Ислам стал синонимом террора

Запад все меньше различает ислам и терроризм.

 

 

В недавнем твитшторме Президент США Дональд Трамп поделился антимусульманской клеветой, исходящей от крайне правой группы проповедующей насилие Britain First, напоминая нам таким образом о глубоких разногласиях и страхах, которые терроризм вселил в западные демократии.

Но не каждый реагирует на террористические атаки с атавизмом Трампа или Britain First. Например, это Франция, где 13 ноября 2015 года боевики Исламского государства (ИГИЛ) совершили террористические атаки в концертном зале “Батаклан” и других частях Парижа.  А ведь были убиты 130 человек - больше, чем в любом другом эпизоде ​​применения насилия против гражданских лиц во Франции, со времен Второй мировой войны – Французские памятные мероприятия в честь второй годовщины были чрезвычайно сдержанными.

Французские власти, похоже, хотели избежать пробуждения болезненной травмы этого события. Эта травма является очень реальным фактом жизни для семей, которые потеряли близкого человека и остались навсегда опустошены, а также для оставшихся в живых, чьим страданиям не уделялось должного внимания.

Большая часть новостей, сопровождавших эту годовщину, показала, что для большинства жертв, даже для тех, кто физически не пострадал, освоение “другой жизни” является повседневным испытанием. Расстройства сна, галлюцинации и депрессивные синдромы стали обычным явлением. Были перевернуты целые жизни.

В ноябрьском опросе, опубликованном в Le Monde, многие жертвы сообщили о невозможности вернуться на работу. И с каждой новой атакой, во Франции или в другом месте, травма пробуждается вновь. “Жизнь продолжается”, – пишет один из выживших. “Но какая жизнь?”

С другой стороны, французское общество доказало свою устойчивость. После парижских атак, французы быстро показали, что они не откажутся от своего образа жизни и не уступят соблазну гражданской войны.

Значительных вспышек против мусульманского населения страны не наблюдалось

Чрезвычайное положение, которое бывший Президент Франсуа Олланд объявил сразу же после атак, позволило французским властям обеспечить общественный порядок, задерживая подозреваемых, проводя обыски домов и закрывая некоторые места отправления культа. Группы по правам человека критиковали некоторые из этих мер, как нарушение гражданских свобод; но, по большей части, они применялись планомерно.

1 ноября 2017 года, многие из этих чрезвычайных мер, с некоторыми корректировками, были законодательно закреплены. Несмотря на отдельные ожидаемые протесты, новое антитеррористическое законодательство пользуется широкой поддержкой среди французов, которые, похоже, готовы принять определенные ограничения личных свобод, во имя коллективной безопасности.

Еще одним следствием этих атак является усиление международного сотрудничества между службами безопасности, внедрение новых технологий и более широкое внедрение видеонаблюдения

Ранее в этом году, Президент Франции Эммануэль Макрон сформировал специализированную контртеррористическую целевую группу в Елисейском дворце. И, со временем, вооруженные солдаты, некоторые из которых стали мишенями новых нападений, стали привычными на французских улицах.

Тем не менее, большинство граждан Франции, по-прежнему, глубоко обеспокоены угрозой терроризма не только из-за границы, но и со стороны людей, живущих во Франции, часто имеющих французское гражданство. И подобные опасения по поводу доморощенного экстремизма можно наблюдать во многих других европейских странах.

В последние годы, некоторые из тех, кто был вовлечен в экстремизм, вдохновленный исламизмом, совершали атаки примитивными средствами, от автомобилей и автофургонов до кухонных ножей.

Хотя экстремисты, практикующие насилие являются ультра-меньшинством среди мусульманского населения, их действия являются причиной растущего недоверия во французском обществе

Что еще хуже, успешная военная кампания против ИГИЛ вызывает новые опасения по поводу воинственных экстремистов, возвращающихся из Сирии. Во Францию уже вернулись более 250 человек, включая около 60 детей. В большинстве случаев, они задерживаются правоохранительными органами и привлекаются к ответственности. Однако борьба с возвращающимися женщинами и детьми стала еще одним объектом для разногласий. Помимо известных боевиков, правоохранительные органы должны наблюдать за тысячами других подозреваемых.

Такое положение дел неизбежно влияет на отношение Франции к мигрантам и беженцам, большинство из которых прибывает преимущественно из мусульманских стран

Это также оказывает глубокое влияние на негласные, но постоянные дебаты во Франции о месте мусульман во французском обществе. Хотя видимые проявления Ислама уже давно являются источником противоречий во Франции – благодаря политической и колониальной истории страны, концепции национальной идентичности и культурно-правового секуляризма – подобные дебаты, также имеют место в Германии, Нидерландах и других европейских странах.

За два года, прошедших после атак ИГИЛ в Париже, Франция подготовила себя к угрозе террора. Но политический консенсус относительно того, как бороться с терроризмом, который преобладал после нападений на Charlie Hebdo в январе 2015 года и супермаркет “Hypercacher” – кошерный супермаркет, распался. Некоторые сегодня не хотят принимать терроризм, как нечто исключительное в повседневной жизни, как если бы экстремистское насилие представляло опасность, подобную дорожно-транспортным происшествиям, алкоголю или болезни.

Во Франции, эти аргументы, вероятнее всего, не будут иметь успеха. Даже если угроза терроризма будет существовать всегда, стойкость не должна ослабевать.

Если произойдет еще одна серьезная атака, французы, несомненно, привлекут своих лидеров к ответственности за то, что они не смогли их защитить

И если избранные должностные лица не приняли необходимых мер предосторожности или продемонстрировали чувство покорности, избиратели им все объяснят у избирательной урны. В качестве доказательства, взгляните на успех правых партий на последних выборах в Германии и Австрии.

 

 

Рафаэль Хадас-Лебель, почетный член Государственного Совета, в прошлом профессор Института политических исследований (Sciences Po).

Copyright: Project Syndicate, 2017.
www.project-syndicate.org