным совершить ошибку. Повсеместно развешивались их портреты; художники, композиторы, писатели, поэты плодили произведения, раскрывающие грани неповторимых личностей диктаторов. Их биографии и труды в обязательном порядке изучались в учебных заведения и правящих партиях. Народ  должен был славить вождей и подносить им дары. В их честь прижизненно ставились статуи и памятники, переименовывались города и  назывались многочисленные объекты. В дополнение к чертам выдающегося государственного деятеля личности приписывались замечательные человеческие качества: доброта, любовь к детям и животным, простота в общении, скромность, способность снизойти к чаяньям простого человека. Однако развенчание деструктивного культа личности, а вместе с ним и деструктивной идеологии не является панацеей. Все зависит от степени осмысления обществом масштабов катастрофы и осознания собственной вины за это. К примеру, в Германии, где соответствующие процессы после низвержения гитлеризма  затронули нацию во всю ширь и глубину, шансы на реанимацию культа личности ничтожно малы. Чего уже не скажешь про Советский Союз, где Хрущев хоть и осудил сталинизм, сигналы носили половинчатый характер. При Брежневе на них вовсе был наложено табу. Ситуация начала меняться в пору перестройки и гласности, инициированных  Горбачевым, а позднее продолженных Ельциным, но и такие попытки предпринимались крайне дозировано, скорее всего, из-за боязни раскачать хрупкую стабильность до критической черты. Возможно, свое влияние оказало понимание властями того факта, что общество еще не готово к столь радикальному пересмотру своей истории. Итог обескураживает: в современной России налицо все признаки возрождения культа личности (так считает более половины граждан РФ), с чем не в последнюю очередь связаны провалы в политике и экономике, а также превращение страны в изгоя международного сообщества.

Другой важный момент заключается в том, что любой культ личности приводит к персонификации власти, за которым неотступно следует безответственность политических элит. Такая конструкция дает невиданные возможности для злоупотреблений чиновников, которые могут быть списаны на огрехи одного единственного лица – патрона, с позволения и ведома которого и творятся бесчинства. Вот почему они заинтересованы в том, чтобы максимально подогревать  элементы культа личности, нещадно эксплуатируют репутацию верховного руководителя для личной корысти. При этом, как показывает опыт, они первыми предают падшего хозяина. Этот феномен красноречиво иллюстрирует времена культа личности Сталина, когда  гнусные  преступления перед советским народом совершали тысячи функционеров, а реальную ответственность  понес Берия, да еще с десяток «козлов отпущения».    Пиком в проявлении культа личности можно считать кончину Сталина в СССР или Ким Чен Ира в КНДР. В обоих случаях народ, после оголтелой  пропаганды на самом деле считал, полностью уверовал  в то, что это – конец истории. Затем, когда вожди были захоронены, кто-то из них с большим удивлением обнаружил, что жизнь на этом не кончилась, кто-то осознал, что жить стало лучше, а дышать свободней. Так или иначе, но эпоха сильных лидеров с преданной массой вокруг безвозвратно уходит в небытие. Эта объективная закономерность, нравится она кому то или нет, испытывает кто-нибудь ностальгию по «сильной руке» или нет. Иначе мы должны были бы признать  тезис о том, что в Европе, Северной Америке, Австралии, подавляющем большинстве стран Азии, Африки и Латинской Америки волевые и умные личности, трибуны и уникумы просто выродились, как класс. Однако это абсолютно не так. Если это было бы так, страны, которые давно распрощались с атавизмом вручать свою судьбу в руки одного единственного человека, не демонстрировали передовые стандарты жизни, экономики, технологий, науки и образования. По всему выходит, что культ личности в XXI веке является признаком отсталости и убогости государства, ее периферийности. А что взамен этого? Вариантов ответа на этот вопрос может быть сколько угодно. Один из вариантов – это переключение от культа личности к культу личностей. Личностей, которые будут генерировать и предлагать лучшие рецепты для созидания. Личностей, которые будут подчинены интересам народа, а не наоборот. Личностей, которые в равной конкурентной  борьбе будут не навязывать, а доказывать свою правоту, а право выбора лучшей стратегии будет принадлежать всем остальным гражданам-личностям.

Расул Жумалы