, 
Рашид Гарипов: «С системой надо уживаться»
На этой неделе не стало Рашида Гарипова, известного журналиста, талантливого редактора, который умел вдохновлять других, и просто хорошего человека. Сердечная недостаточность…
Он работал в самых разных изданиях – официальных, независимых, юмористических, на телевидении… А еще он любил рисовать.
– Нельзя быть всеядным, но это как любовь. Сегодня ты живешь с одной женщиной, а завтра разругались и разбежались, потом появляется новая любовь. Но есть любовь, которая всегда с тобой. Для меня это живопись. Что касается журналистики – приходит время и мы бросаем ее. Ходить по редакциям и просить: «Ребята, тисните, жить не на что», я не хочу. Я хочу заниматься другим своим любимым делом – писать картины. Почему многие люди, уходя на пенсию, через год умирают? Потому что без любимого дела они лишаются цели в жизни.
Журналистикой я увлекся в шестом классе, когда в городской газете была опубликована моя первая заметка. Когда получил за это еще и гонорар, то понял, что это не просто влечение, а и способ стать самостоятельным. Я поработал во многих газетах – и в официальных, и в таблоидах. Когда пришел главным редактором в партийную газету «Страна и мир», то принципиально сделал упор на позитив, но он заключался не в том, чтобы писать только о положительных фактах. Вспомним мать Терезу. Она никогда не воевала против войны, но всегда боролась за мир. Или возьмем наркоманию. Бороться надо не с ней, надо бороться за здоровый образ жизни. Чем больше его будет, тем меньше останется места для наркомании. То есть всегда нужно находить позитивную противоположность любого негативного явления.
Кстати, негатив у нас еще надо поискать. Валяющихся на улицах трупов я лично не видел, чтобы увидеть нищих, надо еще найти места их обитания. Но когда я был во Франкфурте, то видел сидящих на асфальте наркоманов, но больше всего меня потряс окровавленный человек в рваной рубашке, спокойно вышагивающий по центру города
Некоторые наши таблоиды, чтобы удивить, так пыжатся, что чуть из штанов не выпрыгивают, а читателя не надо удивлять, ему надо давать интересующие его вещи – цены на свет, газ, на хозяйственное мыло и хлеб, убийства интересуют только шизофреников. Другое дело, насколько профессионально мы делаем наши материалы. То, что уровень нашей журналистики упал, я убедился во время выставки своих картин. Масса журналистов брала у меня интервью. Я им всем, конечно, благодарен, но мне было немного грустно. Когда я прочитал написанное ими, то увидел, что кто-то опускал некоторые слова и смысл получался глупым, кто-то домысливал за меня...
Когда нет ориентира, когда институт гениев упразднен, очень легко выдавать суррогат за настоящее. То же самое и в журналистике. В профессию все больше стали приходит люди, поверхностно судящие о вопросах экономики, политики, культуры, искусства... Именно поэтому журналисты проигрывают массу судебных процессов. Я почему-то часто представляю, как Григорий Марченко читает наши экономические статьи и брезгливо морщится. И он прав. Чем с умным видом нести ахинею, лучше дайте слово автору идеи – политической или экономической.
Когда Гарипов работал в «Казахстанской правде», то надолго запомнился, как самый оригинальный ответсекретарь, чья деятельность способствовала в 80-х, начале 90-х поднятию тиража газеты. «Дом» – придуманная им газета в газете – начинался с «Прихожей», где обсуждались последние новости, была «Кухня» с самой горячей, обсуждаемой в обществе темой, «Гостиная», куда приглашался интересный гость, «Спальня» с разговорами не только об интиме, но еще о душе и Боге. И это было интересно всем.
– Наш главный редактор, побывав на приеме в американском посольстве, передал мне слова хозяев о том, что семейные ценности – это важно, потому что это вечно, – вспоминал Рашид. – Иногда мы вытаскивали на первую полосу необычные новости, но они касались не главы государства или правительства, а просто рядового человека, жизнь которого благодаря вмешательству газеты кардинально изменилась.
Да, иногда газету приходилось просто забивать любыми новостями, но если свежая и интересная вещь приходила в последний момент, то мы не боялись ломать уже фактически сверстанную газету. Это означало одно – следовать логике жизни.
Он был женат не раз. Когда разводился первый раз, его вызвали на бюро райкома партии. Там все никак не могли придумать, как его наказать – дать выговор или исключить за аморалку.
– А я сказал, какое бы наказание для меня не избрали, от меня не убудет, я останусь прежним Гариповым, – рассказывал Рашид. – Глупее не стану, и хуже писать тоже. Серьезные партийные люди подумали-подумали и отпустили меня с миром. Потом, когда я в другом городе вставал на партучет, то там удивились: «Как?! Вы развелись и у вас нет взыскания?». Есть самый главный критерий – руководствоваться не партийными установками, не суждениями о демократии, а здравым смыслом и тогда все становится на свои места.
Все пытаются изменить другого человека и мир за окном, но самое сложное – изменить себя. Возьмем простой житейский пример. В редакции приходит масса людей с жалобами на «коррупционеров». Начинаешь разбираться и выясняется, что тот дачный участок, который у человека отобрали, он вообще-то проворонил сам, потому что после смерти матери не переоформил на себя и лет через 5-6 земля стала считаться бесхозной.
Я и сам бывал в таких ситуациях. Когда последний раз разводился, то не стал брать в загсе справку о расторжении брака. Я думал, что больше никогда не женюсь. А вот понадобилось. В итоге свадьба отодвинулась на две недели.
…Кстати, об этом. Может ли мужчина жить без женщины? Как человек опытный, отвечаю – не может. Приходишь к определенному возрасту, когда рядом нужен человек, который элементарно вызовет «скорую» для тебя. Но, чтобы этот человек был рядом в такую минуту, нужно, когда ты еще относительно молод и здоров, прожить с ним рядом хотя бы 5-10 лет яркой, интересной, темпераментной жизни. Здесь принцип такой – отдавай и оно вернется к тебе. Самый легкий способ – думать только о себе. Хотя, с другой стороны, нужен и здоровый эгоизм: самый главный человек в моей жизни – это я сам. Я плачу за свет, квартиру, за такси, но, если от того, что мое благосостояние выросло, хорошо не только мне, но и моей семье, значит, я состоялся как муж и отец.
Некоторые зацикливаются на своем ребенке или родителях. Но ребенок вырастает, обзаводится собственной семьей, а родители, как бы хорошо мы их ни лечили, умирают, а вместе с ними уходит и цель. Человек становится беспомощным, потому что собственной цели не было. И многим так и не удается до конца жизни сформулировать ее. Опять простой пример. Один пробегает дистанцию в сто метров за 10, 5 секунд, другой бежит быстрее, но в другую сторону, где нет финиша, судей с секундомерами, пьедестала почета, лаврового венка, премии. В итоге, когда посредственность достигает успеха, мы поражаемся: «Как так?!». А все очень просто. Да, он не гениальный, но он просто поставил себе цель – продать, выдав за искусство, свой товар. А гениальный художник, сомневаясь в самом себе, скромно раздаривает свой труд друзьям и знакомым, а потом начинает плакаться на нехватку денег.
Или вот еще люди часто задаются вопросом – как сладить с системой и остаться при этом профессионалом? А не надо с ней ладить! Есть главный закон менеджмента. Он гласит: если структура вам формально не подчинена, это еще не значит, что вы ею не можете управлять. Часто важные решения принимает не первое лицо, а теневые люди, которые преподносят его первому руководителю так, чтобы тот мог выдать эту идею как свою.
Часто именно жесткая идеологическая цензура способствует появлению выдающихся произведений. Можно как угодно ругать ее, но извините, великий Гойя творил свои шедевры в Испании времен инквизиции, Леонардо да Винчи всю жизнь занимался выполнением идеологических заказов, исходящих от церкви. Создание «Тайной вечери» равносильно выполнению заказа партии изобразить второй съезд РСДРП. Советские режиссеры тоже создавали свои шедевры в рамках существующей идеологической системы.
А вот на Западе, где царит демократия, искусство умерло. Казалось бы, все есть, рисуй – не хочу, но они рисуют линию и говорят: «Это – о-о! Это шедевр». Очень хорошо это показал Малевич. Его «Черный квадрат» – это памфлет, три буквы на заборе. Эту картину заключили в рамку, вывесили под охраной автоматчиков в лучших галереях мира, но я уверен, что этой картиной он сказал: «Все, ребята. Пришли. Искусство умерло». Но современные искусствоведы, глядя на нее, так морщат лбы, что аж пот капает, а потом с умным видом выдают: он, дескать, написал в этом «Квадрате» космическую глубину, он выискивает второй, третий, четвертый смысл бытия. Да не было всего этого, «Квадрат» надо воспринимать как манифест. Не более. К тем трем буквам на заборе ты уже ничего не можешь добавить. В этом и есть смысл творения Казимира Малевича. Однако дальше пошли рисовать круги, треугольники и прочая-прочая. Но мудрец Гете сказал, что первый человек, который сравнил женщину с розой, был гением, а второй – дураком…
