, 
Митинг в Казахстане: символ демократии или дорога к хаосу?
В прошлую субботу в Алматы прошел санкционированный властями митинг в защиту политических заключенных. По сути, он стал первым сравнительно крупным мирным собранием, прошедшим по букве нового «антимитингового закона». Судя по всему, будут еще и другие, в том числе и те, на которые акиматы разрешения давать не захотят. Последнее же слово остается за обществом, как движущей силой почти любого протеста, но перед тем, как его сказать и сдать митинговый экзамен, нужно усвоить теорию. В том числе, понять, как одни митинги отличаются от других.
Тест на протест
Нужно отметить, что и этот субботний митинг был не сразу санкционирован акиматом Алматы – до этого его инициаторы, правозащитники Бахытжан Торегожина и Галым Агелеуов, не раз подавали заявки и всегда у властей находились отговорки. Более того, до последнего момента не исключалось, что акцию могли отменить, сославшись на вдруг обострившуюся эпидемиологическую ситуацию, а перед самим митингом вдруг начались обычные по этому поводу задержания гражданских активистов и «профилактические беседы» с ними. Коротко говоря, он стал неким экзаменом для всех – и общества, и организаторов, и властей.
Последние во многом провалили «тестирование», действуя по привычке – кроме превентивных задержаний, к месту действа были стянуты усиленные подразделения полиции и ОМОНа, но при этом, правоохранительные органы бездействовали при появлении провокаторов. Для стороннего наблюдателя происходящее напоминало прогулку в тюрьме – вроде бы под открытом небом, но под бдительным наблюдением конвоиров. В общем, на слабую «тройку» наработали. Организаторам же можно было поставить твердую «пятерку», но с некоторыми пожеланиями на будущее. А вот обществу «зачет» ставить рано – не то, чтобы на пересдачу отправить, просто особо не проявило оно себя.
В целом же можно сказать, что это мероприятие открыло «сезон митингов». Правда, есть некоторые сомнения насчет того, будут ли выдаваться властями разрешения на их проведение, с одной стороны, и станут ли желающие просить разрешения на протест, когда им этого захочется. Про мероприятие, организованное Торегожиной и Агелеуовым можно было еще много говорить, но мы ограничимся одним замечанием. Оно касается провокационного, но логичного лозунга «Шал, кет!», вольно или невольно прорвавшегося «из народа». И тут возникает вопрос – «Почему он вызывает такое напряжение? Кого власть имеет в виду под пренебрежительным «Шал»?».
Митинговая классификация
Понятно, что мирные собрания, как конституционная возможность влияния на принимаемые властью решения, по-разному и порой диаметрально противоположно воспринимаются в обществе. Для кого-то «майдан» – это символ крушения режима и демократических перемен, а для других это дорога к разрухе и хаосу в стране. Но многое зависит не только от отношения к протесту, но и от его сути. Чтобы понять ее, нужно четко разделить типы митингового процесса. При этом даже их классификация делится по разным направлениям.
Вообще, принято делить митинги на санкционированные и несанкционированные. Но это с точки зрения власти и среднестатистического митингофоба, и лучше классифицировать по степени влияния на власть. В принципе, это является если не основной, то наиболее часто встречающейся целью большинства мирных и не очень собраний. Здесь можно выделить три типа: митинги ради митинга, возможность высказаться и, собственно, протест ради реакции властей. Эти особенности, так сказать, общемировые и не обязательно могут пересекаться между собой, хотя в отдельных случая могут быть ступенями некоего митингового прогресса, развития. Но следует заметить, что чаще всего на второй и третий типы разрешения властей брать не принято – это как-то само собой происходит. Ведь в большинстве случаев стихийные протесты и являются наивысшей точкой в митинговой классификации.
Здесь нужно отметить и такую позицию, как массовость шествий и демонстраций – категория в большей степени нам не знакомая. Понятно, что только большие и очень большие митинги могут как-то повлиять на власть. Кроме этого, этот фактор может обратить на себя внимание мировой общественности, хотя понятно, что для международных организаций и зарубежных СМИ важным является фактор причины протестов.
Здесь нельзя не отметить и разделение протестов на созидательный и разрушительный – главная причина разного отношения общества к праву граждан на свободное волеизъявление. В большинстве случаев вторая категория является следствием отсутствия четкой организации и лидеров протеста, хотя есть исключения, когда беспорядки являются средством для достижения определенных целей, а провокации оказываются орудием в руках определенных групп (в том числе, и среди представителей режима).
А как у нас?
Как и при любом авторитарном режиме, в Казахстане боятся митингов. Причем, боятся не только власти, но и общество. Нелогичность действий властей в том, что именно они провоцируют беспорядки (которыми постоянно пугают обывателя), изолируя лидеров и гражданских активистов накануне митингов, что, собственно, и делает процесс неуправляемым. А точнее, управляемым эмоциями и провокаторами, и тогда гражданский протест легко может превратиться в толпу, что, безусловно, будет выгодно для властей, позволив им оправдать силовые действия, выставить протестующих в виде деструктивных элементов и полностью запретить мирные собрания.
Возможность неуправляемых протестов, которые могут вылиться в массовые беспорядки, усиливается и разрастающимся социально-экономическим кризисом. Проще говоря, у голодного и обозленного человек проявляются совсем другие инстинкты, а гражданские чувства и политические мотивы уходят на второй и третий планы. Поэтому на этот момент нужно обратить внимание всем – и власти, и оппозиции, и гражданскому обществу, и простым казахстанцам.
Если подстраивать нашу действительность под вышеописанную классификацию, то у нас до сих пор проводится «митинги ради митингов». В принципе, в этом нет ничего плохого, но наблюдается некий кризис жанра, особенно тогда, когда на протестах сколачивает политический капитал (за счет арестов и силовых действий) кто-то другой. Да, присутствует и возможность высказаться, но чаще митингующие оказываются неуслышанными ни чиновниками, ни согражданами. Что касается влияния на власть, то здесь полный провал и наблюдается обратный эффект – режим не собирается «вестись» на мирные собрания, а если как-то и реагирует, то только в усилением давления и предотвращения митингов и других акций протеста.
Вообще, хорошим показателем является именно «антимитинговый закон», принятый в Казахстане полгода назад. Он демонстрирует не только отношение действующей власти к конституционному праву граждан на свободное волеизъявление и показывает, насколько у Акорды слова расходятся с делом, но и иллюстрирует к ним отношение общества. Ведь, положа руку на сердце, большая часть казахстанцев даже не отреагировали на ущемление их прав, а воспротивились продвижению нового закона лишь правозащитники и общественно-политические деятели. Это происходит из-за правовой и гражданской неграмотности населения, а также отсутствие той самой митинговой культуры, о которой заикнулся и сам президент Токаев, больше года назад впервые поднявший эту тему.
Перспективы протеста
Итак, как мы заметили, прошедший в субботу митинг открыл новый сезон. Он показал обществу, что ничего особо страшного в этом нет, а организаторы добились необходимого кворума. Была замечена еще одна неожиданная деталь – поддержка инициативы Торегожиной-Агелеуова в онлайн-режиме. Как оказалось, несколько десятков гражданских активистов, которые не смогли по разным причинам (в первую очередь, из-за ограничения властями) принять участие в митинге, сделали это дистанционно, посредством онлайн-конференции.
Вообще, следует отметить, что социальные сети могут стать не только отдушиной для недовольства, неким отверстием для спуска протестного пара, но и местом консолидации. Причем, у каждой из соцсетей могут быть свои функции. Например, «Фейсбук» является неким интеллектуальным штабом, где вырабатываются общие идеи и стратегия, «Инстаграм» становится средством распространения этих идей, а «Телеграм» и различные мессенджеры могут выполнить роль некой сирены с указанием места и времени сбора на акцию протеста.
Это, конечно, все в теории, а пока практика показывает, что в Казахстане в митинговом противостоянии последнее слово остается за властями. Это проявляется не только и не столько в контроле за процессом, но и в отношении общества к митингам, как к конституционному средству управления страной. В то же время, своими ограничениями и превентивными репрессиями власти подталкивают гражданское общество к использованию этого средства во всех его вариантах, тем более, что других возможностей уже не остается – особенно, когда приходит четкое осознание, что на выборах выбирать не из кого.
Таким образом, государство и общество сейчас находится перед более серьезным испытанием митингами, и многое зависит от подготовки граждан к ним. И, конечно же, от того, придут ли люди на этот экзамен и в каком количестве. Ведь основной тест на протест намечен на самые морозные дни января.
