, 
Кого любят и ненавидят в казахстанском сегменте Facebook?
Эта социальная сеть выполняет своего рода роль общественной жалобной книги и служит целям коллективной психотерапии. В Facebook сегодня сосредоточена самая активная часть гражданского общества. Именно здесь власть получает реальную информацию о том, как общество реагирует на те или иные события.
MediaNet и Фонд Конрада Аденауэра представили в Алматы данные проведенного в Казахстане исследования о влиянии социальных сетей на общественные процессы. В качестве предмета исследования был выбран Facebook, где сегодня идут самые активные дискуссии по наиболее актуальным и проблемным вопросам. По большому счету Facebook помогает властям Казахстана, так как именно здесь канализируется общественное недовольство и происходит необходимый выпуск пара. Вместе с тем общая невротичность ведет к росту языка вражды в соцсетях, именно этот аспект был подробно изучен исследователями, рассказал писатель, главный редактор factcheck.kz Павел Банников.
Он пояснил, что Facebook был выбран по ряду причин. Во-первых, именно в этой социальной сети наиболее активны казахстанские медиа, а также чиновники различного уровня. Во-вторых, контент, публикуемый именно в Facebook, часто становится новостным поводом, как для местных, так и для республиканских медиа, и многие публичные заявления официальных лиц впервые публикуются также в этой сети. Контент, публикуемый в других социальных сетях, в гораздо меньшей степени влияет на казахстанское общество или не влияет вовсе, несмотря на более активное присутствие в них казахстанских пользователей. Так, количество казахстанских пользователей ВКонтакте превышает число таковых в Facebook более, чем в два раза - 43% против 19% по данным исследования «АСТ Казахстан». Но именно Facebook регулярно становится источником новостей и является полем для публичного высказывания и общественного обсуждения как наиболее острых проблем казахстанского общества, так и политического дискурса в целом. Для анализа были выбраны посты так называемых лидеров мнений казахстанского общества.
Социолог Серик Бейсембаев подчеркнул, что язык вражды - это концепт, охватывающий широкий спектр дискриминирующей, антагонистической, нетолерантной речи, встречающейся в отношении отдельных социальных групп, чаще всего меньшинств. В условиях бурного развития интернет-технологий, а также общей смартфонизации «цена» языка вражды значительно возросла. Теперь это уже не просто проявление недоброжелательных намерений, убеждений отдельно взятых людей, но и важный фактор социальной жизни. Как показывает опыт некоторых стран, однажды опубликованный текст, содержащий язык вражды, может иметь непредсказуемые последствия, вплоть до открытых проявлений ненависти в реальной жизни.
По его словам большинство публикаций, содержащих язык вражды, можно отнести к «мягким» способам дискриминации этнической или религиозной группы. Наиболее распространенная разновидность – это создание негативного образа этнической или религиозной группы. Главным образом, речь идет об упоминании представителей той или иной общины в привязке к обсуждаемым ситуациям либо событию. Сразу несколько публикаций были посвящены созданию негативного образа индийцев и китайцев, приезжающих в Казахстан на работу. Прямого призыва их дискриминировать не было, однако, тон публикации оправдывал враждебное отношение к иностранным рабочим в целом. Эксперт заметил, что посты появились после резонансного конфликта между рабочими на строительной площадке «Абу-Даби плаза» в Астане. Ключевой особенностью этого типа языка вражды является то, что его трудно распознать с первого раза. Тексты здесь как бы носят нейтральный характер, а само упоминание этнических групп, пусть даже с обидными прозвищами и эпитетами, легко вписывается в привычные в бытовой речи обороты.
Следующий распространенный тип языка вражды – это противопоставление разных социальных групп друг другу и подчеркивание конфликтных различий между этническими, языковыми и иными сообществами.
Наиболее частое противопоставление происходит по языковому признаку. Объект вражды – граждане Казахстана, не знающие казахского языка. Тональность текстов варьирует от сочувствующей («Русскоязычным неказахам еще меньше выбора. Надо становиться казахами... Себе дороже будет») до обвинительно-угрожающей («Қазақ тілін менсін-бейтін, елемейтіндердің дәурені бітті» – «Закончилось время тех, кто не уважает и игнорирует казахский язык»).
Основной посыл заключается в том, что незнание казахского языка имеет или будет иметь негативные последствия, поэтому лучше сейчас озаботиться его изучением.
По сравнению с первыми двумя категориями, гораздо реже встречается упоминание собственной этнической, языковой или иной группы в уничижительном тоне. Главное отличие этого типа языка вражды в том, что его объектом становится не «другая», а «собственная» группа. Типичный пример – это сокрушения авторов по поводу нелицеприятных, неприемлемых черт своего народа – «нет-кен бишара елміз» (что мы за беспомощный народ). Спекуляции на эту тему пользуются большим спросом у аудитории. Пост одного автора, описавшего своих сограждан «угрюмыми и недовольными» набрал около 2 000 лайков. И тип языка вражды – это упоминание этнической или религиозной группы или ее представителей в унизительном или оскорбительном контексте.
Серик Бейсембаев считает, что явное преобладание в выборке «мягкой» дискриминации вместо «жесткой» не может быть причиной для спокойствия. Тиражируя даже безобидные на первый взгляд этнические стереотипы и клише, лидеры мнений запускают маховик ксенофобии в социальных сетях, который уже не остановить. Показательно, что уже в первой десятке комментариев появляется явное дискриминирующее высказывание в адрес обозначенной этнической или религиозной группы, хотя сам автор, возможно, высказался довольно корректно.
«Очевидно, что в онлайн-среде уже произошла определенная «нормализация» языка вражды в адрес отдельных этнических групп. Чаще всего это этнические меньшинства в стране или ближайшие соседи, уже одно упоминание которых обуславливает появление целого ряда негативных стереотипов в комментариях. Такая ситуация является отражением более широкого социального процесса, связанного с этнизацией сознания и укреплением ксенофобских установок на фоне некоторых политических событий. С некоторыми оговорками можно отметить сравнительно большую распространенность в казахскоязычном сегменте Фейсбука «жесткого» языка вражды, предполагающего явную этническую или религиозную дискриминацию. Практически все посты, содержащие агрессию по отношению к публичным персонам, а также призывы к насильственным действиям были опубликованы казахскоязычными авторами. Показательно, что в лице отдельных социальных групп уже сложился четкий образ врага. Это, главным образом, казахи, не говорящие на казахском, китайцы и салафиты. Воспроизводство токсичного нарратива в адрес указанных категорий уже стало мейнстримом, воспринимаемым как естественный порядок вещей», - сказал Серик Бейсембаев. .
Лингвист Рахиля Карымсакова отметила, что сейчас в законодательстве об экстремизме лексемы ненависть, вражда и рознь используются как синонимичные, тесно взаимосвязанные, однако между этими явлениями есть серьезное различие: ненависть – это психологическое состояние, вражда же – деятельность или готовность к деятельности. Анализ текстов, рассмотренных на предмет реализации признаков экстремизма, показал, что важным этапом убеждающего воздействия в исследованных материалах является возбуждение психики адресата. В правовом аспекте понятие «возбуждение» использовано в формулировках уголовного закона (возбуждение социальной, национальной, родовой, расовой, сословной или религиозной розни). В антиэкстремистском законодательстве используется понятие «разжигание», синонимичное понятию «возбуждение» (разжигание социальной, сословной розни (политический экстремизм); разжигание расовой, национальной и родовой розни, в том числе связанной с насилием или призывами к насилию (национальный экстремизм); разжигание религиозной вражды или розни, в том числе связанной с насилием или призывами к насилию, а также применение любой религиозной практики, вызывающей угрозу безопасности, жизни, здоровью, нравственности или правам и свободам граждан (религиозный экстремизм).
В связи с этим особую тревогу вызывают отдельные приговоры судов по делам о возбуждении религиозной вражды, рассмотренные в 2015–2017 годах. По данным Комитета по правовой статистике и специальным учетам Генеральной прокуратуры, с 2015 по 2017 годы по статьям 174 и 256 УК РК осудили 205 человек, из них 69 человек по 174 статье, 136 – по 256 статье.
«Анализ спорных информационных материалов по некоторым из этих дел неизбежно подводит к сугубо нелингвистическим вопросам: может ли запрет информационных материалов относиться к целому религиозному течению, учению?», - задается вопросами лингвист.
Она отметила, что мониторинг показал наличие внутриэтнического конфликта среди казахов, проходящего по линии основного используемого языка (русского или казахского). Данный конфликт легко может стать предметом и орудием манипуляции. Возникает необходимость обсуждения этого конфликта на общественном уровне. Обсуждение его на уровне законодательства видится экспертам нежелательным, поскольку может привести к запретительным мерам, что может не только не минимизировать проблему, но и привести к усилению конфронтации.
В заключении авторы исследования отметили, что большой проблемой при рассмотрении судебных дел по статьям, связанным с использованием языка вражды, является порядок проведения судебной экспертизы. Привлекаемые к экспертизе специалисты не имеют необходимых компетенций для вынесения экспертного суждения. Данные официальной и независимой экспертиз часто разнятся именно по этой причине. На сегодняшний день методика судебной психолого-филологической (лингвистической) экспертизы по делам о словесном экстремизме не является достаточно точной и практически обоснованной. По мнению экспертов, она требует коренной переработки с учетом последних научно-практических достижений в области лингвистической экспертологии. Неотложной задачей органов судебной экспертизы Министерства юстиции является качественная разработка новой экспертной методики.
