, 
Чем недовольны европейцы?
Все относительно предсказуемо только в французов и немцев. Остальную Европу разрывает на части. В чем же причины?
Избрание Эммануэля Макрона президентом Франции и вероятное продолжение канцлерства Ангелы Меркель в Германии резко контрастируют с развитием событий в остальных странах Европы, которые становятся всё более нестабильными и непредсказуемыми. Можно даже задаться вопросом, а не становится ли франко-германский центр Евросоюза слишком твёрдым для остальных стран этого блока. Если это так, тогда всем, кто мечтает о «более тесной» европейской интеграции, вероятно, придётся смириться лишь с немного расширенной версией франко-германской оси.
Европу сегодня разрывают центробежные силы, в частности, сепаратистское движение в Каталонии, а также более приглушённое стремление к автономии в итальянских регионах Ломбардия и Венето. Крайне правые популисты сейчас у власти в Венгрии и Польше и могут добиться успеха ещё и в Австрии. Крайне левые популисты правят в Греции, а центристский популизм, похоже, овладевает Чехией, где магнат Андрей Бабиш вскоре может стать новым премьер-министром страны.
Очевидно, что в ЕС выплеснулось наружу острое недовольство избирателей самого разного политического спектра, о чём свидетельствует и название победившей партии Бабиша – «Акция недовольных граждан». Но не так очевидны истинные причины этого недовольства.
Часто говорят, что популизм является неизбежной реакцией жертв глобализации. Но это мнение опровергается хорошими экономическими показателями Чехии, Венгрии и Польши
И оно не объясняет, почему каталонский кризис разразился именно в тот момент, когда в Испании происходит уверенное восстановление экономики, и почему Греция остаётся слабой. Приток беженцев – это ещё один популярный «обвиняемый», но у него есть убедительное алиби: в странах, которые возглавили атаку на миграционную политику ЕС, беженцев очень мало.
Для выявления истоков европейского недовольства нам нужно проанализировать давно устоявшиеся представления о том, что лидером в Европе всегда должен быть франко-немецкий альянс, который на протяжении десятилетий играл роль главного мотора европейской интеграции. В послевоенный период президент Франции Шарль де Голль начал тесно сотрудничать с канцлером Западной Германии Конрадом Аденауэром, и подобное сотрудничество продолжалось до 1990-х годов – эпохи дружбы Франсуа Миттерана с Гельмутом Колем.
Такая история давно привела к появлению представлений, что остальная Европа должна просто принять всё, о чём Франция и Германия сумели договориться
Однако во время кризиса еврозоны, который начался в конце 2009 года, власть постепенно стала уходить от Франции к Германии, а в Европе многие начали воспринимать обе страны как тиранов.
По данным опросов, в глазах представителей других стран Европы французы и немцы сейчас находятся внизу рейтинга доверия
Конечно, Меркель способствовала поляризации. До сентября 2015 года многие европейцы считали, что она слишком сильно полагается на режим бюджетной экономии, который усиливал кризис евро. Но затем она превратилась в лидера гуманитарной политики Европы в ответ на кризис беженцев, заслужив похвалу от былых критиков, но осуждение со стороны популистов и других националистов, которые выступают против ЕС, прежде всего, в Великобритании, Франции и Центральной Европе.
Теперь популисты возлагают на Меркель вину не только за беженцев, но и за терроризм
Макрон тоже не пользуется особой популярностью в Центральной и Восточной Европе. В некоторых странах из-за своей критики «Директивы о командированных работниках» (она даёт работникам стран региона возможность успешно конкурировать с западноевропейскими зарплатами, при этом избегая налогов на фонд оплаты труда) он превратился в такого же злодея, как Меркель.
Во время кризиса евро многие греческие, итальянские и испанские политики видели во Франции противовес Германии. Они полагали, что Франция способна умерить немецкие требования жёсткой бюджетной экономики и добиться увеличения инвестиций госсектора. Но всё это оказалось иллюзией, ошибочным пониманием роли Франции во франко-немецком партнёрстве. В соответствии с традиционным разделением труда между ними, Франция занимается безопасностью и демонстрацией власти Европы за рубежом, а Германия заведует внутренними финансами и экономикой.
Когда в 2014 году Европа столкнулась с проблемой безопасности после аннексии Крыма Россией, франко-немецкий мотор сработал достаточно эффективно. Но критикам ЕС идея скоординированной внешней политики нравится не больше, чем идея бюджетной и монетарной дисциплины, навязываемой в разгар рецессии.
Между тем, хотя франко-немецкое партнёрство вызывает критику, одновременно оно становится более влиятельным, поскольку Великобритания решила выйти из ЕС. До референдума о Брексите в 2016 году многие периферийные страны ЕС выдели в Великобритании барьер на пути французского «дирижизма» и роста власти Германии.
Но теперь Великобритания, ведущая переговоры об условиях выхода из ЕС, попала в зависимость от Германии и Франции
Очень показательными стали фотографии визита премьер-министра Великобритании Терезы Мэй в Брюссель 20 октября. Они напомнили тот момент, когда на саммите ЕС в ноябре 2011 года Меркель и бывший президент Франции Николя Саркози отвернулись от премьер-министра Италии Сильвио Берлускони. Через пару недель Берлускони потерял власть.
Ради будущего Франции и Германии срочно нужно выработать единые подходы, выходящие за рамки их внутренней национальной политики и способствующие подлинным реформы на общеевропейском уровне. Уже есть определённое согласие по поводу необходимости координации в сфере обороны, а также гармонизации налогов. Но этого недостаточно. Франции и Германии предстоит решить ещё множество вопросов, связанных с бюджетной централизацией, реструктуризацией суверенных долгов и другими фундаментальными вопросами.
И вне зависимости от того, договорятся Франция и Германия по любому из этих вопросов или нет, все политические сферы должны быть открыты для переговорного процесса с участием всех стран ЕС.
Остальные страны Европы должны почувствовать, что у них тоже есть место за столом, где принимаются решения
Этого можно добиться с помощью общеевропейского кандидатского списка в Европейский парламент, который недавно предложил Макрон; или с помощью формального механизма взаимодействия с регионами и городами Европы, так чтобы Европейский совет не был зарезервирован исключительно для стран-членов ЕС.
В целом, Евросоюз ещё вполне может развиваться, но только при условии, что он освободится от узких французских и немецких приоритетов. Европе сейчас нужна не твёрдость центра, а твёрдость мысли.
Харольд Джеймс – профессор истории и международных отношений в Принстонском университете, старший научный сотрудник Центра инноваций в сфере международного управления.
Copyright: Project Syndicate, 2017.
www.project-syndicate.org
