Наши города – это зеркало социальной сегрегации общества

Новости по теме

Казахи потеряли слишком много времени – нам нужен реванш

30.07.2021 13:07

Государство превратилось в бизнес-корпорацию небольшого числа лиц.

23.07.2021 16:07

У Казахстана есть шанс решить проблемы, копившиеся годами

18.07.2021 18:07

Качество наших элит не позволит достичь успеха

16.07.2021 14:07

Почему образование в Казахстане перестало быть ключом к успеху?

09.07.2021 19:07

Существующая политическая система не соответствует идентичности казахов

09.07.2021 14:07

Можем ли мы позволить себе двойное гражданство?

03.07.2021 15:07

Номадический ренессанс вместо столкновения цивилизаций

25.06.2021 19:06

Метамодерн: героями становятся те, кто не боится быть самим собой

10.06.2021 11:06

СССР- наши дни: хроника рождения безальтернативных выборов

31.05.2021 12:05

История казахов - это коллективная травма, которую надо принять

20.05.2021 13:05

Между модерном и постмодерном: усталость

14.05.2021 18:05

Общество потребления и кредитная кабала

07.05.2021 16:05

За 30 лет Казахстан так и не нашел своего место в мировой глобальной цепи

23.04.2021 20:04

Потеря связи между информацией и реальностью привела общество к апатии

16.04.2021 20:04

Казахстан: власть и общество эпохи постмодерна

02.04.2021 18:04

Власть не понимает, что она давно потеряла монополию на истину

26.03.2021 19:03

Казахская элита застряла между этажами цивилизаций

19.03.2021 19:03

Создать современный Казахстан без опоры на национальную культуру – это гарантия деградации

12.03.2021 19:03

Можно ли назвать модернизацией то, что произошло с кочевниками в ХХ веке?

09.03.2021 12:03

Кочевники - создатели идеальной модели управления 

26.02.2021 19:02

Причудливым образом организация пространства города и страны определяет будущее людей и народа.

Постмодерн, будучи выражением состояния современной культуры, мышления и общества, находит отражение в самых разных явлениях, таких как архитектура, образование, идеология, мода и мн.др. Эти явления характеризуются не только общими чертами, но взаимозависимостью. Теория сложности позволяет обнаружить, как организация пространства страны, города формирует общество, определяет ментальность, систему взглядов, поведенческие нормы и даже программирует будущее человека.

Начнем разговор с модерна, для которого характерна стремительная урбанизация. При этом следует отметить не только массовое переселение людей из сельской местности в города, но и появление благоустроенных, витринных центров и неблагополучных городских окраин, трущоб. В проектировке городов преобладает философия элитизма: эксклюзивность, монументальность, с одной стороны, и подчеркнутый функционализм, серийность, с другой. Массовое строительство городов ХХ века (в СССР – «хрущевки» 1960-1970-х гг., однотипные кинотеатры, дворцы культуры, школы, детсады) призвано было обеспечить нуждающихся относительно комфортабельным и, главное, недорогим жильем. Это породило проблему однообразия огромных городских массивов, их безликость, унылость, что сказывалось на психологии людей.

Крах типовой городской архитектуры модерна нашел символическое выражение в грандиозном сносе в 1972 году (Сент-Луис, США) крупнейшего комплекса социального жилья. Комплекс состоял из тридцати трех 11-этажек на две тысячи квартир. Практика показала, что содержание больших домов обходится гораздо дороже и сложнее: если часть жильцов не имеет возможности вносить свой вклад в содержание дома, то это приводит к общему запустению дома, начинается отток платежеспособных граждан, остаются малоимущие, асоциальные элементы. В Сет-Луисе это привело к маргинализации района, распространению криминала и т.д. Через 10 лет после заселения 2 тысяч квартир комплекс превратился в своеобразное гетто, куда редко заглядывали полиция и кареты скорой помощи, а коммунальные службы постепенно перестали обслуживать громадный комплекс из 33-х высоток. Он стал зоной социального бедствия, символом нищеты и преступности.

Были долгие споры о причинах неудачи этой, казалось бы, этической цели модернизма – обеспечения доступным социальным жильем. Пытались понять, виноваты люди или ошиблись архитекторы с решением строить однотипно, громоздко на тесном пространстве? Как бы то ни было, провал проекта заставил градостроителей искать иные решения, отказавшись от этой практики модерна.

Постмодернисты трактуют пространство как децентрированное. Бинарная оппозиция преодолевается отказом от противопоставления центра и периферии, стиранием разницы в доступе к благам между городом и сельской местностью, а решения диктуются принципами антиэлитизма. Кроме того, свойственные культуре постмодерна импровизации, эклектика, развитие дизайна и роль локаций обусловили отказ архитектуры от однотипности, серийности и поиск решений, исходя из специфики конкретного места, контекста. Свойственный постмодерну концептуализм, а именно стремление передать оригинальную концепцию, идею (строения) делает невозможным штампы, шаблоны, исключает единообразие.

В противовес универсализму модерна востребованным оказывается регионализм: местная культурная традиция, ландшафт, локальные особенности и декор. Оригинальные архитектурные формы, орнамент, этнический облик городов приходят на смену интернациональной безликости.

Преодолевая наследие модерна с его разделением пространства города на районы-анклавы, на процветающий центр и деградирующие, примыкающие к ним окраины, постмодерн «уравнивает» пространство. Отсюда стремление «дотянуть», поднять уровень окраин до уровня комфорта, безопасности, удобства центра.

Что мы обнаруживаем в Казахстане? Мы все еще находимся в прошлом веке. Сохраняется разница в благах, инфраструктуре, доступе к культурным объектам между центром и окраинами. У нас продолжают строить многоэтажные «коробки», втискивая их из соображения экономии в тесные участки, без спортплощадок, парковых зон и т.д. Территория нашей страны позволяет расти городам не ввысь, а вширь, а также обустраивать пространство вокруг мест, где живут люди.

При строительстве «хрущевок» говорили, что их будут сносить через 40-50 лет, однако они по-прежнему «украшают» наши города. Что делать с этими зданиями и пространством вокруг них, чтобы энергетически перезарядить их? Как минимум, разрисовать, сажать деревья, создавать детские площадки. Города умеют говорить, надо, чтобы они заговорили на языке социального оптимизма.

Открытость пространства – это не в последнюю очередь движение. Транспорт, дороги позволяют разрушить закрытость пространства, преодолеть разделение между центром и периферией города или страны. Постмодернисты говорят о зависимости пространства от движения, о подчинённости пространства движению. Это выражается и в понимании публичного пространства как места для передвижения (пешеходные зоны, велодорожки, наземный, подземный и надземный виды транспорта, хайвеи и др.).

Вместо того, чтобы делать ремонт одних и тех же улиц (причем часто без надобности) следовало бы благоустраивать окраины, выравнивая общий облик города, делая каждый его район одинаково удобным и красивым.

Почему важно уравнять центр и окраины? Этот принципиальный вопрос. Важно понимать сложность процессов в структурировании социума, видеть последствия решений отдельных вопросов, пренебрежения законами социального строительства. Следует рассмотреть, как власть посредством организации социального пространства формирует социум, делит его на социальные группы, программирует людей на тот или иной образ жизни и мышления.

Материализацией социального пространства, воплощением социальных отношений становится физическое пространство. Социальное пространство вписано в объективные пространственные структуры. Например, оппозиция город/аул, левый берег Астаны/правый берег, центр города/его окраины. Социальное пространство – это и структура пространства помещения, обозначение места: стол учителя напротив парт учеников, кабинет начальника, отдельный лифт для него или автостоянка. Так, социальная дистанция между лицами обозначается не только в символическом социальном, но и реальном физическом пространстве.

Согласно П. Бурдье, структура социального пространства включает 3 вида капитала.

Господство в социальном пространстве осуществляется за счет присвоения благ, которые распределяются в зависимости от экономического капитала (деньги). Это не просто возможность окружать себя комфортом и дорогими вещами. Капитал позволяет держать на расстоянии нежелательных людей, объекты (загрязняющие среду) или, напротив, определяет близость, доступность учреждений образования, медицины и даже остановок общественного транспорта (квартиры близ станции метро или остановки, как правило, дороже).

Экономический капитал открывает доступ к культурному капиталу. Это – доступ к лучшему образованию, дополнительному развитию, занятиям спортом, путешествиям, досугу: театры, концерты, книги и пр.

Эти два вида капитала обеспечивают социальный капитал – принадлежность к той или иной социальной общности, группе с ее возможностями, правами, привилегированным положением.

Так, наделение неравными возможностями доступа к благам или их присвоению представляет собой объективированную форму социального неравенства, и то, что можно назвать пространственными прибылями.

Пространственные прибыли могут принимать форму прибылей локализации: место проживания/работы (престижный район), блага или услуги, санитарная и экологическая чистота, определенное соседство, приносящее выгоды от спокойной обстановки, безопасности, близости объектов культуры и др.

Капитал дает власть над пространством, временем и социумом. Овладение физическим расстоянием, которое можно измерить пространственными мерками или, что более верно, временными мерками (расход времени, необходимого для перемещения), обеспечивают человеку и власть над временем. Экономия времени освобождает от потери общего времени жизни на дорогу, например, от дома до работы и обратно.

Власть сначала захватывает капитал, а затем – пространство и время. Но главное, власть лишает большинство населения не просто капитала, но и социального пространства и возможностей. Почти всюду можно наблюдать тенденцию к сегрегации, когда люди, близкие в социальном пространстве, стремятся стать близкими в физическом пространстве. Одно из преимуществ, которое дает власть над пространством - возможность установить дистанцию (физическую) от нежелательных, вредных явлений, людей и предметов.

Организуясь посредством своего рода клубов имеющие власть (и капитал) изолирует свою противоположность по типу своеобразного гетто. Например, богатые кварталы, основанные на исключении нежелательных лиц, отодвигают на расстояние, в «резервации» тех, кто лишен козырей, необходимых для присутствия в «клубе».

Социальное пространство сконструировано так, чтобы у людей сформировалось чувство своего места, уровня, статуса, ведущее к тому, чтобы заставить одних держаться скромно, знать «свое место», а других — «держать дистанцию», «знать себе цену». Эти стратегии поведения могут быть совершенно бессознательными и принимать формы застенчивости или высокомерия.

Но эти поведенческие нормы, обусловленные социальными дистанциями, «вписываются» в тело сконструированной средой (социальным пространством); проявляются в схемах мышления и самооценки, становится матрицей практической деятельности и, в целом, жизни человека. Человек уже в детстве лишен определенных благ, возможностей для полного развития, но самое страшное то, что он невольно усваивает это отведенное ему место в жизни и не претендует на большее. Это самоограничение впечатывается в его самооценку и определяет его судьбу.

Кто создает социальное пространство и, тем самым, предопределяет самооценку, «место» в жизни человека? Присвоение пространства есть выражение и утверждение власти, а структурируемое властью социальное пространство – это та область, где осуществляется символическое, незамечаемое насилие. Оно воспроизводят и укрепляют в структуре социального пространства реальные властные отношения. Символическая власть – это присвоенное право конструировать мир, образовывать группы, внедрять в чужой ум старое или новое видение социального разделения и, следовательно, определять качество и допустимые рамки жизни людей.

Стремящаяся к благу народу и созданию равноправного общества власть должна исключать символическое насилие, т.е. создать условия, при которых не будет неравного социального пространства. Это обозначает отказ от бинарной оппозиции: центр и окраина, город и сельская периферия, доступ к благам и его отсутствие (учреждения образования, медицины, спорта, культуры, парки, детские площадки, интернет, транспорт и др.). От формирования равного социального пространства выигрывают все, независимо от места проживания, социального статуса, материального положения. Равное социальное пространство – это вклад в человеческий капитал, это безопасность, это исключение маргинализации населения.

Социальная власть должна обеспечивать не только качество жизни граждан (безопасность, здоровье, комфорт городской и сельской среды), но и снять любые ограничения для максимальной реализации человека, т.е. гарантировать ему право прожить единожды данную ему жизнь максимально полноценно и в соответствии с его собственным выбором.

Как это реализовано в ряде стран (Норвегия, Япония и др.)? Помимо равного доступа к образованию, медицине, это - развитие периферии, а значит, равные возможности и условия комфорта для всех, независимо от того, живет ли человек в городе или провинции. Это – нахождение начальника в одном офисе с подчиненными; это – отсутствие оппозиции учитель/ученик; это – создание для людей с повышенными потребностями условий для жизни, передвижения по городу в общественном транспорте, работы и мн.др. Перечисленные примеры – результаты стремления преодолеть социальное неравенство и решить проблему неравных возможностей. Символически это стремление выражено в поведении и ценностях (скромность, открытость политиков, благотворительность миллионеров и др.). И это – следствие не их альтруизма (что было бы объяснимо в отдельных людях), а внедряемых властью (образованием, воспитанием, системой ценностей, организацией социального пространства) фундаментальных понятий и ценностей.

Без понимания сути конструирования социального пространства посредством физического пространства и символического (незамечаемого) насилия власти, при сохранении жесткой социальной иерархии нет смысла говорить о создании единой нации, или даже, например, менять пространство класса с партами по кругу (ментально учитель все равно будет оставаться в оппозиции к детям), говорить о единой команде (когда шеф пользуется отдельным лифтом), строить для галочки пандусы (которыми невозможно воспользоваться, потому что инвалиды не могут передвигаться по городу из-за неприспособленности для этого городского транспорта).

Взяв в качестве ориентира для развития западные страны, наша власть совершает именно то, от чего развитый мир избавляется, – создает социальную оппозицию, структурирует сословность, расширяет пропасть между имущими и неимущими. Это говорит о непонимании нашей властью фундаментальных основ и сути современного социального строительства, ценности человеческого капитала, важности построения гармоничного общества. И в итоге мы имеем пропасть между социальными группами, множество разломов и оппозиций, воплощенных в нашем физическом и, следовательно, социальном пространстве.

Между тем власть, пусть не понимая истоков, механизмов, целей устройства западного социума, могла бы ориентироваться на традиции казахов. Описанное выше прекрасно соотносится с устройством социального (и физического) пространства кочевого общества, в котором нет разделения на центр/периферию, каждое место было по-своему важным и незаменимым. Для каждого рода центр был его земли, далее для каждого подрода центр – его кочевья, для каждого аула центр – его жайлау. В каждом месте ребенок получал одинаковые условия для развития способностей. Социальная иерархия были минимальной, и отношения определялись не столько социальным/материальным положением, сколько реальным уважением человека, его личностными качествами, способностями, возрастом.

Город – это явление модерна. Постмодерн расширяется вглубь страны, по всему миру, ближе к природе. Поэтому не менее важно физическое и социальное пространство всей страны, равномерность развития регионов. Пространство страны должно представлять собой равноправную, равноценную в любой точке сеть. Аулы и поселки, большие и малые города должны предоставлять одинаковый уровень комфорта, доступа к благам, услугам. Такая организация пространства соответствует мышлению и образу жизни номадов, когда любая точка сети равноправна. Центр притяжения временно оказывался там, куда вело именно движение – материальные, информационные, людские потоки (где проходила ярмарка, курултай, ас или той, скачки и т.д.).

Мир уходит от больших городов. Мегаполисы – это прошлый век, век модерна. Они – уже не свидетельство развития и, уж точно, одна из серьезных экологических угроз и причин люмпенизации населения. Ошибочно строить мегаполисы и рассматривать это как фактор современности, продвинутости и успешного развития страны.

Сам по себе любой мегаполис – это гарантированные центр и окраины, дворцы и времянки, т.е. потенциальный социальный конфликт и все производные из него. Отсюда вывод: все силы надо бросать на развитие периферии, провинции, регионов, максимально приближая условия жизни в ауле к тем, которые имеются в крупных городах. Это – условие равного расселения граждан по стране. Нам следует заселять всю территорию, а не сбиваться в кучки мегаполисов. В наших условиях большой территории и малого населения, мегаполисы - это стратегически ошибочно, чревато многими потерями и рисками.

Альтернатива 3-4 мегаполисам в Казахстане – равномерное развитие всех уголков страны, когда удаленность от центра не становится для людей причиной отсутствия доступа к тем или иным благам и возможностям, развитию и реализации способностей.

Гармоничное физическое пространство создаст гармоничное социальное пространство, социум, в котором каждый человек важен и максимально обеспечен всем, что может дать страна. Только такое общество сможет создать процветающую страну, будущее которой закладывается сегодня тем, как структурируется пространство страны и города.

(Продолжение следует).