, 
Бахытжан Джаксалиев: «Нет кризиса энергетики, есть кризис эффективного управления»
Уголовное дело в отношении бывшего вице-министра энергетики Бахытжана Джаксалиева полностью прекращено за отсутствием состава преступления. В интервью exclusive.kz он рассказал о том, какую роль играет цепочка посредников в тарифах на электроэнергию. По его мнению, убрать их будет непросто, но он предложил механизм, при котором будут и овцы целы, и волки сыты.
– Бахытжан, рада Вас видеть после всех неоднозначных событий, которые случились в вашей жизни за последние несколько лет! Ваше имя полностью реабилитировано, все обвинения сняты, и при этом вы один из немногих профессиональных энергетиков страны, в которых она очень сейчас нуждается. И каковы в этом контексте ваши планы?
– После того, что со мной в последние годы происходило, мне трудно сказать, как дальше вернуться в нормальную жизнь. Это дело слишком много перевернуло во мне ранее имевшиеся принципы. Приходится заново всё отстраивать. Однако, мой опыт энергетика сегодня должен быть полезен для страны. Заказ уголовного дела – был очевиден как для всех участников, так и для судей. Поэтому решение суда о нашей полной реабилитации абсолютно справедливо, а для меня всегда это было очевидно с момента моего ареста начиная с 1-ого Июня, 2018 года.
– А чей это был заказ? Почему вы оказались крайним во всей этой истории?
– Крайний не я, нас на скамье подсудимых было 8 человек, и все 8 человек оправданы. Меня подтянули в этот процесс для пущей убедительности общественности и усиление значимости дела, чтобы показать, мол, высокопоставленные сотрудники находятся на скамье подсудимых – а мы Антикор, боремся, ищем, проводим работу по профилактике коррупционных проявлений и хищений государственного имущества – в кавычках, конечно. Самое интересное, что ни одного факта коррупционного проявления в нашем деле не было доказано, как и найдено. Что до хищения, то, напротив, суду было доказано, что подрядчик выполнил работы в объеме значительно больше, чем ему за это заплатили. Получилось, что хотели показать преступное деяние, а на самом деле продемонстрировали своё преступление по отношению в компиляции самого уголовного дела.
– Перед вами извинились?
– Конечно нет. Поэтому мы продолжаем восстанавливать свои права: требуем компенсацию затрат, связанных с проведением судебного процесса, в части наима адвокатов, проведением необходимых экспертиз. Полагаю, что в ближайшее время процедуры по восстановлению наших прав будет завершена.
– Я думаю, вы сейчас должны быть очень востребованы государством. Весь прошлый год эксперты, учёные, энергетики предупреждали о предстоящем дефиците электроэнергии в Казахстане. И не только у нас – весь мир стоит на пороге колоссального энергодефицита. В Казахстане в конце года обвинили во всём майнинговые фирмы. Скажите, угроза энергокризиса сохраняется или это вопрос исключительно государственного регулирования?
– Я и сейчас своим коллегам, специалистам энергетики, говорю о том, что кризиса как такового нет, и они со мной согласны. Тот задел, который был сделан, во времена Союза, и то, что мы обеспечили своей работой в последующем – дали очень многое. Так, резерв мощности, который сегодня существует в стране, позволяет генерировать порядка 135-140 млрд кВт часов электроэнергии, это при том, что сегодня экономике и населению страны нужно 105-110 млрд кВт часов. Порядка 20% электрической энергии мы потенциально дополнительно можем производить на нынешнем оборудовании при надлежащем его содержании. Когда говорят о дефиците мощности, то я утверждаю, что его нет. Есть ограничения пропуска электрической энергии в определённые часы пика нагрузок, в отдельно взятых сечениях электрических сетей. Эти причины всегда были известны, и они решались действиями надлежащей диспетчеризации – прежде всего, генерации и потребления. А сегодня у нас несколько однобоко это всё решается, уже как-то устоялась позиция, что нужно и необходимо именно регулировать этот поток мощности посредством загрузки электрических станций, но это только одна сторона. Диспетчеризацией потребления не занимается практически никто, и поэтому сегодня мы имеем такие результаты, когда в отдельные часы, в частности, это происходит на юге Казахстана, не хватает пропуска электроэнергии из энерго-избыточного северного Казахстана. Повторю, дефицита электроэнергии в стране нет, есть ненадлежащее управление балансом производства и потребления электрической энергии – коим должен заниматься системный оператор. Но так сложилось, что он находится в руках транспортной компании. А транспортная компания в силу своих, как технологической, так и финансово-экономической заинтересованностями, принимает такой график нагрузок, который в целом для страны не решает вопросы устойчивого энергообеспечения. Отключения происходят из-за перегруза конкретно взятых сечений.
– Что, в итоге, делать с майнерами?
– Майнеры – в последние полгода тема достаточно раздутая. Да, рост потребления увеличился, но для энергетиков, на самом деле, это должно быть положительным фактором – дополнительная потребность нашей товарной продукции, дополнительный доход. Майнеры, что называется, с неба к нам упали, в силу запретных мероприятий в соседнем Китае. Их нагрузки не учитывались в прогнозных балансов генерации нашей электроэнергии, при этом майнеры дали значительный рост потребления – от 8 до 12%. Естественно, система не смогла надлежащим образом сориентироваться. Потребление ещё более увеличилось в пиковые часы, в это время для выравнивания диспетчерского графика нагрузок нужно выводить майнеров в зоны профицита нашей мощности, то есть ночные часы, и в выходные дни, когда происходит провал потребления. Понятно, что майнерам нужно постоянно участвовать в биржевых торгах, но они могут это делать во время низкой загрузки наших сетей. Всем исвестно, что в структуре доходов майнинговых компаний электроэнергия имеет незначительное влияние стоимости. Но тем не менее, майнеры норовят и здесь сэкономить, покупая дешевую электроэнергию, чем и объясняется их присутствие в Казахстане. Поэтому пришло время, когда мы должны создать градацию всем группам потребителей, сделать тарифное регулирование, и ценовые коридоры. К примеру, в пиковые часы майнерам надо выставить такую стоимость электроэнергии, чтобы им не выгодно было в эти часы загружать нашу энергосистему.
– Вы сказали, что у Казахстана примерно 20% энергомощностей в запасе, а я часто слышу от предпринимателей, что, когда они запускают или расширяют какое-то производство, им приходится пройти все круги ада, чтобы получить дополнительную мощность. Как вы думаете, есть ли у Казахстана достаточно энергомощностей, если вдруг в стране заработают сотни предприятий?
– Всем известно, что в Казахстане около 23 ГигаВатт установленных мощностей. А готовых к эксплуатации 18 гигаватт. С такими мощностями мы вполне можем обеспечить необходимую загрузку потребителей.
– Все энергоёмкие производственные сферы экономики страны традиционно завязаны на ТЭЦ и ГТЭС. В основном, это недропользователи, которые используют угольную генерацию. Речь идёт о 17 крупнейших предприятиях страны. Сейчас, в соответствии с международными требованиями, они должны обеспечить переход на низкоуглеродные источники. Идёт ли такая работа?
– Да, около 80% электроэнергии у нас производится с использованием угля. Уровень достаточно высокий по сравнению со многими другими странами, но тому есть простое объяснение: уголь значительно дешевле в Казахстане, чем другие виды топлива. Например, в одном килограмме экибастузского угля 4 тысячи ккал энергии. В одном кубометре газа 8 тысяч ккал. Но килограмм угля стоит 4 тенге, а кубометр газа – порядка 30 тенге. Иными словами, топливный потенциал энергии в угле в 4 раза дешевле, чем в природном газе. Для развития экономики страны и сохранения её конкурентоспособности нужна дешёвая электрическая энергия, поэтому создаётся она преимущественно на дешёвых топливных ресурсах. Если говорить об углеродной зависимости, мы взяли на себя обязательства по снижению карбонового загрязнения. Да, мы можем прекратить производство электрической энергии, и тем самым уменьшить долю выброса СОх, но это неправильно. Мы можем снижать выбросы, используя другие источники генерации: гидравлическую, атомную энергию, ветер, солнце, но это многократно дороже будет для нашего потребителя. Кроме того, вся эта структура в один день не ломается, и в один день – не строится. Нам нужно снижать выбросы СОх на единицу производства, то есть, кВт*час электрической энергии. Это достигается посредством увеличения КПД (коэффициента полезного действия) наших генерирующих объектов.
– Всё, о чём вы говорите, логично, но предполагает достаточно большие расходы на модернизацию энергосистемы. В то же время энергетики каждый раз пытаются поднять тарифы, поскольку нужны деньги, чтобы модернизировать систему, потому что износ сетей у нас достиг достаточно высокого уровня, но это всё предполагает рост тарифа. Правительство тарифы не поднимает, потому что оно боится социального напряжения. Последние события в январе, которые начались с повышения цены на газ, прямое тому свидетельство. Есть ли какое-то соломоново решение?
Здесь дело такое: надо поднимать эффективность как производства, так и передачи электрической энергии. Эффективность – это не только технологические аспекты, но и организационные. Сегодня в организации наших механизмов поставки электроэнергии большую роль играет структура рынка. Мы были самыми передовыми в 90-е году по реформированию энергетической системы рынка. Однако сегодня на энергетическом рынке существует большая группа посреднических структур, которые заняты, прежде всего, поставкой электрической энергии, однако их доходы не падают в силу снижения конкуренции. У нас объёмы выставляемой генерации практически идут впритык к тому, что нужно в потреблении. И как такового конкурентного преимущества сегодня в энергосистеме Казахстане нет. Поэтому у нас идёт рост стоимости электроэнергии. Как в этих условиях быть? Понятно, что новые мощности поставить будет дорого, а значит, надо убрать те механизмы, которые ведут к её удорожанию. В частности, очень много и всегда говорили о создании механизма единого закупщика. Однако в таком случае те, кто получал дешёвую электроэнергию, в частности, Восточный Казахстан, будет её дороже получать, а те кто подключал дорогую электроэнергию, будет её дешевле получать. В итоге, мы получим дестабилизацию по всей стране, а это порождает новый социальный конфликт. Это, во-первых, нельзя делать в силу вот этих социальных моментов, а во-вторых, это дестабилизирует нашу экономику и отдельные предприятия, которые уже отстроили своё производство, и работают в этих условиях, а удорожание электроэнергии сделают их продукцию неконкурентоспособной. Я считаю, власти приняли абсолютно правильное решение, объявив на ближайшие полгода мораторий на рост стоимости электричества, коммунального обслуживания, газа, бензина и пр. Думаю, как раз в этих условиях, как никогда за прошедшие 10-20 лет, у энергетиков, и в целом у всего правительства, есть возможность полностью реформировать энергетический рынок Казахстана. При этом, самое главное – сохранить у всех потребителей именно ту стоимость электрической энергии в полугодовом периоде, какую они получали, к примеру, на 31 декабря 2021 года. За эти полгода мы можем именно институционально ввести единого закупщика электрической энергии. У государства появится рычаг прекратить, наконец, практику многоступенчатых перепродаж электричества посредством неких энергоснабжающих организаций. В то же время мы в ближайшие полгода плавно перейдём к единому решению, что делать дальше.
– Вы сказали очень интересную вещь, о которой все знают, но мало, кто говорит: о существовании цепочки посредников в системе тарифообразования. Как вы думаете, удастся ли антимонопольщикам решить эту задачу, и достаточно ли будет у них влияния и политической воли для того, чтобы ее решить?
– Всем понятно, что любая форма посредничества увеличивает конечную стоимость. Насколько она велика, я сейчас не могу сказать, но она есть, и она очень значительна. Даже если мы говорим о торговой надбавке энергоснабжающих организаций устанавливаемой антимонопольным ведомством. Если же энергоснабжающие функции восстановить в РЭКах, то последнии всегда найдут возможность обойтись без этих торговых надбавок, поскольку РЭК заинтересован, прежде всего, как в расширении, так и в устойчивой поставки электричества через свои сети.
Интервью полностью смотрите по ссылке.
