, 
Медиа как коллективный разум общества
Министр информации и общественного развития республики Аида Балаева заявила, что доходы СМИ Казахстана могут сократиться до 60%. Однако экономические трудности, связанные с пандемией коронавируса – это только начало системного кризиса на идеологическом фронте. Пандемия может уничтожить те немногие независимые медиа, которые чудом живут без государственного заказа.
Те поправки, которые одобрил парламент Казахстана, освободив частные СМИ от налогов и отчислений с фонда оплаты труда на несколько месяцев, едва ли спасут сотни медиа от разорения. Их рекламодатели сегодня не смогут оплачивать услуги по продвижению своих услуг и товаров. Причем, речь идет не только о частном секторе, но и госзаказе, включая квазигоссектор. Не секрет, что во времена любого кризиса первыми под нож идут маркетинговые расходы.
По официальным данным, сейчас в Казахстане зарегистрировано 3328 СМИ, из которых 2790 составляют периодические печатные издания, 128 — телеканалы, 70 — радио, 340 —информационные агентства и сетевые издания. Кроме того, в реестре СМИ зафиксировано 225 иностранных теле- и радиоканалов, из них 161 составляют российские телеканалы, то есть их больше, чем казахстанских.
Во-первых, отраслевому министерству стоило бы проверить, сколько из этих более чем трех тысяч СМИ действительно работают. Мы рискнем предположить, что не более половины. Поэтому миф о медиаразнообразии в Казахстане можно считать сильно преувеличенным. Часть СМИ прекратили уже свое существование по самым разным причинам: одни по экономическим, другие – просто создавались как однодневки под различные проекты.
Во-вторых, пандемия и экономический кризис только ускорили те процессы, которые были запущены пару десятков лет назад. Медиа-пространство нашей страны разделилось на четыре почти не пересекающиеся между собой зоны: русскозычную, казахоязычную, региональную и российскую. Пятой зоной можно назвать социальные сети, играющие сегодня роль своеобразного буфера между обществом и медиа.
На самом деле, это должно вызывать большую озабоченность у наших идеологов (если, конечно, они у нас есть). Фрагментация инфополя – это очень опасная тенденция для любого государства, по сути разделяющая его на пять разных частей, весьма слабо между собой взаимодействующих. В русскоязычной среде свои кумиры и властители дум, свое восприятие тех или иных событий. Казахоязычный сегмент, кстати, более диверсифицирован, поскольку большая часть аудитории двуязычна: ей доступен контент на обоих языках.
Что касается региональных СМИ, то там ситуация наиболее тревожна. Местные акиматы бдительно следят за тем, чтобы ничего, даже отдаленно напоминающего свободу слова, не появилось в зоне их влияния. Львиная часть медиа контролируется через госзаказ, а те пара десятков изданий, которые, по недосмотру акимов, сохранили свою независимость, едва сводят концы с концами. И это не поверхностные рассуждения, а результат наблюдений в ходе проекта, который мы сейчас пытаемся реализовать с региональными медиа. Причем, наиболее сложная ситуация в густонаселенных южных регионах и западных, особенно в Атырауской области. Почему? Это должно быть предметом тщательного изучения. Коллеги по цеху простодушно озвучили две довольно интересные версии.
Скудное количество независимых изданий на юге, где, по логике, в силу густонаселенности медиа рынок должен быть очень развитым, традиционная южная предприимчивость выразилась в том, что местные госорганы, не мудрствуя лукаво, просто практически всем раздали «всем сестрам по серьгам». Что касается западных регионов, то там с правдолюбцами обошлись более сурово, просто использовав полусиловые (а иногда и откровенно силовые) методы. И говорят, что наиболее это явно выразилось во время акимствования в области Бергея Рыскалиева. К тому же, именно в западных регионах сильно ощущается «островная психология» - в силу разных причин жители западных регионов Казахстана чувствуют себя и оторванными, и недооцененными, и, в то же время, очень разобщенными. Не случайно, именно на западе периодически активизируются сепаратистские настроения.
Вообще, если внимательно присмотреться к тому, что происходит в информационном пространстве, то возникнет отчетливое ощущение, что речь идет о разных государствах: юг, запад, северовосток, Нур-Султан и Алматы. И это тоже должно было бы сильно озаботить наших идеологов, если бы они были. Версия о том, что это отражение отсутствия внутренних экономических связей между регионами – только часть айсберга. Не исключено, что причины лежат гораздо глубже.
И еще одна ремарка – именно в регионах сосредоточена наибольшая часть печатных изданий. В условиях, когда мы за 30 лет так и не смогли наладить собственное производство, стоимость импортируемой (кстати, в основном из России) бумаги составляет значительную долю расходов газет и журналов. Но перейти в онлайн-формат они не могут – доступ к интернету в регионах по-прежнему, мягко говоря, затруднен. Это все, что можно сказать о цифровизации и сотнях миллиардов тенге, потраченных на ее реализацию.
Ирония в том, что именно российское информационное присутствие является наиболее широким по своему охвату, играя роль своеобразного интегратора. И дело не только в количестве и качестве российского контента, а в том, что всеми своими ресурсами оно работает, прямо или косвенно, только на одну цель – Россия прежде всего, потому что она великая страна и тем, кто с ней дружит, будет счастье.
А вот их казахстанские коллеги отрабатывают госзаказ несколько с другой целью – показать, как много делает государство для благосостояния страны. Но… как-то не убедительно. И дело тут, как говорится, в нюансах.
Во-первых, реальная картина мира весьма сильно диссонирует с той, которую показывают центральные и региональные медиа, плотно и глубоко сидящие на госзаказе. Кстати, то же самое уже все чаще ощущают и российские зрители, и читатели. Но сейчас не о них.
Во-вторых, как уже много раз говорилось, зависимость от госзаказа полностью атрофировала у СМИ зависимость от аудитории, которая на это ответила симметрично и «ушла» от нее в социальные сети.
В-третьих, госзаказ в Казахстане, в отличие от России, оскорбительно примитивен. Если россияне хотя бы с жаром рассказывают о том, как весь мир завидует их успехам и долгими бессонным ночами думает о том, как бы навредить их стране, и поэтому всем русским надо сплотиться перед лицом внешнего врага, то мы, казахи, особо не заморачиваемся. У нас это самый незатейливый и оскорбительно прямолинейный для аудитории простой посыл – в какой замечательной стране мы живем благодаря ее мудрому руководству. Если продолжать сравнения с Россией, то там есть хотя бы какой-то намек на дискуссии, у нас же вся мощь государственной пропаганды направлена на то, чтобы убедить общество в правильности предпринимаемых действий, даже если они противоречат друг другу, даже если они явно абсурдны. И это, как минимум печально, а точнее – не что иное, как преступление. Потому что сильные и профессиональные медиа – это мощнейший инструмент в руках любой власти, это инструмент сохранения сдержек и противовесов, это главное орудие для сохранения государственности. И точно – не инструмент подавления инакомыслия, как это происходит до сих пор, напоминая забивание гвоздей дорогим ноутбуком.
Ведь не случайно наши СМИ сегодня это скорее большое информационное агентство, равнодушно фиксирующее картину происходящего, но практически нет никакого осмысления действительности, ее анализа, поиска про и контра. А такой жанр, как журналистские расследования - почти всегда преследуется правоохранительной системой, которая, по иронии судьбы, должна как раз их защищать. А ведь прозрачность – это практически единственный механизм борьбы с коррупцией, с которой мы безуспешно боремся все эти годы. И, если бы это было действительно важно для антикоррупционщиков, они бы буквально «крышевали» расследовательскую журналистику.
Впрочем, какие-то признаки «оттепели» все же уже проявляются – с появлением Токаева в Акорде пределы возможного все же расширяются. Но, увы, медиа играют в этом процессе все еще роль наблюдателя, с молчаливой симпатией наблюдая за развитием гражданской журналистики.
Однако, парадокс в том, что внимательный контент-анализ даже контролируемых (а значит, почти всех) медиа свидетельствует о скрытом протесте против своей миссии обслуживания интересов власти, считая ее унизительной и вынужденной. А это весьма опасно.
Несмотря на традиции внутреннего диссидентства, медиа сообщество всегда очень патриотично и является довольно толерантной частью общества. И медиа, если перед ними стоит внятная и опирающаяся на реальные вызовы повестка дня, всегда готовы ее поддержать.
Есть старая истина – чтобы завоевать территорию, достаточно завоевать сердца ее жителей. Пропагандистские войны - это древний, но в наше время самый используемый инструмент влияния. Возможно, самый главный и действенный.
Именно так запад распространил свое влияние на весь мир через демократические ценности и институты.
А в это время Казахстан уже давно стал территорией гибридных войн, и в первую очередь – информационных. Россия все чаще и настойчивей дает понять, что нам бы хорошо вернутся в ее лоно в формате нового СССР, а Китай – все навязчивей напоминает о том, что исторически мы всегда были их территорией. Причем, ослабление нашей экономики после пандемии и продолжающийся транзит только усилили этот тренд. Неустойчивость нашей политической системы усугубляет наш проигрыш на информационном поле. Государство, вместо того, чтобы подавлять медиа, могло бы призвать их в союзники, начав пусть тяжелый, но честный диалог о том, что нашей государственности предстоит выдержать очередной непростой исторический экзамен на прочность.
Резюмируя, позволим себе самоцитирование: «Слабое, провинциальное содержание местных масс-медиа позволяет до сих пор российским информационным ресурсам формировать сознание подавляющей части населения Казахстана. Послания Путина россиянам до сих пор вызывают едва ли не больший интерес у наших соотечественников, чем собственного президента. Это все равно, что германские медиа имеют превалирующее вещание на территории, например, Бельгии, или Катар на территории Саудовской Аравии. Абсурд? Да. Но не для нас.
Для того, чтобы стать лидером или войти в 30-ку конкурентоспособных стран мира надо вести себя как лидер, а не довольствоваться участью второсортной страны, импортирующей не самые лучшие продукты, особенно для мозга.
За 30 лет, несмотря на сотни миллиардов тенге на содержание госканалов, в стране так и не появилось ни одного новостного ресурса, позиционирующего Казахстан как полноценное государство, имеющее свою позицию по самым важным проблемам сегодняшнего дня. Например, крохотный Катар создал Аль-Джазиру, превратившуюся в голос арабского мира. В нашей части света – полное безмолвие, нас нет на информационной карте мира. Мы – все еще часть пространства российской пропаганды, пользующаяся продуктами ее каналов, начиная от новостей до ток-шоу и сериалов. В лучшем случае, мы создаем бездарные ремейки самых популярных программ как-будто только для того, чтобы с мазохистским удовольствием еще раз убедиться в своей вторичности по отношению к Большому Брату.
На этом фоне все рассуждения о национальной безопасности больше похожи на пошлые сентиментальные рассуждения. На самом же деле – мы пожинаем последствия монополии на истину, которая и является первым признаком ощущения своей вторичности.
