, 
Удержит ли Эрдоган баланс между Россией и США?
Димитар Бешев, Московский центр Карнеги
Перезагрузка турецко-американских отношений не предвидится, поэтому у Эрдогана не остается иного выбора, кроме сближения с Россией. Именно поэтому Кремль сдержанно реагирует на реверансы Турции в сторону Запада и на ее активность на постсоветском пространстве.
С января многих в Турции мучает один и тот же вопрос: почему Байден до сих пор не звонит Эрдогану? Он позвонил уже всем ведущим лидерам, даже Путину, но турецкого президента словно не замечает. Эрдогану только и остается, что ждать 22 апреля, когда президенты и премьеры со всего мира соберутся на виртуальный климатический саммит под эгидой Белого дома.
Впрочем, многосторонняя встреча – все равно не то же самое, что личный звонок. Безразличие Байдена сильно отличается не только от того, как вел себя с Эрдоганом Трамп, но и от усилий европейских лидеров наладить отношения с Турцией. Чего стоит недавний визит в Турцию председателя Европейского совета Шарля Мишеля и главы Европейской комиссии Урсулы фон дер Ляйен.
Отношение Байдена к Эрдогану отчасти обусловлено идеологическими причинами. Во время предвыборной кампании Байден называл турецкого лидера автократом и теперь хочет показать, что не собирается, как Трамп, заигрывать с нелиберальными режимами по всему миру. Новый американский президент хочет вернуть Соединенным Штатам чувство морального превосходства и потому усиливает давление на лидеров, вроде саудовского наследного принца Мухаммеда ибн Салмана (кстати, конкретно в этом случае Турция не имеет ничего против).
Но дело не только в этом. По сути, США платят Турции ее же монетой. При Эрдогане отношения Анкары с Вашингтоном, несмотря на их союзничество в НАТО, выродились в череду ситуативных сделок. Турция пытается усидеть на двух стульях, заключая геополитические сделки с Россией и обращаясь к США тогда, когда ей это удобно. При президенте Трампе Эрдогану это в целом удавалось. Турция избежала серьезных санкций за покупку у России С-400, отделавшись исключением из числа участников консорциума, разрабатывающего истребители нового поколения F-35.
Но теперь в Вашингтоне новая команда, и у нее свои представления о том, как следует договариваться с Анкарой. Теперь уже США будут обращаться к Турции только тогда, когда им это понадобится. Поскольку сейчас ни Ближний Восток, ни Причерноморье не входят в число приоритетов американской внешней политики, Вашингтону услуги Эрдогана не нужны. Пусть с турками разбираются европейцы, которым приходится думать о продлении сделки 2016 года по беженцам и о том, как решать нарастающие проблемы в Восточном Средиземноморье. У США другие заботы.
Увидев такую перемену в отношениях, Анкара разыгрывает российскую карту. Она утверждает, что Турция – единственная в НАТО, кто делом доказал готовность сдерживать экспансию Кремля. В 2020 году турецкие беспилотники нанесли тяжелый урон российским подопечным в Сирии и Ливии – режиму Асада и Ливийской национальной армии под командованием генерала Халифы Хафтара, а также уничтожили немало поставленной Россией техники. Еще один недавний пример – Нагорный Карабах. Там Турция сумела проникнуть на территорию, которую Москва считает своей сферой влияния.
Также Анкара все активнее бравирует своими тесными связями с Киевом. Во время визита Владимира Зеленского в Турцию в октябре 2020 года две страны сделали совместное заявление о дальнейших «усилиях, направленных на деоккупацию Автономной республики Крым и города Севастополя, а также на восстановление контроля Украины над отдельными районами Донецкой и Луганской областей». Украинцы подписали договор о приобретении шести беспилотников Bayraktar TB2. Продолжаются переговоры о совместном производстве вооружений.
Всего через несколько месяцев, 10 апреля Зеленский снова встретился с Эрдоганом в Стамбуле, подняв тему сосредоточения российских войск вдоль украинской границы. Турция и Украина даже провели совместное заседание правительств. Эрдоган высказался в примирительном духе и призвал к деэскалации, но поддержал Украину. Днем ранее было объявлено, что два военных корабля США войдут в Черное море через Босфор.
В былые времена турецкие политики жаловались, что недостаток американской поддержки делает Анкару уязвимой перед Россией – у нее не остается иного выбора, кроме как договариваться с могучим северным соседом. Теперь риторика изменилась. Турция выполняет тяжелую работу по выстраиванию диалога с Россией от лица Запада, но при этом разговаривает с позиции силы.
В Брюсселе есть люди, разделяющие эту точку зрения, но администрации Байдена она не близка. Вашингтон больше не собирается делать поблажки Анкаре. В феврале министр обороны Турции Хулуси Акар предложил увязать решение проблемы С-400 с американской поддержкой вооруженных отрядов сирийских курдов, которых Анкара считает ответвлением объявленной вне закона Рабочей партии Курдистана, но получил вежливый отказ.
Вашингтон по-прежнему требует от Турции отказаться от российского ЗРК. Как заявил в Сенате госсекретарь Энтони Блинкен, «для нас неприемлема мысль, что наш стратегический – так называемый стратегический – партнер может сближаться с Россией, одним из наших крупнейших стратегических оппонентов». Кроме того, Вашингтон грозит ввести против Турции новые санкции в рамках закона CAATSA, в дополнение к тем, что были приняты в последние месяцы президентского срока Трампа из-за покупки С-400.
Перезагрузка турецко-американских отношений не предвидится, поэтому у Эрдогана не остается иного выбора, кроме сближения с Россией. Именно поэтому Кремль сдержанно реагирует на реверансы Турции в сторону Запада и на ее активность на постсоветском пространстве. Несмотря на успехи, которых Анкара добилась в 2020 году, она остается более слабой стороной в «партнерском соперничестве», в котором Россия и Турция находятся последнее десятилетие. Россия сохраняет свое стратегическое преимущество, особенно в Сирии, где на турецкой границе проживают миллионы потенциальных беженцев.
После войны в Нагорном Карабахе Эрдоган вряд ли будет снова провоцировать Москву и повышать ставки. Это было видно по результатам его встречи с Зеленским. Скорее турецкий лидер попытается проводить многовекторную внешнюю политику, балансируя между Западом, Россией и – во все большей степени – Китаем (этим объясняется сдержанная реакция Анкары на то, что происходит с уйгурами и другими тюркскими народами в Синьцзяне). Российское руководство такое положение дел вполне устраивает.
