, 
Как иранское общество отреагировало на новое обострение с США
Марьям Хамеди, Московский Центр Карнеги
Самые завзятые оппозиционеры объединились в общем трауре. Как не любить человека, который защищал тебя и погиб на боевом посту? Если тронули ключевую фигуру — значит, в любом месте и в любое время расправятся с любым другим иранцем. Поневоле пришлось забыть о внутренних разногласиях.
Ликвидацию иранского генерала Касема Сулеймани по приказу президента США Дональда Трампа и последовавшие за ней обстрелы американских военных баз в Ираке называли началом Третьей мировой. Пока серьезной эскалации конфликта удалось избежать. Зато верховная власть Ирана теперь серьезно укрепила свои позиции внутри страны. Американцы покусились на самое дорогое для иранцев — национальную гордость. И несмотря на открытую неприязнь к властям предержащим, иранское общество готово объединиться для борьбы с внешним врагом — по крайней мере, в краткосрочной перспективе.
Иран и внешний враг
Как складывалась ситуация в Иране до печально известного обстрела в иракском аэропорту? В последний год иранское общество было расколото как никогда: жесткие санкции, растущие цены, обманутые надежды из-за окончательно похороненной ядерной сделки и понимание того, что курс реформистов обречен на провал.
В стране две власти: избираемая (парламент и президент) с небольшим влиянием и неизбираемая (верховный лидер Аятолла Хаменеи, Корпус стражей исламской революции, судебная система), сосредоточившая в руках все ресурсы. Раньше в государственной системе были хоть какие-то каналы, по которым неизбираемая и неприкасаемая власть могла слышать голос народа, но, начиная с президентства Махмуда Ахмадинежада, их планомерно уничтожали. Итак, верхи не желают слышать, низы не хотят терпеть? Потому раз в несколько лет иранцы выходят на масштабные демонстрации с массой жертв.
Конечно, и в Иране кому-то жить хорошо. Например, тем нескольким миллионам (в основном, представителям военных и религиозных кругов), которые имеют доступ к привилегиям высших органов власти. Но местный средний класс, интеллигенция в разочаровании покидает страну (на сегодня около 10% иранцев проживают за границей). А те, кому ехать некуда и не на что, огромная масса населения, которая едва сводит концы с концами, скрежещут зубами. Еще немного — и никакие репрессии не остановят. Если люди теряют надежду, больше им терять нечего.
Проблема иранской власти вовсе не в коррумпированности или тотальности диктатуры. Аятолла Хаменеи и его окружение до сих пор не желают расставаться с идеологией экспорта Исламской революции, пусть и в несколько ином варианте. Для них не так важна идентичность иранцев как народа. Куда более значима исламская умма в целом. Вот почему огромные средства вливаются в расширение влияния шиитов по всему Ближнему Востоку и в противостояние с США.
А свои потерпят. Их можно напугать. Показать ситуацию в Ираке, в Сирии, в Ливии, объясняя, что иранские власти, может, и не справляются с проблемами в экономике, зато обеспечивают стране безопасность. Многие в Иране хотят реформ, но заявить об этом им мешает страх, что ослабление нынешней власти может привести к американскому вторжению.
Народный кумир
Иранцы любят придумывать себе героев. Но герои последних лет оказались несостоятельны: президент Хатами не смог провести решающих реформ, министр иностранных дел Мохаммад Джавад Зариф так и не добился выполнения Америкой условий ядерной сделки.
Тогда власть принялась активно раскручивать собственного кумира. Командующий отрядом специального назначения «Аль-Кудс» Корпуса стражей исламской революции Касем Сулеймани — старый солдат, в строю со времен Исламской революции. За плечами у него успешные операции по остановке наркотрафика из Афганистана, умелое привлечение России для проведения операции в Сирию (и спасение российского летчика), работа в Ливане. В Иране считают, что именно он вовремя остановил ИГИЛ (организация, запрещенная в РФ). Верховный лидер Ирана Аятолла Хаменеи называл его «живым мучеником» — не сомневаясь, что умрет Сулеймани на поле боя, а не в теплой постели.
Популярность Касема Сулеймани в последние годы росла так быстро, что о нем начали говорить как о будущем претенденте на президентское кресло. Вдоль дорог вешали постеры с его фотографией. Сам генерал думал скорее об умме, чем о нации, но теперь это не имеет значения.
Расстреляв Сулеймани, американцы покусились на святое — иранскую национальную гордость. Самые завзятые оппозиционеры объединились в общем трауре. Как не любить человека, который защищал тебя и погиб на боевом посту? Если тронули ключевую фигуру — значит, в любом месте и в любое время расправятся с любым другим иранцем. Поневоле пришлось забыть о внутренних разногласиях.
И о них действительно временно забыли. Гигантские толпы провожавших Касема Сулеймани в последний путь в Тегеране, Мешхеде и Кермане были искренни в своем горе (в Кермане все, увы, закончилось жестокой давкой, погибли десятки человек).
Страшась войны, понимая, что стране при нынешнем развале экономики вряд ли удастся выстоять, люди, тем не менее, призывали к мести. В ирано-исламской системе понятий есть такое, как «победа крови над мечами» — когда благородная гибель мученика одерживает верх над презренной низостью поразивших его предателей.
Совпадений не бывает
Единение иранского общества сейчас настолько велико, что, кажется, если бы гибели Сулеймани не было, ее следовало придумать — уж очень вовремя все произошло. Не говоря о том, что опытный, сильный, любимый народом военачальник не мог не вызывать зависти в определенных кругах.
Дональд Трамп еще больше сплотил иранское общество, когда объявил о возможных атаках на памятники культуры Ирана. Персеполь, Пасаргады, зиккурат Чога-Занбиль — это тоже национальная гордость Ирана, напоминание о славном прошлом страны. И настоящий перс скорее даст разбомбить родной дом, чем дорогие сердцу руины.
Посягательство на честь нации стало подарком для иранского режима. Хотя аналитики прогнозировали, что Иран будет долго размышлять над ответом, бомбардировка американских баз в Ираке последовала незамедлительно. И при полной поддержке населения, хотя далеко не все иранцы были уверены, что США ответят относительно мягко. Скорее наоборот: многие всерьез планировали, куда и как вывозить семьи в случае войны.
Но оставить без ответа оскорбление чести? Такой вариант даже не рассматривался. В случае полномасштабной войны, иранцы объединились бы вокруг действующей власти. В свое время именно нападение Саддама Хуссейна сплотило нацию и позволило закрепиться исламскому государственному строю после революции. Вероятно, об этом вспомнили и в США.
Речь Дональда Трампа, в которой он подчеркнул, что США не собираются начинать военные действия, временно сняла напряжение. Новыми санкциями иранцев не напугать. Некоторые иранцы даже пожалели о том, что война отменяется — так им хотелось перемен. Но таких немного.
Кое-кто настаивает на теории заговора: мол, и гибель генерала Сулеймани, и удары по американским базам были срежиссированы для того, чтобы уже договорившиеся тайно США и Иран могли теперь вступить в официальные переговоры, не теряя лица.
Среди иранцев ходит грустная шутка: «Погиб генерал. Когда его хоронили, случайно задавили 80 собственных граждан. Когда за него попытались отомстить, не убили ни одного врага» (по официальной версии США, от иранских обстрелов на военных базах в Ираке никто не пострадал).
Большинство жителей Ирана в растерянности. Иранцы в целом верят в мистику и считают, что совпадений не бывает. Количество несчастий, обрушившихся на страну за последние несколько дней, пугает. Гибель военачальника, упавший самолет (почти все пассажиры — граждане Ирана или имеют иранское происхождение), давка в Кермане, землетрясение (не самое сильное, зато рядом с АЭС), реальная угроза войны. Пока настроение в иранском обществе самое печальное.
