Как победа Байдена повлияет на российскую внутреннюю политику

Андрей Колесников, Московский Центр Карнеги

«Господин премьер-министр, я заглянул в ваши глаза, и я не думаю, что у вас есть душа (I don’t think you have a soul)», – сказал вице-президент США Джо Байден, посещая в 2011 году офис тогдашнего премьер-министра России Владимира Путина. На что российский лидер заметил: «Мы понимаем друг друга».

«Первым с победой Джо Байдена поздравил Андрей Андреевич Громыко». Фотография с этой ироничной подписью, на которой председатель Президиума Верховного Совета СССР Андрей Громыко приветствует сенатора Байдена, прибывшего в январе 1988 года в Москву для консультаций в рамках подготовки к ратификации Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, обошла российские соцсети.

Разумеется, это намек на возраст избранного американского президента: в ноябре 2020 года ему исполнилось 78 лет, а во время их встречи с Громыко патриарху советской политики, на старости лет «награжденному» Михаилом Горбачевым постом советского «президента», как раз и было 78. Но в этом фото есть и второй смысл.

Советские лидеры разговаривали с самыми разными представителями американского истеблишмента, вели с ними серьезные и нередко результативные беседы. Сегодня представители российской элиты этим похвастаться не могут. Есть ли в принципе у Байдена шанс еще раз в своей политической карьере оказаться в Москве и провести переговоры об ограничении ядерных вооружений – большой вопрос.

«Господин премьер-министр, я заглянул в ваши глаза, и я не думаю, что у вас есть душа (I don’t think you have a soul)», – сказал вице-президент США Джо Байден, посещая в 2011 году офис тогдашнего премьер-министра России Владимира Путина. На что российский лидер заметил: «Мы понимаем друг друга».

Это две очень важные реплики: никаких сантиментов, ничего личного, никакой загадочной русской души, только бизнес. Может быть, этот подход – без иллюзий – станет основой для нового типа российско-американских отношений, несмотря на мрачные прогнозы? Впрочем, внешняя политика в высокой степени зависит от вектора политики внутренней, а в этой сфере пока трудно обнаружить какие-либо основания для оптимизма.

Ярмарка угроз

В своей программной статье в Foreign Affairs, увидевшей свет в апреле 2020 года, Байден не сильно концентрируется на российской повестке, упоминая Россию в контексте противостояния ее агрессии и необходимости в связи с этим укреплять НАТО («Кремль боится сильного НАТО»). В тексте, впрочем, есть обнадеживающие рассуждения по поводу контроля над вооружениями совместно с Россией.

Пишет будущий президент и о том, что России нужно жестко противостоять в случае нарушения ею международных норм, а также следует поддерживать «российское гражданское общество, которое отважно противостоит клептократической авторитарной системе Владимира Путина». В конце статьи Байден спорит с известным утверждением российского президента, что «либерализм устарел»: «Он [Путин] боится его [либерализма] мощи».

Здесь просматриваются как минимум два направления для ответных пропагандистских спекуляций.

Во-первых, предсказуемое восстановление активного сотрудничества США и стран Европы в рамках НАТО – хороший повод для российской пропагандистской машины поспекулировать на военной теме. Неизбежен старт продаж российскому обществу угрозы военной агрессии США и их союзников против России.

Значительного мобилизационного потенциала такая ярмарка угроз не несет – начиная с 2018 года внешнеполитическая и милитаристская повестка перестала поднимать рейтинги власти. Это связано с тем, что в представлении большинства россиян наша страна уже восстановила свое могущество. Кроме того, непопулярная пенсионная реформа именно в 2018 году резко переключила внимание общественного мнения на внутриполитическую и социально-экономическую повестку. Тем не менее антиамерикански настроенную часть общества никогда не будет лишним подпитать новыми доказательствами агрессивной политики США.

Второе направление – гражданское общество. Ухудшение отношений с Западом всегда негативно сказывается на российском гражданском обществе: государство начинает оказывать давление на него с удвоенной энергией. Даже словесная поддержка будущей администрацией Байдена российских гражданских организаций может спровоцировать новые законодательные инициативы по ограничению их деятельности. Не говоря уже о прямых беспричинных преследованиях. Одновременно с победой Байдена правительство внесло в Думу законопроект, содержащий новые ограничения работы НКО и дополнительные основания для их ликвидации. 

Возможно, это и совпадение, но проект закона направлен против «иностранного финансирования» (это понятие расширяется в еще большей степени) и сотрудничества некоммерческих структур с «нежелательными организациями». Такого рода нормотворчество и так-то не редкость, а в результате акцента Байдена на правозащитной повестке российское правоприменение и подготовка поправок к законам станут носить все более репрессивный характер – как ответ на вмешательство во внутренние дела России с помощью агентов влияния в лице НКО и физических лиц, признанных иноагентами.

Чувство превосходства и комплекс неполноценности

Многочисленные фокус-группы Левада-центра, партнера в отдельных исследованиях Московского центра Карнеги, показывают, что средний россиянин амбивалентно относится к Соединенным Штатам.

В известном смысле сознание и российских (а когда-то – советских) элит, и общественного мнения американоцентричны. Идея догоняющего развития СССР, а затем России основана на измерении собственных достижений и неудач американской линейкой. Чрезмерное внимание к американскому образцу порождало и ощущение зависимости: респонденты фокус-групп нередко говорят о том, что российская Конституция 1993 года писалась в Соединенных Штатах. Настолько мы были зависимы от США в ельцинское время, что потребовались поправки Путина в Основной закон, чтобы он стал по-настоящему суверенным. Америка – враг, к тому же в отличие от нас – «бездуховный». Однако в то же время это экономически мощная держава, у которой есть чему поучиться – с ней стоит сотрудничать и к ее уровню благосостояния нужно стремиться.

Эта модель отношения к США, замешенная одновременно на чувстве превосходства и комплексе неполноценности, работает десятилетиями. Как пишет историк-американист Иван Курилла, «описывая Америку, мы описываем себя – либо через отрицание («мы – не Америка»), либо через отождествление («вот такими мы могли бы быть или будем»)».

Именно акцент на собственной российской гордости и возрождении чувства великой державы вернул все комплексы россиян по отношению к Соединенным Штатам, которые не были столь заметны до присоединения Крыма и пика квазипатриотической истерии.

По графику легко заметить, что резкий скачок в представлениях о США как враждебной по отношению к России державе произошел именно в 2014 году. В 2020 году этот показатель, оставшись высоким, все-таки заметно снизился. Вместе с чрезмерной враждебностью ушел и чрезвычайный интерес к президентской кампании в Штатах, да и вообще к событиям в Америке (например, 35% респондентов Левада-центра первый раз в сентябре 2020 года услышали от социологов о протестах в США). 

Победа Байдена гипотетически, в случае специального акцента на ее негативных последствиях со стороны российской пропаганды, может стать поводом для разжигания антиамериканских настроений, и показатель враждебности пойдет вверх. Пока таких социологических данных нет, они могут появиться в конце 2020 года или в начале 2021-го. 

США, конечно, остаются в сознании россиян безусловным врагом №1. По сентябрьскому опросу Левады, 70% респондентов считают врагом России США, 14% – Украину, 10% – Великобританию, по 7% – Евросоюз и Польшу. Но ничего нового в представления россиян о Соединенных Штатах такая кампания не привнесет, поэтому эффект ее без специальных пропагандистских усилий окажется незначительным и, скорее всего, краткосрочным. 

Конкретные шаги российских властей в высокой степени зависят от первых действий и заявлений администрации Джозефа Байдена. Рациональный ее подход к возможным сферам сотрудничества может как минимум отложить массированную антиамериканскую пропагандистскую кампанию – без специальной команды она не будет запущена. Спокойный прагматический фон первых заявлений и контактов способен сдержать и враждебные по отношению к российскому гражданскому обществу правоприменительные и законодательные инициативы.

Исторический опыт показывает, что общественное мнение охотно меняет негативное отношение к бывшему врагу на позитивное в случае улучшения официальных отношений между странами. Так было, например, в эпоху разрядки 1970-х годов, которая не состоялась бы без прагматизации переговорных позиций СССР и США. Например, внешнеполитическая стратегия Соединенных Штатов, обнародованная в 1970 году в виде доклада президента Ричарда Никсона Конгрессу, предполагала деловые (business-like manner) переговоры с коммунистическими странами и взаимную заинтересованность с Советским Союзом «в прекращении опасной гонки ядерных вооружений».

В ту же эпоху оправдала себя и такая технология, как неформальные каналы связи (back-channels, подробно описанные, например, Генри Киссинджером). В результате стала возможной даже реализация договоренности о сотрудничестве в исследовании и использовании космического пространства в мирных целях (программа «Союз» – «Аполлон»). Прямые исторические экстраполяции, разумеется, весьма условны, но они дают представление о возможных инструментах сотрудничества и свидетельствуют о позитивных последствиях прагматической кооперации для разрядки напряженной внутриполитической атмосферы.