, 
Европа после Брексита
Зигмар Габриэль
«ООН была создана не для того, чтобы привести человечество в рай, а для того, что спасти человечество от ада», – сказал однажды второй генеральный секретарь ООН Даг Хаммаршёльд. Говоря об аде, он, разумеется, имел ввиду Вторую мировую войну и Холокост, в сравнении с которыми меркнет большинство сегодняшних проблем. Тем не менее, радикальные события, подобные пандемии Covid-19 или выходу Британии из Евросоюза, поставили под сомнение многие убеждения, которые ранее европейцы считали неоспоримой данностью.
Благодаря лидерству канцлера Германии Ангелы Меркель в Евросоюзе, Европа сумела пережить 2020 год, оставшись сравнительно невредимой. Более того, её ротационное председательство в Европейском совете во второй половине минувшего года, вероятно, запомнится как один из величайших примеров политического мастерства в послевоенной европейской истории.
Когда весной прошлого года разразилась пандемия, казалось, что каждое государство Евросоюза действует само по себе. Например, Германия временно запретила экспорт медицинской помощи и материалов, несмотря на ужасную и возраставшую смертность в соседней Италии. Тем не менее, в дальнейшем европейцы продемонстрировали впечатляющую солидарность в борьбе с пандемией.
Недавнее появление более заразного штамма коронавируса в Великобритании позволило британцам и европейцам почувствовать, что могло бы случиться, если бы итоговое соглашение о Брексите не было согласовано в день Рождества. Пограничные пункты между Европой и Великобританией внезапно оказались закрыты, из-за чего грузовые фуры выстроились в многокилометровые очереди на выведенных из эксплуатации аэродромах.
Появившееся в итоге торговое соглашение ЕС и Британии можно назвать наилучшим вариантом из множества плохих. То, что оно вообще было достигнуто, отчасти объясняется президентскими выборами в США. Премьер-министр Великобритании Борис Джонсон заискивал перед Дональдом Трампом (а ранее оскорблял президента США Барака Обаму в расистских выражениях), поэтому он знает, что администрация Байдена не намерена делать его правительству никаких поблажек. Без соглашения с Европой Великобритания могла остаться в полном одиночестве.
Со своей стороны, лидеры ЕС приветствовали это соглашение, потому что они понимают, что Брексит уже нанёс ущерб Евросоюзу. Поскольку Британия обладает значительным геостратегическим опытом и потенциалом (в том числе ядерным арсеналом), для Европы было критически важно избежать полного разрыва.
Однако, помимо Брексита, Евросоюз раздирается изнутри из-за таких вопросов, как экономическая политика, соблюдение принципов верховенства закона и разделения ветвей власти. Как будто эти проблемы уже недостаточно велики, события последних неделей обнажили углубляющиеся расхождения между Францией и Германией. Эти две страны, традиционно играющие роль мотора европейского объединения, добились создания нового фонда экономического восстановления ЕС, тем самым сохранив сплочённость между южными и северными государствами союза. Однако начавшиеся в ЕС дебаты о политике в сфере безопасности и иностранных дел, которые в основном ведёт президент Франции Эммануэль Макрон, выявили разногласия в вопросе о стратегических позициях Европы.
Призвав к «стратегической автономности», Макрон отреагировал на снижение активности Америки в Европе и её переориентацию на Индо-Тихоокеанский регион и Китай. Он прав, когда делает вывод, что уход Америки из соседних с Францией стран заставит Европу взять на себя значительно большую ответственность за собственную безопасность. Для Германии последствие в том, что она приблизилась к моменту истины. Хотя эта страна является экономическим локомотивом ЕС и обладает наибольшей численностью населения, она (помня о своей ответственности за невообразимые страдания, вызванные Второй мировой войной) воздерживается от стратегических действий на протяжении уже 75 лет.
Да, конечно, стратегическая воздержанность Германии – это именно то, что в принципе сделало возможным европейский проект. Но со времён окончания Второй мировой ситуация изменилась, и сегодня факт в том, что Евросоюз не может быть убедительной геополитической силой без полноценного вклада Германии с её экономическим, политическим и – да – военным весом. Проблема, конечно, в том, что слишком многие немцы сами продолжают с подозрением относятся к «геополитике» – или же цепляются за чувство морального превосходства, которое не делает их склонными защищать европейские интересы.
В этой ситуации французы совершенно оправданно инициировали дискуссию о европейской стратегической автономности. Теперь мяч на стороне Германии. Как отреагирует будущее немецкое правительство, состоящее из представителей консервативных партий Христианско-демократический союз/Христианско-социальный союз и пацифистской партии «Союз 90/Зелёные», на мольбы ливийского правительства национального единства, которое просит Европу применить силу для разгона лагерей торговли людьми, созданных на контролируемой боевиками территории страны? Франция определённо ответила бы на этот призыв, но она ожидает, что так же поступят Германия и другие страны.
Стремясь к европейской «стратегической автономности», Макрон жаждет заполнить пробел в геополитическом лидерстве, который возник из-за выхода Великобритании из ЕС и постоянных отказов Германии вмешиваться в геополитические вопросы. Оставшись единственной ядерной державой в ЕС и являясь постоянным членом Совета Безопасности ООН, Франция, очевидно, является наиболее подходящим кандидатом для заполнения этого пробела, однако она не может сделать это в одиночку.
Германия, наконец-то, начала применять свой вес для решения внутриполитических проблем ЕС, особенно касающихся сохранения европейского единства. Меркель продемонстрировала это совсем недавно, организовав компромиссе с Венгрией и Польшей, которые грозились наложить вето на фонд экономического восстановления и семилетний бюджет ЕС из-за появления нового «механизма верховенства закона», используемого при распределении денег Евросоюза. Кроме того, немецкое правительство неоднократно подчёркивало, что любое стремление к «стратегической автономности» должно дополнять и укреплять трансатлантическое партнёрство, а не ставить его под угрозу.
Брексит поднял пребывавшие долгое время в спячке стратегические вопросы о внутреннем единстве Европы и её внешних позициях, а мало какие из этих вопросов могут быть быстро решены. Именно поэтому Франция и Германия обязаны искать общие пути для Европы, воспользовавшись возможностями, которые обеспечивает автономность, но одновременно помня о её пределах. Даже самый мечтательный евро-оптимист не сможет разумно утверждать, что Европа способна добиться успеха в XXI веке без тесного стратегического партнёрства с США.
Зигмар Габриэль – бывший федеральный министр и вице-канцлер Германии, сейчас председатель организации Atlantik-Brücke.
Copyright: Project Syndicate, 2021. www.project-syndicate.org
