, 
Почему только треть членов правительства активна в социальных сетях?
Касым-Жомарт Токаев, известный своей концепцией «слышащего государства», общается с обществом через твиттер, но не активен в Facebook, где сконцентрирована социальная и гражданская активность казахстанцев. А среди членов правительства наиболее эффективно используют сети министр науки и образования Асхат Аймагамбеов и министр цифрового развития, инноваций и аэрокосмической промышленности Багдад Мусин. У них наибольшее количество подписчиков и постоянно обновляющаяся лента.
Exclusive.kz проанализировал представленность в Facebook членов правительства. Наш выбор пал именно на эту социальную сеть, поскольку именно ее формат позволяет казахстанцам не только давать короткие сообщения, как в твиттере или инстрагамм, но и более развернуто формировать свою позицию. По объективным причинам, сегодня именно в Facebook сконцентрирована самая активная часть казахстанского общества и он превращается в один из самых эффективных инструментов связи с обществом.
Во всем мире члены правительства все чаще отказываются от официальных каналов коммуникаций, стараясь сообщать новости со своих личных аккаунтов в социальных сетях. Так они работают над ростом своей популярности и, соответственно, влияния. Но, если политики или эксперты могут быть более свободны на своих страницах, то публичный канал коммуникаций правительства должен четко контролироваться источником с одной стороны, и быть абсолютно в равной мере всем доступен с другой. Конечно, в таких случаях создается впечатление, что члены правительства хотят устранить из коммуникации прессу, которая занимается селекцией, редактированием и осмыслением таких сообщений, но тактика прямых сообщений – это прежде всего возможность получения того, что называется «обратной связью» непосредственно от своих подписчиков. Тем более, что информация, распространенная через Facebook распространяется со скоростью лесного пожара. И тем более, что модерация позволяет ставить фильтры на комментарии и удалять не слишком лояльных подписчиков.
Специфика Казахстана заключается в том, что уровень доверия к традиционным медиа довольно низок в силу тщательного контроля контента со стороны государства. К тому же, любая прямая речь чиновника воспринимается его аудиторией, как правило, как официальная позиция госоргана. В наших условиях, когда публичность едва-едва перестала восприниматься как преступление или вызов, активность чиновников в соцсетях можно только приветствовать.
В современном мире чиновники уже перестали восприниматься как безликая серая масса – социальные сети совершили настоящую революцию как с точки зрения их восприятия, так и с точки зрения их позиционирования. «Очеловечивание» их лица стало очень сильным средством роста доверия между властью и обществом, дефицит чего наша страна испытывает с особенной остротой.
Публичность наших политиков во власти – тема для Казахстана болезненная, но сегодня появляется все больше политиков, которые правильно используют соцсети для повышения своей эффективности.
Бенч-марком можно назвать министра образования и науки Асхата Аймагамбетова – у него наибольшее количество подписчиков – почти 35 тысяч. Надо признать, что с его стороны это довольно мужественный шаг, учитывая то, что система образования постоянно подвергается критике, но он очень эффективно использует свой личный профиль для постоянного интерактивного диалога.
Вторым примером для подражания можно назвать министра цифрового развития, инноваций и аэрокосмической промышленности Багдада Мусина. Он всегда был чрезвычайно активен в социальных сетях и это уникальный пример того, когда эта активность конвертировалась в карьерный рост. Сегодня Багдада Мусина можно смело назвать одним из самых популярных чиновником в Facebook - у него более 26 тысяч подписчиков. Секрет его популярности прост – он находит время не только постоянно информировать о своих действиях, но и внимательно следить за реакцией общества, которое отвечает ему благодарной взаимностью.
В тройку лидеров также входит министр торговли и интеграции Бахыт Султанов – у него около 7 тысяч подписчиков, но, что не менее важно, довольно высокая активность. Более того, он позволяет себе высказываться о проблемных аспектах интеграции, провоцируя некое подобие дискуссии среди своей аудитории.
Относительно неплохо также выглядят министр информации и общественного развития Аида Балаева, министр здравоохранения Алексей Цой, министр внутренних дел Ерлан Тургумбаев и излишне скромен в этом смысле сам премьер-министр Аскар Мамин. У всех у них от 4 до 6 тысяч подписчиков. Однако, учитывая чувствительность каждой из возглавляемых ими отраслей, мы рискнем предположить, что их аудитория могла быть в десятки, а то и сотни раз больше, но они предпочитают не пользоваться этой блестящей возможностью.
У остальных членов правительства либо нет личных страниц вообще, либо они практически не активны. Таким образом, из 24 членов правительства меньше трети используют возможности виртуального пространства.
То, что присутствие в социальных сетях многими из них воспринимается как досадная обязанность, к сожалению, в наших традициях публичности – иррациональная нормальность. Можно, конечно, предположить и другую причину – нехватку времени. Однако, его находит как наш президент, так и высокопоставленные чиновники других стран. Вряд ли у них меньше хлопот. Вопрос, видимо, в тайм-менеджменте. И в приоритетах.
