, 
Мәңгі Ел – вечное государство великих предков
Часть I
Из напыщенной Астаны через гостеприимный Бишкек в неизведанный Улан-Батор
Из Казахстана в Монголию попасть не так легко. На авто сложно и неудобно, а вот самолеты туда не летают. Россия, говорят, не дает нашим авиакомпаниям коридора. Но Казахстан ведь центральная часть Тюркского мира и с древности с его территории можно было попасть в любую точку земли от Байкала до Балкан. Поэтому и маршрут из Астаны в Улан-Батор для участия во Второй международной экспедиции Тюркской академии «От Тянь-Шаня до Отюкена: Историко-культурные ценности народов Великой степи» был по настоящему тюркским. Из Астаны до Бишкека авиакомпанией «Эйр Астана», из Бишкека в Улан-Батор «Тюрк хава йоллари». Чистое время перелета занимает в общей сложности 5 часов, это если не считать ожиданий, регистрации и прочего. Такое небольшое время и вы уже на земле, где сохранились артефакты и памятники эпохи великих тюркских каганов, наших прямых предков.
Бишкек
- Сколько до города?
- 700 сомов!
- Дорого.
- Э-э-э, байке, у всех цена одинаковая. Поехали за 600!
Сотрудники Международной Тюркской академии ученый-археолог Нурболат Богенбай и журналист Физули Мажидли выискивают более-менее приличных таксистов-бомбил. И правда, цена у всех почти одинаковая. Не в пример Астане. Будь то частник или представитель таксомоторной компании. Переговоры ведутся на смеси казахского, кыргызского и азербайджанского языков и никакого удивления. Словно это абсолютно привычное дело.
Дорога из Международного аэропорта «Манас» в Бишкек строится, Кыргызстан готовится ко Вторым Всемирным играм кочевников. Таксист говорит, что так и хочется на этой дороге разогнаться, да нельзя. Везде дежурят дорожные полицейские. Ставка для гражданина Казахстана небольшая 100 сомов (500 тенге), но для кыргыза ощутимая. Таксист говорит, что в Казахстане, если платить дорожные штрафы можно умереть с голоду.
- Я в Алматы был, удивился? что все по правилам ездят. На пешеходке даже останавливаются. А потом понял у вас и штрафы высокие и камеры есть, - говорит он.
Скромно молчим, что у нас даже при наличии камер и высоких штрафов, масса людей, которым на все это плевать.
Надо признать в Кыргызстане бываю в последнее время наездами и транзитом и все больше замечаю, что в Бишкеке, не в пример Астане, умеют обращаться с иностранными гостями. Здесь почувствовали ценность туриста. По улицам ходят разного социального положения европейцы. Которые явно приехали сюда не по работе, а именно с целью отдыха. Они платят и оставляют деньги, ходят довольные, не обращая внимания на разбитые тротуары и отсутствие помпезности. Вроде бы бедность сквозит в кыргызской столице, а туристам нравится. Пусть Бишкек не такой напыщенный и понтовитый как Астана и не такой богатый и снобистский как Алматы, но здесь ценят гостей. Даже границу в аэропорту проходишь не в пример быстрее, чем в наших обеих столицах. Складывается ощущение, что скоро нам придется учиться у кыргызов тому, как нужно создавать настоящую туристскую отрасль, а не писать напичканные умными словами программы развития туризма.
- Турист любит естественность, - поясняет администратор отеля, - если даже 500 долларов оставит, это уже прибыль.
В Бишкеке мы спим несколько часов и летим в столицу Монголии Улан-Батор, откуда собственно стартует экспедиция Международной Тюркской академии.
Кстати, цены в супермаркетах Алматы и Бишкека уже почти равны и казах уже не чувствует себя здесь центральноазиатским нуворишем.
Улан-Батор
Вообще правильно звучит Улаан Баатар. И без всякого дефиса. Аэропорт даже по казахским меркам небольшой, но носит гордое имя «Чингисхан». Впрочем, в Монголии имя великого предка носит многое.
Монгольские пограничники, как и кыргызские, оформляют все достаточно быстро. Привыкли к наплыву иностранцев. В нашем самолете летели процентов 60 монголы, остальные это иностранцы, преимущественно туристы, предпочитающие дикий отдых. Они, особенно, женщины угадываются по обветренным европейским лицам с полным отсутствием косметики. Билет из Бишкека в Улан-Батор стоит примерно столько же сколько из Алматы в Астану, только лететь в три раза дольше.
Нас встречает известный ученый-археолог Напил Базылхан. Сам он этнический казах, выросший в Монголии. Владеет древнетюркским, османским, современным турецким, шагатайским, древнемонгольским, современным монгольским, древнеманьчжурским, японским, русским и английским языками. На казахском и турецком вводит нас в курс дела, что и как куда поедем приобщаться к наследию великих предков.
Сам Улан-Батор город чем-то напоминающий Кызылорду или Тараз, порою даже Павлодар конца 90-х годов. Мало зелени, беспорядочно построенные дома, плохой асфальт, разбитые тротуары, мусор и выглаженная чистая центральная площадь. Но местами очень красивый. Скорее это даже Алматы, только без помпезности и показного снобизма. Местные жители демонстрируют старые хрущевки (социалистические) и новые панельные дома (демократические). Дворы, за исключением респектабельных районов, отсутствуют.
Зато везде есть «city toilet», чего, к примеру, даже в Астане не найдешь. Стоит копейки и не нужно бегать с трясучими ногами, упрашивая пустить по малой нужде в кафе.
По традиции большинства постсоветских городов гостей ведут на самую высокую сопку Улан-Батора, где стоит монумент советской армии и открывается красивая панорама города, главная особенность которой – это юрты, соседствующие рядом с современными домами. Монголы особо не заморачиваются: поставят юрту в городе и живут неиспорченные жилищным вопросом. Было бы электричество, а удобства – во дворе.
Хотя государство ведет свою жилищную политику. Семьям один раз разрешается участвовать в получении государственного лизинга на квартиру с низкой процентной ставкой. Кроме того, строится жилье для одинокой молодежи очень малогабаритное – однокомнатные квартиры квадратов 15-20. Помимо этого, разыгрывается ежегодно государственная лотерея на предоставление 8 гектаров земли в собственность. Где-то далеко от Улан-Батора, но тем не менее люди участвуют и причем активно.
Среднюю зарплату указывают в районе 500-600 долларов в месяц, при этом цены процентов на 20 ниже, чем в Казахстане. Дорогие только сигареты и купить их сложно.
У Монголии две границы – одна с Россией, другая с Китаем. В обе страны монголам безвизовый въезд. Российский бизнес представлен Газпромом, который тут практически везде, включая местную ТЭЦ. Сохранилась русская школа. Китайский бизнес тоже присутствует, но не так заметно. США во внешней политике Монголии признаны «третьим соседом». Почти каждый второй городской монгол владеет сносно английским, русский остался прерогативой преимущественно поколения старше среднего возраста. Копирование американского образа жизни заметно по новой архитектуре, по наличию американских товаров в супермаркетах. Их монголы считают натуральными. Хотя в самой Монголии натуральных продуктов завались.
В широкой продаже есть китайские, российские и даже казахские продукты.
Да и в целом местная среда малого бизнеса достаточно развита. Практически на каждом шагу «хоолны газар» (столовая) и «цайны газар» (кафе), мини-супермаркеты. Особенность это гордая надпись «Вьетнам засвар» (вьетнамский авторемонт). Не знаю почему, но у монголов лучшими автомеханиками считаются вьетнамцы.
Вот только местное мясо многим казахам, туркам, азербайджанцам, кыргызам и прочим тюркам-мусульманам может не понравится. Барана режут так: его заваливают на спину и делают ножом небольшой разрез – сантиметров десять – на животе, прямо под ребрами; в него, до самого позвоночника, запускается рука, которая затем, изменив направление, продвигается к сердцу. Указательный палец находит главную артерию и рвет ее. В мясе в итоге остается кровь и появляется специфический привкус.
Даже в турецком ресторане с обозначением «халал» мясо все равно больше соответствует вкусу монголов, чем мусульман. Оно и понятно, ориентируются больше на местного клиента. Наверное, наше мясо монголам тоже кажется невкусным.
Кстати, мясо в отличие от казахов монголы варят недолго минут 40. Отчего у непривычных людей могут появиться проблемы с желудком. В Монголии эту проблему решают выпитой водкой и как правило, вечером в Улан-Баторе на окраинах немало пьяных людей. А в целом монголы дружелюбны, любознательны и гостеприимны. Особенно в глубинке, в которой расположены главные тюркские памятники. К которым мы собственно и держим путь.
Цонжин-Болдог – статуя Чингисхана
В 60 км от Улан Батора посреди зеленой степи, окруженной небольшими холмами, стоит величественный памятник покорителю мира Чингисхану. Высота его с постаментом почти 50 метров, без постаментов 40 метров. Его, изваянного из серебристой, блестящей нержавеющей стали видно издалека в степи. Чингисхан в монгольской национальной одежде гордо восседает на своем скакуне и смотрит далеко на восток. В руке он сжимает золотую камшы – по местной легенде юный Темуджин (будущий Чингисхан), возвращаясь домой, нашел на этом месте кнут – символ успеха. Это позволило ему объединить степь, стать Чингисханом и завоевать полмира.
Памятник был построен во многом на частные инвестиции в 2006 году. Говорят, что потратили несколько миллионов долларов. Поражаешься, насколько внимательно скульпторы отнеслись к деталям, не забыли даже швы и ручку сабли в форме птичьей головы. Кстати, то, что конь Чингизхана стоит на здании в готическом стиле, навевает мысли о монгольском намеке на покоренную Европу.
При этом это не просто памятник – это целый развлекательный комплекс из двух этажей. Внутри постамента размещен музей, магазины, художественная галерея. Где-то есть бильярдная и даже ресторан. Но мы их не искали. А вот самое хорошее решение это открытая смотровая площадка на холке скакуна Чингизхана. Отсюда на высоте почти 30 метров открывается отличный вид. Кому кажется, что это низковато может арендовать небольшой вертолет.
По планам скоро здесь вырастет большой исторически-развлекательный центр. В Казахстане это называют несколько уничижительным словом «этногородок». Предполагается, что на огромной территории более чем в 200 гектаров появится аквапарк, просто парк, юрточный город, места для конных состязаний и многое другое.
Но уже сейчас памятник Чингизхану приносит деньги местному населению. К примеру, казах Жолдыбай тут сдает в аренду для снимков своих питомцев – беркута и грифа. Берет с туристов по 2,5 доллара – хорошие деньги для Монголии. Это при том, что казахи в этой сфере монополисты, монголы хищных птиц почему-то не разводят.
Ну, а в целом на осмотр памятника Чингизхану не требуется много времени, гораздо интереснее то, что находится за холмами – письменный памятник Тоньюкука – политического деятеля времен Второго Восточно-Тюркского каганата.
Тоньюкук
К памятнику одной из величайших эпитафий Тюркского мира лежит прекрасно асфальтированная дорога, построенная на средства Турецкого агентства международного сотрудничества (ТИКА). Деньги на обустройство памятника Тоньюкука распорядился еще в 2012 году выделить Реджеп Тайип Эрдоган.
Вроде бы ничего такого – асфальтированная дорога, ангар для археологов и изгородь для исторического памятника, а ведь многое значит: забота потомков, желание изучать свою историю. Хотя справедливости ради нужно заметить, что хоть Тоньюкук и общий наш предок с турками, но ближе все же к казахам.
Огорожены, к сожалению, не вся территория, а только лишь сами две стелы, остатки колон мавзолея и каменного сундука. От ворот забора глубоко в степь, в сторону гор идет вереница балбалов. Вернее то, что от них осталось: каменные осколки, стершиеся выступы, вросшие в землю основания. Всего их 152 – то ли знаменитых воинов, то ли грозных, но побежденных врагов. Я шел по их следу и думал, что вот оно величие тюрок скрытое под землей. Мы проходим мимо него, сетуем на нынешнее положение, когда вот оно – величие – у наших ног, нужно лишь его поднять. Но пока здесь только лишь турецкая государственная символика.
Сам комплекс состоит из двух стел (мраморной и каменной), остатков каменных колонн и плит так называемого «сундука». На стелах мудрый Тоньюкук, бывший одним из лидеров движения восточных тюрков за независимость от китайской империи Тан (табгачи), оставил любопытные исторические сведения и описание жизни великого кагана Кутлуга, получившего от народа звание «Собирателя земель» (Елтериша), основавшего Второй восточный Тюркский каганат. Тоньюкук был при нем вроде главного советника или даже премьер-министра. Получивший китайское образование, воспитанный в империи Тан как колониальный чиновник, он не смог смотреть на страдания своего народа и примкнул к восставшим тюркам.
«Бiлге Тоньюкуқ бен өзүм табгач iлiңе қылыңтым. Түрк бүдүн табғачқа көрүр ертi» (Я сам, мудрый Тоньюкук, получил воспитание для государства Табгач, так как весь тюркский народ был в подчинении у государства Табгач… Каган сказал, “присоединяйся ко мне. Я присоединился)” – написано на одной из стел. Тоньюкук сделал выбор и бросил все: китайские привилегии, ученое звание, дом в городе и ушел воевать за свободу своего народа.
Это воодушевило не только восточных тюрков, слыша, как их братья встали на путь независимости, и западные тюрки начали теснить табгачей.
- Напил-ага, а где тут фрагмент про «Мәңгі Ел» (вечное государство)? – спрашивает журналист республиканской газеты «Егемен Қазақстан» Нурлыбек Досыбай.
Напил Базылхан ищет на стеле и начинает зачитывать:
- Государство стало настоящим государством (вечный Ел), а народ же стал настоящим народом (Ел). Сам я состарился и возвысился. Если бы в какой-либо земле у народа, имеющего кагана, оказался бы какой-либо бездельник, то что за горе имел бы этот народ!
Слова со стелы звучат в тишине, прерываемые только звуками ветра. Он шепчет в уши, будто диктуя слова, написанные 1300 лет назад руническим шрифтом. Мы все в какой-то эйфории, ходим вокруг, всматриваемся в надписи, кружим, фотографируем, смотрим в небо и в степь. Недалеко от стел сидит прямо на траве доктор тюркологии из Измира Хатидже Ширин. Она словно ушла в иной мир и там сейчас говорит с предками. Ее единственная серьга из перьев филина – уки – колышется на ветру, словно соединяя наше сознание со временем Тоньюкука. А азербайджанская журналист Аида Айвазова еле сдерживает эмоции, а потом из ее глаз начинают тихо литься непослушные слезы. Она склоняет голову перед стелой и что-то шепчет.
- Мой покойный отец не смог добраться до великих предков и сегодня я выполняю его завет, - говорит она куда-то вдаль, словно обращаясь к аруахам.
Здесь трудно передать чувства. У Тоньюкука посвященного человека охватывают словно все чувства сразу: восторг, радость, умиротворение, печаль, гордость, уважение, историческая ностальгия. Словами описать трудно, надо там быть и прикоснуться к этому.
Увидеть, как плывут облака над стелами Тоньюкука, как ветер поднимает небольшие вихорьки пыли, как переливаются разными красками рунические буквы, как вереница остатков балбалов уходит далеко за горизонт. Это послание от предков быть едиными и всегда бороться за свободу своего народа. Тоньюкук словно оставил завещание, которое написано не в восторженных, а оберегающих тонах.
- Смотри, - сказал несколько зачарованным голосом ученый из Башкортостана Ахат Салихов, - узоры на стенах «сундука» совсем как казахские, башкирские или татарские.
«Сундук» это, возможно, место погребения или саркофаг – ящик из больших мраморных плит. Лишь только солнце уходит из зенита, на них угадываются знакомые всем с детства узоры қошқар мүйіз и даже туркмено-азербайджанский «бута». Только нужно очень внимательно всматриваться.
Директор института археологии Татарстана Айрат Ситдиков говорит, что со стелами, стоящими посреди степи, к которым приходят как монгольские паломники, так и иностранные туристы нужно что-то делать – провести химический анализ, выбрать наиболее актуальные варианты хранения. Иначе стелы, которые выдержали 1300 лет всякого рода лишений, могут быть разрушены «благодаря» нашествию современных туристов.
Три археолога – казахский Напил Базылхан, тувинский Демир Тюлюш и татарский Айрат Ситдиков – увлеченно начинают общаться о возможностях сохранения древних стел. К разговору присоединяется заместитель Генерального секретаря Совета глав тюркоязычных государств Абзал Сапабекулы. Главное, что направление на сохранение уникального культурного наследия заложено.
Рядом с Тоньюкуком работает археологическая экспедиция во главе с известным турецким археологом Ахметом Ташагылом. Они с помощью современных средств ищут вокруг комплекса Тоньюкука новые артефакты. В ангаре сложены находки, но их просят не фотографировать. Археологи еще их не изучили. Но найден торс одной из статуй, предположительно изображающих самого Тоньюкука.
Может быть однажды повезет и здесь обнаружат большое царское погребение, где упокоен великий мудрец, порвавший с метрополией и вставший на путь завоевания свободы для тюркского народа.
У тюрков принято устроить трапезу у священных мест или у памятников великим предкам. Верить, что духи рядом тоже разделяют еду. И сам пикник в месте, где некогда также обедали предки, кажется неким сакральным действием. Экспедиция ест на свежем воздухе, невзирая на вкус местного мяса, с удовольствием поедая местные соленые арбузы. А монголы сначала выплескивают немного воды и спиртного в воздух, чтобы и духам тоже хватило.
А наш путь лежал дальше, в святую землю тюрков Отукен – туда, где текут реки Орхон и Хануй, где тюрки построили святилище, чтобы проводить курултаи и возносить молитвы Тенгри – Великому Синему небу.
Продолжение следует
