, 
Джамиля Стехликова: «Там, где проходит гей парад, там не может быть диктатуры»
Наша бывшая соотечественница Джамиля Стехликова, один из самых известных политиков в Восточной Европе, дает рекомендации о том, как стать политиком, а потом не превратиться в политический труп.
- Вы пришли в политику через гражданскую активность, это не типично даже в Европе, но в бывшем СССР складывается ситуация, когда это может стать самым лучшим путем в политическую элиту. Является ли это правдой или это все-таки утопия?
- Я считаю, что лучший путь в политику – путь через гражданскую активность, через работу с местными людьми, через возможность понять ситуации не с позиции чиновнкика или политика, а с позиции человека, который пытается понять систему снизу, пытается с ней бороться, добиться своих прав. Зато потом, когда человек становится политиком и бюрократом, он гораздо лучше находит слабые места в системе и способен эффективнее помогать людям. Да и отношение к нему уже другое. Люди помнят, что вы с ними ходили на демонстрации, на митинги, носили их петиции на Ратушу. Помнят, что из-за их проблем, у вас были конфликты с властью, поэтому они воспринимают вас как своего человека. До сих пор, уже много лет спустя ко мне люди приходят и говорят: «А мы вас будем выбирать, потому что мы помним, когда нам хотели детский садик закрыть, вы нас защитили». Поэтому я бы сделала гражданскую активность почти что обязательной для того, кто хочет идти в политику, потому что это сближает с людьми.
- Но ведь потом, когда политики начинают заниматься непосредственно своими задачами, более глобальными вопросами, они отходят от гражданской активности. Как им помнить о реальности, которая вне кабинетов?
- Каждый хороший политик на каком бы уровне ни был, если что-то происходит – потопы, дожди, где-то пожар, какие происшествия, должен приехать на место и разговаривать с этими людьми,и не только мэр города, но и премьер-министр. Это очень трудно, но необхдимо. В Казахстане не хватает взаимодействия именно на уровня бытовых нужд населения. Редко вижу, чтобы министр приехал сам поговорить с людьми, а ведь если он поговорит с людьми, это зафиксирует СМИ, что очень важно. Вот этому научил меня Вацлав Гавель, бывший президент Чешской республики. Когда мы познакомились, я занималась гражданским активизмом в Северной Чехии, и мы охраняли деревни, когда их собирались снести, чтобы добывать там уголь. И Гавель будучи президентом, лично ездил в эти деревни, смотрел эти дома, те которые уже снесли и которые хотели снести, говорил с людьми. Меня уже избрали к тому времени в мэрию города. Мы так познакомились и поняли, что у нас схожие позиции. Когда он уезжал, всем нам дал визитки, в том числе и жителям этих домов и сказал, если что-нибудь будет нужно можно будет позвонить. Естественно, я этим воспользовалась, когда начались проблемы в следующей деревне, через секретаря он передал, чтобы я приехала послезавтра. Возможно ли это в Казхастане, чтобы кто-то позвонил президенту и сказал, вот вы знаете, у нас в ауле хотят снести 2 дома, а я вот там работаю горсовете, могу приехать к президенту? Президент бы сказал, ну вы там разбирайтесь с акимом или еще с кем-то. Политик должен оставаться гражданским активистом, ведь у него гораздо больше власти и возможностей что-то изменить. Но понять, чего хотят люди, возможно только работая на месте.
- Да, очень важно, чтобы СМИ фиксировали то, что происходит, что власть вовлечена в решение каких-то проблем и реагирует на какие-то потребности. У нас в Казахстане многое делается, но об этом мало кто знает. Насколько для власти актуально запустить механизм обеспечения прозрачности своей работы?
- Это уже другая проблема – как СМИ работают. Прессу не интересует рутинная, каждодневная работа. То есть если строят дорогу – то пусть строят, а вот если труба лопнула, тогда об этом будут все писать, мол, труба лопнула и дорога не будет вовремя построена, или если деньги огромные украдут при строительтве и так далее. Но политик все может изменить, если сам поедет и посмотрит, как строится та же дорога. Что ему мешает встретиться с местными жителями и поговорить с ними? Ведь тогда обязательно за ним поедут и СМИ. Политик сам может стимулировать интерес СМИ. Но, обратите внимание, что бы ни случилось, пройдет недели две и СМИ об этом забывают. Я долго думала, что это ошибка журналистов. А потом я поняла, что это не вина прессы, это вина политиков, поскольку они не умеют объяснять людям, что они делают и зачем они делают. И не считают нужным это делать. У моего друга очень высокое положение в министерстве окружающей среды. Ему пишут огромное количество людей, а он эти письма даже не читает, ограничиваясь обыкновенными отписками: будем рассматривать. Я считаю, что это огромная ошибка. Ему некогда и не интересно заниматься ежедневными проблемами людей и он часто из-за этого теряет с ними связь. У нас очень часто спрашивают политиков на телевидении: сколько стоит буханка хлеба, литр молока, кружка пива, килограм картофеля? И сразу обнаруживается, что политик не может назвать даже приблизительную цену. Он погружается в глубокое раздумье, а потом говорит какую-то сумму, которая не отвечает действительности. Налицо оторванность политиков от людей, они живут в своем каком-то мире.
- К слову про интересы политиков, но ведь каждый человек происходит из определенной сферы или социального слоя, с определенным мировозрением. Как научиться быть объективным, не предав своего мировозрения? Например, если он представитель какой-то религиозной партии, как ему учесть права и интересы тех же ЛГБТ людей? Или допустим, как медику учесть экономическую сторону тех или иных вопросов?
- В политике, конечно, у всех свое образование и свой опыт, но правильная политика, с моей точки зрения, должна опираться на научное решение вопроса. Возьмем глобальное потепление. Трамп сказал, что США не будет заниматься этой проблемой и что они выходят из Парижского соглашения. Совершенно очевидно, что он не советовался с климатологами, а, если это и делал, то не оставил времени для раздумий или не прислушался к их предложени. Это глобальный пример. Но ведь даже на местах у каждого политика есть советники. И каждый политик может обратиться к ним за их экспертным мнением. Есть ученые, которые занимаются разными вопросами: проблемами старения, проблемами женщин, детей, охраны окружающей среды. Но вопрос в другом –будет ли их точка зрения принята во внимание?
В то же время, политики часто делают популистские шаги, говоря то, что хотят слышать их избиратели. Политик становится таким флюгером, который прислушивается к общественному мнению, и старается, чтобы он всем нравился. Но рано или поздно такой политик окончит свою политическую карьеру, хотя какое-то время это может приносить успех. Трамп тоже популист, но я уверена, что система Америки, в какой-то момент отторгнет Трампа. Это не допустимо, чтобы президент на первое место ставил свои предрассудки, заблуждения и желание понравиться, а на второе место интересы государства. Даже если он принесет себя в жертву, приняв непопулярное решение, такой политик войдет в историю.
- К слову о принятых решениях. Вы несколько лет воглавляли министерство прав человека и меньшинств. Скажите пожалуйста, за то время, какие шаги с вашей стороны вы предпочитали необходимыми? Приведите пожалуйста несколько примеров.
- Самыми важными шагами, которые удалось осуществить, я считаю закон о гражданском союзе для однополых пар, антидискриминационный закон и создание так называемой агентуры социальной инклюзии, которая решила проблему бедности для определенной части населения, чтобы никто не оставался без крыши над головой. Можно сказать, что это мои успехи. Мы, партия «зеленых», долго и много говорили на эту тему, и нам удалось, чтобы эти вещи были в так называемом коалиционном договоре. Если бы этих положений не было, то наверное не удалось бы этих измений достичь. Но с другой стороны, было огромное количество мелких вопросов, которые тоже надо было как-то решить, например, случай с концентрационным лагерем для цыган, на месте которого находится большая свинная ферма. И нам не удалось купить у хозяев эту ферму, чтобы там сделать памятник Холокосту. Я рада, что, уже потом, в последующие годы, ни один министр, который пришел на мое место, не поставил под сомнение ни то, что я сделала, ни мои цели. Это был огромный успех, поскольку все были очень порядочные люди.
Потом я начала работу по усыновлению детей биологического партнера или партнерши в однополых союзах. Кроме того, мне удалось инциировать закон, который запрещает столкинг. Столкинг – это опасное преследование, когда в основном мужчины, которые с разошлись женщиной, хотя бывало и наоборот, преследовали эту женщину, и были случаи, что её из-за ревности убивали. Благодаря этому закону у нас стало гораздо меньше случаев домашнего насилия в отношении женщин.
Таких случаев плодотворного сотрудничества много, но залогом успехов всегда является, правильно составленный коалиционный договор со своими политическими партнерами. Задача довольно таки сложная, но если вам это удастся, то это 50% успеха.
- Вы упомянули однополые браки, и сейчас в Казахстане. Насколько тематика прав ЛГБТ может быть актуальна и важна для Казахстана и почему? Что она может дать или чего она не может дать нам, как стране?
- Я считаю, что это, собственно говоря индикатор состояния прав человека не только в Казахстане, но и в любой стране. Там, где проходит гей парад, не может быть диктатуры, не может быть авторитарного режима. Поэтому надо об этих правах начать говорить, преодолеть это табу, а оно в Казахстане огромное. Когда еще была министром, и позже, когда я продолжала работать для ЛГБТ-сообщества, многие люди в Казахстане мне говорили «Джамиля, все, что ты делаешь хорошо, вот нам нравятся права человека, как ты охраняешь национальные меньшинства и все остальные, но зачем ты охраняешь права этих геев? У вас такая спокойная страна, мы были в Праге, все так красиво, их там никто не мучает, никто там в тюрьму не сажает, почему ты этим занимаешься?» Я поняла, что даже очень образованнные люди они плохо понимали эти вещи. А вдь это самое главное право, по которому можно судить о здоровье и свободе в обществе. Как только начинают притеснять ЛГБТ сообщества, на каком угодном основании, это всегда значит, что общество не здорово, значит там авторитарные тенденции и что правительство ищет жертву или виновника своих проблем. Так можно перевести недовольство людей экономической ситуацией на преследование какого-то общего врага. Примером может быть Россия, где законы запрещают «пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений». Они очень гомофобные, напоминают тенденции, которые были в Германии 30-х годов. Сам факт издание этих законов свидетельствует о том, что общество закрывается, консервируется, останавливается какая-та нормальная гражданская жизнь, растетограничение граждан и их свобод.
В современном мире в течении последних несколько лет появилось очень много сильных вождей, как на западе, так и на востоке: Путин, Ердоган, Трамп... Обратите внимание, как они часто используют риторику, обращенную против ЛГБТ. Трамп недавно запретил службу в армии для трансгендеров, Путин иницировал закон против так называемой пропаганды, Ердоган разогнал очень круто и жестоко гей-прайд, который собирался в Стамбул. Таким образом, когда начинают закручивать гайки, первыми это чувствуют как раз гей-сообщество, потому что их наличие это проявление толерантности и свободы.
Общественность Казахстана начинает этой темой больше интересоваться, начинаются дискуссия, в интернете появляется больше материалов. И совершенно спонтанно люди начинают об этом говорить. Люди в Казахстане созрели созрели для общественной дискуссии. Естетсвенно, ЛГБТ сообщество должно себя показать, потому что люди не могут дискутировать о том, кого они даже не видели. Скажем, пройдет прайд в Астане или в Алмате, или другие могут быть акции, какие угодно, культурные встречи, дискуссии. Это все – возможность того самого диалога внутри общества, который приведет к взаимопониманию.
- А что вы думаете, про то так называемую культурную антропологию, пересмотр старых позициий, тезисов, которые допустим десяток лет назад могли считаться допустимыми, а сейчас мы смотрим на них по-другому?
На постсоветском пространстве идут быстрые культурные изменения, которые объясняются тем, что пока Казахстан был частью СССР, все эти процессы были искусственным образом заторможены. Какие-то даже традиционные проявления семейного уклада, общественного договора искусственно подавлялись. То есть, казахи жили в немного искусственном мире, частично смешивая приспосабливая свои традиции к очень ригидной модели, которая была ограничена социально, культурно и идеалогически. Затем, когда пришла независимость, то социологические и культурно-антропологические изменения последовали очень быстро. И самое интересное, что они проходили кране быстро, но при этом крайне неравномерно. Например, в моей собственной семье, мои двоюродные племянницы и племянники вели себя совсем по-другому, чем, скажем, я в детстве.
Я бываю в Казахстане раз 5-10 лет, и вижу, что именно сейчас как раз та ключевая фаза, когда Казахстан делает выбор: стать частью мирового сообщества или все-таки возобладают тенденции, которые его будут тянуть назад. Казахстан - это не Россия. Хотя в Казахстане много русских, но они уже казахстанцы, у них другой менталитет. У казахстанцев нет имперских амбиций, у них совсем другие жизненные установки. Мне нравится, что Казахстан очень много думает о прошлом, любит свою историю и постоянно занимается рефлексией, каким он был великим и могучим. Но не менее важно, чтобы Казахстан больше начинал думать и о будущем., не скатился в наезженную колею и не повторил свои прошлые ошибки.
