вторник, 26 ноября 2024
,
USD/KZT: 425.67 EUR/KZT: 496.42 RUR/KZT: 5.81
Подведены итоги рекламно-медийной конференции AdTribune-2022 Қаңтар оқиғасында қаза тапқан 4 жасар қызға арналған мурал пайда болды В Казахстане планируется ввести принудительный труд в качестве наказания за административные правонарушения Референдум - проверка общества на гражданскую зрелость - Токаев Екінші Республиканың негізін қалаймыз – Тоқаев Генпрокуратура обратилась к казахстанцам в преддверие референдума Бәрпібаевтың жеке ұшағына қатысты тексеріс басталды Маңғыстауда әкім орынбасары екінші рет қызметінен шеттетілді Тенге остается во власти эмоций Ресей өкілі Ердоғанның әскери операциясына қарсы екенін айтты Обновление парка сельхозтехники обсудили фермеры и машиностроители Казахстана Цены на сахар за год выросли на 61% Научно-производственный комплекс «Фитохимия» вернут в госсобственность Сколько налогов уплачено в бюджет с начала года? Новым гендиректором «Казахавтодора» стал экс-председатель комитета транспорта МИИР РК Американский генерал заявил об угрозе для США со стороны России Меркель впервые публично осудила Россию и поддержала Украину Байден призвал ужесточить контроль за оборотом оружия в США Супругу Мамая задержали после вывешивания баннера в поддержку политика в Алматы Казахстан и Южная Корея обсудили стратегическое партнерство Персональный охранник за 850 тыс тенге: Депутат прокомментировал скандальное объявление Россия и ОПЕК решили увеличить план добычи нефти Рау: Алдағы референдум – саяси ерік-жігердің айрықша белгісі Нью-Делиде Абай мүсіні орнатылды «Свобода 55»: иммерсивный аудиоспектакль про выбор, свободу и январские события

Павел Васильев: как русский поэт стал казахским акыном

Сегодня стало модно говорить о том, что русские игнорировали казахскую культуру, а то и душили ее. Но Павел Васильев воспел казахскую степь так, как это не смогли сделать многие казахские поэты.

Его называют «Есениным казахской степи». Прожил короткую и насыщенную жизнь. Познал и всенародную славу, и бесчеловечную травлю со стороны властей. Бесконечно любил и воспевал родной край. Жизнь поэта оборвалась рано и трагически. 

Сегодня, когда мы так гордимся казахстанцами, прославляющими нашу страну за рубежом, – начиная с маститых Розы Рымбаевой и Асанали Ашимова, заканчивая молодыми Иманбеком и Евгением Чебатковым, самое время вспомнить, что почти 100 лет назад это делал и Павел Васильев. Во времена, когда литература была центром не только культурной, но и общественной жизни, его вклад в литературный процесс Казахстана было не менее значимым, чем сегодня, в цифровой век.

Судьба Павла Васильева во многом повторяет судьбу Сергея Есенина, и в то же время заметно от нее отличается. Васильев принадлежит двум культурам – казахской и русской. Так как же Павел Васильев стал «своим» сразу для двух народов?

На фотографиях и портретах Павла Васильева в первую очередь бросается в глаза «славянофильский» облик поэта. Копна кудрявых светло-русых волос, косоворотка-вышиванка – в общем, внешний облик мало чем выдаёт в нём страстного любителя казахской культуры, но это не более, чем внешний образ. Васильев был казахстанцем в третьем поколении. Родился он в 1909 году в Зайсане. Его дед Корнила Ильич жил в Павлодарском уезде еще с середины XIX века, а отец Николай Корнилович закончил Семипалатинскую учительскую семинарию. Предки по материнской линии у Васильева происходили из Пермской губернии, а сама Глафира Матвеевна Васильева (урожденная Ржанникова) закончила Павлодарскую прогимназию. По тем временам это было очень хорошее образование для уездного города – она изучала французский язык, русскую и мировую литературу. Поэтому любовь к книгам Паня (как называли Павла в семье) унаследовал от матери.

Возможно, само детство повлияло на становление Павла Васильева как на казахского акына. Образ жизни Николая Корниловича Васильева и его семьи не иначе как кочевым не назовешь. Он работал преподавателем и власти, видя его талант и организаторские способности, постоянно перебрасывали его на новые места службы, где образование еще «хромало». Поэтому семье Васильевых пришлось основательно помотаться. Маленький Паня родился в Зайсане, а детство и отрочество прошли Сандыктавской станице, Атбасаре, Петропавловске и Омске, откуда Николая Корниловича мобилизовали в армию Колчака. Лишь по окончании гражданской войны семья вернулась в Павлодар, где и осела на долгое время.

Поселились они в маленьком домике родителей Николая Корниловича неподалеку от набережной Иртыша, где сегодня и расположился дом-музей Павла Васильева. Атмосфера этого маленького домика поражает аскетичным бытом – по сути, в доме было всего две комнаты плюс небольшое пространство за печкой и тесные сени. 

Васильевы жили как среднестатистическая семья того времени. Не роскошествовали, но всячески тянулись к прекрасному. В доме была хорошая по тем временам библиотека, мебель высокого качества.

Во время кочевий отца по долгу службы маленький Паня наблюдал за жизнью и кочевым бытом казахов, что впоследствии ярко отразилось в его поэзии. Впрочем, не только наблюдения так впечатлили Васильева. Как считают исследователи, главную причину в увлечении Васильевым казахским бытом и культурой сыграло так называемое тамырство.

– Дом Васильевых славился гостеприимством. К ним часто приезжали гости, как городские знакомые, коллеги Николая Корниловича, так и жители аулов – «тамыры» деда Корнила. В доме Васильевых звучала казахская речь, переливы домбры и много песен, - рассказывает павлодарский краевед, методист дома-музея Павла Васильева Татьяна Корешкова. – В ту пору в отношениях между русскими и казахами очень широким было явление «тамырство». Знакомства, возникшие на экономической основе, в ходе ярмарок, перерастало в крепкую дружбу. Тамыры знали и уважали чужие обычаи и всегда приходили на помощь друг другу. Такие встречи в доме Васильевых-Ржанниковых переходили в бесконечные чаепития с двухведёрным самоваром, баурсаками и душевными разговорами. Дед Корнила Ильич также часто ездил в аулы по делам и на степные праздники, на байгу. И всегда брал с собой внука Павла.

Тамырство возникло как народная дипломатия, когда друг другу посылали делегатов с предложениями дружбы и взаимовыгодного сотрудничества. Как правило, тамыры с русской стороны владели казахским языком, а с казахской- русским. Сотрудничество чаще всего заключалось в обмене – со стороны казахов – сельхозпродукция. Со стороны русских – котлы, казаны, прочие орудия из металла и другое. Тамырство чаще практиковали крестьяне, шаруа, мещане и разночинцы. Аристократы и чиновники, как правило, жили более обособлено  и в контакты с местным населением вступали значительно реже. И шли эти контакты в основном между представителями знати. А вот тамырство было характерно для простого народа и продлилось как явление вплоть до коллективизации, когда сельская крестьянская жизнь начала приходить в упадок и люди массово двинулись в города, спасаясь от голода и колхозного бесправия.

Именно это общение с казахами впечатлило Павла в детстве. Он настолько вдохновился стихией казахской степи, что стал рьяно изучать обычаи, традиции и устное народное творчество казахов.

Многие казахские писатели и литературоведы отмечают богатый вклад Васильева в популяризацию казахских обычаев. Васильев был одним из первых, кто продвигал казахский фольклор в русскую и советскую литературу. Конечно, казахских писателей печатали и раньше. Еще до Первой мировой войны в русских альманахах печатали стихи Абая и Мыржакыпа Дулатова, но Васильев первым ввёл мир казахской степи в читающие массы. Книги Васильева издавались в 1920-30-е годы большими тиражами. По сути, Павел Николаевич внес большой вклад в появление Казахстана на литературной карте мира.

Взросление Васильева, как человека и как литератора, пришлось на бурное революционное время, когда отметалось все старое, насаждалась новая культура и цивилизация. Как романтик и искренний человек, Васильев с надеждой воспринял эти перемены и с жаром принялся участвовать в строительстве нового мира. Уже уехав из родного края сначала во Владивосток, а потом и в Москву, он сблизился с поэтами «комсомольской» волны, воспевающими новое время. Одним из ближайших друзей поэта стал Ярослав Смеляков, которого мы помним по многим стихотворениям и в особенности по знаменитой «Хорошей девочке Лиде», прозвучавшей спустя десятилетия в «Операции Ы». При этом своим считали Васильева и новокрестьянские поэты. К примеру, один из литературных соратников Есенина Сергей Клычков. Его талантом восхищалась Наталья Кончаловская, а Осип Мандельштам и вовсе говорил: «В России пишут четверо: я, Пастернак, Ахматова и Васильев».

Однако, своих корней Васильев не забывал никогда. Начав с обработок казахских народных стихов, сказаний и песен, Васильев пошел дальше. Часто бывая на айтысах, Васильев хорошо понял принцип построения традиционных казахских стихов и кюев – терме, шертпе. Впоследствии он решил попробовать писать в стилистике казахских стихов, но на русском языке. Правда, под псевдонимами Мухана Башметова и Амре Кишкенали – именно этим авторством Васильев обозначил собственные стихи, написанные от лица казахских акынов.

«С появлением Павла Васильева, я бы сказал, впервые в оригинале, минуя переводческие издержки, в русскую советскую поэзию вторглись образы казахской степи. И вместе с ними сама Азия, – пишет о Васильеве поэт и литературовед Бахытжан Канапьянов. – С каким изяществом и бережным отношением к традициям казахского фольклора создана Павлом Васильевым «Песня о Серке». Павел Васильев первый среди русских поэтов обратился к поэтическому фольклору казахов – циклы «Песни киргиз-казахов», «Стихи Мухана Башметова», кзыл-ординские и павлодарские самокладки. Географический путь жизни Павла Васильева протянулся от Владивостока до Москвы. И этот путь не обогнул «родительницу степь», а, наоборот, пролёг сквозь громадное пространство, вобрав в себя казахские просторы от Чёрного Иртыша до Урала. И этот путь богат поэтическими открытиями».

У властей отношение к Васильеву всегда было противоречивым. С одной стороны, он был им близок, как комсомольский романтик, воспевавший зарю нового мира.  С другой - привязанность к родной земле, нарочитая народность, сочувствие крестьянам раздражала советские власти.

Невозможность навесить на него ярлык и подогнать под какие-то стандарты тоже пугала. С одной стороны комсомолец-романтик, а с другой стороны истово рассуждающий о вере правдоискатель. Даже в период вспышки атеизма после революции, несмотря на всю вдохновленность новой жизнью, в доме Васильева не исчез красный угол, где всегда висела икона. Васильевы никогда не скрывали своей набожности – даже в те времена, когда это стало опасным физически.

Уже с начала 30-х в творчестве Васильева комсомольский романтизм постепенно начал уступать сочувствию простым людям, которым стало очень непросто в новую эпоху. И со временем пессимистичных нот в описании советской действительности в творчестве Павла Николаевича становилось все больше и больше. Например, в поэме «Кулаки», которую коллеги и литературные критики считали «одним из самых значительных произведений поэта», он ярко показал разноплановость советской деревни, невозможность быстро привыкнуть к обобществлению и коллективизации, борьбу с кулаками, которую вела советская власть, и которая часто приводила к трагическим последствиям. Поэму напечатали, и на Васильева обрушился шквал критики.

В своей последней, во многом автобиографической поэме «Христолюбовские ситцы» (1935—1936) Павел Васильев изобразил в образе Игнатия Христолюбова процесс формирования героического человека будущего — художника и творца, сочетающего в себе идеалы Христа с практическими делами Ленина, — гения, способного преодолеть пороки этого мира. То есть свой идеал Павел Николаевич видел в здоровом сочетании христианских и коммунистических идей. Подобные творческие изыскания никак не могли нравиться большевикам. И постепенно критика произведений поэта превратилась в его травлю.

Еще в 1932 году последовал первый арест по делу так называемой «сибирской бригады». Тогда Васильев отделался условным наказанием. Самое страшное было впереди. Новую волну преследований начал не кто-нибудь, а первый советский писатель – Максим Горький. Его статья 1934 года «О литературных забавах» положила начало кампании по травле Васильева: его обвиняли в пьянстве, хулиганстве, нарушении паспортного режима, антисемитизме, белогвардейщине и защите кулачества. В январе 1935 года исключён из Союза писателей, в июле арестован и осуждён за «злостное хулиганство»; срок отбывал в Рязанской тюрьме. Освобождён весной 1936 года – это, впрочем, было временной передышкой. Заключительным аккордом травли стал вышедший в том же году фильм «Партийный билет», в котором Васильев стал прообразом главного антигероя — «шпиона», «диверсанта» и «врага народа». Причем, снимал этот фильм легендарный Иван Пырьев, ставший впоследствии известным по лубочным музыкальным комедиям «Трактористы», «Свинарка и пастух», «Кубанские казаки».

В феврале 1937 года Павел Николаевич был арестован в третий раз, а 15 июля приговорён Военной коллегией Верховного суда СССР к расстрелу по обвинению в принадлежности к «террористической группе», якобы готовившей покушение на Сталина. Расстрелян в Лефортовской тюрьме 16 июля 1937 года вместе с рядом пролетарских писателей и поэтов, среди которых - Михаил Герасимов, Иван Макаров, Владимир Кириллов и другие. Имя Васильева подверглось забвению и вернулось к читателю лишь во времена оттепели – в восстановлении доброго имени, в сборе и подготовке к изданию литературного наследия Васильева решающую роль сыграли его вдова Елена Александровна Вялова-Васильева, свояк и литературный покровитель Иван Гронский и писатель-деревенщик Сергей Залыгин.

И тогда же, в конце 1950-х, стихи Васильева вновь вернулись к читателю. На новое поколение литераторов они произвели неизгладимое впечатление. Вот что вспоминает о том периоде знаменитый поэт, народный писатель Казахстана Олжас Сулейменов: «Со стихами Павла Васильева я впервые познакомился в Литературном институте имени Горького, где учился с 1958 года. Влюбился в его энергичный, ярко образный стих, в котором отражался дух, энергия павлодарской степи. Творчество Павла Васильева – это дар Павла – Павла дар нам, входившим тогда в литературу».

Искренность и горячность – пожалуй, главная черта стихов Павла Васильева, которая притягивала его современников. Как Есенин всячески прославлял родную рязанщину, так и Васильев воспевал родной Казахстан.

Константин КОЗЛОВ

Оставить комментарий

Общество

Страницы:1 2 3 4 5 6 ... 33