«Гнилая» интеллигенция: Алматы – инструкция к применению №1

Алматы – все еще концентрат «серого вещества» Казахстана вопреки, а может и благодаря – Астане. Новая столица абсорбировала «понаехавших» со всех уголков нашей страны и тем самым «оттянула» на себя значительную часть амбициозных людей, которым выбиться в люди в Алматы, оставайся город столицей, было бы почти невозможно. Слишком высока конкуренция. А «гнилая» интеллигенция по-прежнему сконцентрирована в нашем алматинском областном центре. Правда, довольно крупном.

Мегаполис власть наша недолюбливает в силу понятных причин. И дело даже не только в том, что алматинцы отстояли свое право на самую низкую явку на президентских выборах, а в том, что вечный душок диссидентства придает необъяснимое обаяние этому острову свободы, даже невзирая на непрекращающийся поток «понаехавших». И даже «понаехавшие» вдруг в какой-то момент понимают – своим может стать в этом городе тот, кто небрежно относится к официальному дискурсу. Именно небрежно, а не апатично. Небрежно скептически… 

Алматинская интеллигенция является сегодня тем, кого называют opinion mаker, и именно от ее оценки будет зависеть, как население будет относиться к предстоящему периоду турбулентности. Потому что это не просто люди, тяготеющие к творческому труду и самостоятельности мышления, но и те, кто, будь то «степная» интеллигенция или «алашординцы», всегда оказывались в авангарде защитников интересов своего народа.

Но возникает вопрос – кто представляет национальную интеллигенцию сегодня? Может ли она при наличии «идейности задач» избежать риска «беспочвенности идей»? Обладает ли она тем потенциалом, чтобы «вынести на своих плечах» государство в период кризисов?

Когда мы говорим про «вынести», то, конечно, имеем в виду не материально. Интеллигентный человек просто в силу своей внутренней культуры не может быть богатым, впрочем, как и нищим. «Вынести» – это значит удержать и удержаться от насилия в любой форме.

 Любопытно, что, наряду с активным развитием национал-патриотического дискурса, в информационно-культурной сфере мегаполиса до сих пор реализуется мультикультуралистская модель. И эти два направления, вопреки воплям алармистов, очень гармонично сосуществуют и дополняют друг друга. По сути, это и есть идеальная модель нашего общества. 

В общественном сознании сохраняется мнение о том, что интеллигенция выполняет две наиболее важные функции в обществе: образовательную и идеологическую.

В то же время, возьмем на себя смелость утверждать, что Алматы является «инкубатором» казахстанской интеллигенции в силу целого ряда объективных и субъективных предпосылок.

До переноса столицы в Астану Алматы абсорбировал наиболее конкурентоспособные и талантливые человеческие ресурсы страны. Впрочем, и сегодня в силу наиболее развитой культурной инфраструктуры, город не только не утратил, но и в некоторой степени укрепил свое значение. Интеллигенция Алматы по-прежнему формирует смыслы и идеалы казахстанского общества.

Более того, алматинская интеллигенция успешно справляется со своей миссией, постоянно реагируя на принятие управленческих решений.

И это при том, что она не имеет ни финансовых ресурсов, ни развитых внешних и внутренних контактов, ни какой-либо социально-политической поддержки. Но, возможно, именно в этом и кроется секрет ее популярности, а возможно, даже и влияния.

Дефицит харизматичных лидеров, отсутствие масштабных идей и проектов, а также общая пассивность – вот те уязвимые точки, которые не позволяют нашей интеллигенции занять то место, которое она могла бы иметь в ситуации, когда власть утратила бы свое влияние на общество.

Впрочем, это старая дилемма – то ли поддерживать официальный политический курс, то ли выполнять роль независимого эксперта?

Социальные сети вполне успешно помогают выполнять вторую роль. Учитывая, что в общественном сознании еще не сформировались ответы на вопросы о том, востребован ли труд интеллигенции обществом и чьи интересы преследует национальная интеллигенция в своей деятельности, они позволяют сохранить ее престиж.

А ведь есть колоссальный запрос общества, переживающего период социальной турбулентности, на развитие не материальных, а смыслообразующих ценностей. Нам сегодня нужны не новые объекты культуры, а пропаганда поведенческих образцов, идеальных образов, героев. В итоге существующий дефицит в лучшем случае заполняется примитивной, некачественной и спекулятивной продукцией религиозных симулякров.

В современных развитых странах понятие «интеллигенция» употребляется довольно редко. На Западе более популярен термин «интеллектуалы» (intellectuals), которым обозначают людей, профессионально занимающихся интеллектуальной (умственной) деятельностью, не претендуя, как правило, на роль носителей «высших идеалов». Поскольку творческая деятельность обязательно предполагает критическое отношение к господствующим мнениям, лица умственного труда всегда выступают носителями «критического потенциала». Именно интеллектуалы создавали новые идеологические доктрины (республиканизма, национализма, социализма) и пропагандировали их, обеспечивая тем самым постоянное обновление системы общественных ценностей.

А ведь наставшая эпоха резко повысила ценность нематериальных активов: знаний и креативного мышления, а следовательно – и их значение в жизни общества. В постиндустриальном обществе интеллектуалы станут, по мнению некоторых социологов, «новым господствующим классом».

Поэтому, поскольку мы живем в стране явно отстающей в своем развитии, то интеллектуалы (назовем их теперь так) должны стать главными проповедниками ценностей модернизации.

Считается, что интеллигенцию «придумали» россияне. В их сознании долгое время интеллигенция была неким романтизированным образом передовой социальной группы, сломившей русскую монархию в XX веке. В представлении других интеллигенты — наивные идеалисты, терзающиеся от несовершенства мира, который они сами для себя сконструировали, но само их существование немыслимо вне данного мира.

Более современная трактовка – носители «кодекса чести», проповедующие социальную ответственность, ядро «креативного класса».

Но более всего вызывает симпатию следующий собирательный образ – интеллигенция есть критически мыслящая часть общества, не признающая иерархические структуры, подавляющие свободу. Она отрицает молчаливое согласие социальных рабов на рабство.

А вот Тойнби в своем двенадцатитомном «Исследовании истории» (в 3-м томе) широко использует данный термин в рамках собственной культурологической концепции истории. Для Тойнби интеллигенция — это так называемые «связные офицеры», которые передают покоренным цивилизациям «ценности» более высоких цивилизаций.

У нас интеллигенция почему-то воспринимается как квалифицированный эксперт политики, дистанцированный при этом от государственной власти. Но очевидно, что абсолютная свобода интеллигенции от идеологии и политики не более чем очередной миф. Именно высокий нравственный ценз и уровень критического мышления никогда не позволяли интеллигенции чувствовать себя свободной от ответственности за все социальные действия государства и власти.

Но есть и более популярные своим цинизмом теории, в соответствии с которыми интеллигенции как социальной группы на постсоветском пространстве не существует. Это будто бы «мифологическая» социальная группа. Основанием для такого мнения является тот факт, что интеллигенция утратила свой групповой статус в социальной структуре общества, более не поддерживается государством как «референтная» группа идеологического влияния на массы. Часть ее стала сегментом политической элиты — это политические консультанты, редакторы СМИ, влиятельные журналисты, деятели науки, культуры и искусства. Преобладающая же часть интеллигенции не адаптировалась к современной социальной системе, войдя в состав «новых бедных». Но, видимо, надо говорить не об исчезновении из социальной структуры общества такого слоя, как интеллигенция, а о трансформации этой социальной группы. При всех общественных изменениях и потрясениях все равно сохраняется группа профессионалов, выполняющих функции создания и продвижения духовных ценностей в обществе.

В последнее время все чаще вместо понятия «интеллигенция» звучит понятие «креативный класс». Правда, сейчас уже вряд ли возможно говорить об интеллигенции, или о «креативном классе» как о социально однородной группе. Ее более мобильная часть оказалась в мэйнстриме восходящей мобильности — в сфере топ-менеджмента, финансов, торговли, политического и бизнес-консультирования, а другая часть — в нисходящей, превратившись в «новых бедных».

Но, по мнению академика С.П.Капицы, в воспитании интеллигентности морально-нравственный компонент не просто по-прежнему необходим, а в кризисных условиях, подвергающих личность испытаниям безнравственностью, имморализмом, наиболее востребован: «Мы пьем кофе без кофеина, водку без алкоголя, занимаемся сексом без любви, курим табак без никотина ... из жизни ускользает смысл. Мы находимся на крупнейшем цивилизационном сломе. Мы живем, выражаясь физически, в недиабатических условиях, как во взрывной волне, когда абсолютно все не находится в равновесии. Совесть, мораль, моральные устои общества – это свидетельства духовного равновесия, которое достигается медленной эволюцией, а старые принципы не успевают эволюционировать» ...