, 
В силовом блоке тихий переполох
Понять, что именно стоит за последними предпраздничными кадровыми решениями Акорды, видимо, может лишь тот, кто сидит за столом и держит в руках карты.
С некоторой натяжкой последние кадровые ротации в высших эшелонах власти – событие внешне любопытное разве что только с той точки зрения, что практически никто из экспертов, политологов, конспирологов-любителей и просвещенных пользователей социальных медиа, кажется, не может дать каких-либо внятных ответов, комментариев ни по одному из вопросов.
Хотя ни много ни мало произошли следующие передислокации. Глава судебной ветви власти Кайрат Мами идет «на понижение» в Конституционный совет – лоялист Игорь Рогов на почетную пенсию, в кресло председателя Верховного суда садится генпрокурор Жакып Асанов, его замещает руководитель Агентства по делам государственной службы и противодействию коррупции Кайрат Кожамжаров, портфель которого достается Алику Шпекбаеву. Все это предполагает серьезные ротации в среде правоохранителей.
Буря чудесным образом миновала главу МВД, несмотря на то, что Калмуханбета Касымова можно назвать лидером рейтингов недоверия к правоохранительной системе. Да и анализ правовой базы говорит о том, что наибольшее количество нарушений происходит на стадии следствия. Очевидно, общественное мнение и оценки экспертов играют не самую главную роль в процессе модернизации правоохранительной системы. Впрочем, это может означать и то, что отставка главы МВД будет совершена по более жесткому сценарию.
Вопрос теперь в том, к чему приведет эти кадровые перестановки. Ни для кого не секрет, что отношения внутри силового блока всегда были сложными, что, однако, не мешало им проявлять цеховую солидарность при внешних угрозах. Вопросы обеспечения порядка и продовольствия всегда были первыми для любой власти. Накормленное и контролируемое население всегда можно удержать в заданных рамках. А это весьма актуально сегодня для Казахстана, вступающего в полосу социально-экономической турбулентности.
Президент как всегда довольно скупо прокомментировал свои назначения. Допустим, почему гиперактивного, популярного в определенных кругах, известного неоднократными масштабными заявлениями генпрокурора Жакыпа Асанова сделали председателем Верховного суда?
– Этот выбор не случайный. Мы вступаем в следующий этап модернизации судебно-правоохранительной системы, связанный с принятием нового закона. Поэтому новому руководителю судебных органов предстоит обеспечить эффективную и быструю его реализацию. В результате казахстанское правосудие должно стать более прогрессивным и справедливым. Полагаю, что кандидатура Жакыпа Асанова полностью отвечает самым высоким требованиям, – пояснил в сенате глава государства.
Из этих слов можно определенно вынести только то, что казахстанское правосудие пока никакое ни независимое, не шибко прогрессивное и, соответственно, не так чтобы очень справедливое. Разве для кого-то это новость? Или теперь уже бывший генеральный прокурор Асанов существенно модернизировал сознание своих подчиненных, закончил в отведенные ему короткие сроки эффективные реформы и прокурор уже успел стать другом и сервисной опорой населения? Увы, реформы в прокуратуре только начались и теперь главной интригой будет то, как их будет интерпретировать его преемник.
Новый генеральный прокурор, бывший борец с обширным племенем казнокрадов и мздоимцев Кайрат Кожамжаров, по словам, Нурсултана Назарбаева «многие годы работал в агентстве по делам государственной службы и противодействию коррупции. У него имеется руководящий опыт и опыт работы в органах прокуратуры. В связи с его переходом на пост генерального прокурора председателем Агентства по делам государственной службы и противодействию коррупции назначается Алик Шпекбаев».
Это объяснение, вообще, рассчитано на сильного любителя мудрых решений. Здесь можно констатировать одно, что никакой активной кадровой политикой, как едва ли не главного фактора формирования и вместе с тем качественного преобразования управляющей элиты в Казахстане, по всей видимости, нет. И в ближайшее время вряд ли в этой иерархически сложной, тщательно закрытой от общества системе управления государством что-то изменится.
Для этого в стране должно произойти нечто такое экстраординарное, от крутых политических форс-мажоров до коренного перелома гражданской психологии, чего сами казахстанцы, похоже, не слишком-то и жаждут.
В привычных условиях высокой инерции практически бесполезно ожидать какой-либо буйной медийной активности от переназначенных лиц. Выходить на связь с народом, который формально – источник власти, не в наших культивируемых политических традициях.
Даже если речь вроде бы идет о таких официально популярных внутриполитических темах, как модернизация правоохранительной и судебной систем. На «ограниченный внутренними правилами системы плюрализм» еще накладывается профессиональная специфика. Не только в Казахстане руководителей силового блока, прокуратуры и судебной власти сложно отнести к открытым к диалогу политикам.
Поэтому и слова президента Казахстана Назарбаев «о качественных и своевременных реформах в судебной и правоохранительной системе страны» вместе с назначениями сегодня воспринимаются как минимум с большим сомнением. Ведь ту же кадровую политику определяют, как деятельность политического руководства «по разработке и реализации системы стратегических целей и принципов». А что есть приоритетные цели и принципы в кадровой политике в Казахстане, как не вечные страхи перемен и реальной либерализации политических процессов?
