, 
Почему Казахстан – это «младший лейтенант»?
В недавнем материале, снова обсуждали Казахстан, который предстает весьма однообразно как давно принято в мейнстримовой геополитике: то ли «зажатым», то ли «балансирующим» между Россией, Китаем и США.
Судя по материалу, эксперту нравится, что официальная Астана нарочито скромно отвечает на регулярные выпады российских политиков; он отмечает, что Казахстан борется с сепаратизмом и получает преференции от дружбы со всеми; ну, и, как обычно, эксперту кажется, что Казахстан снижает российское культурное влияние – излюбленный аргумент тех, кто изучает Казахстан на дистанции…
Такое конструирование образа Казахстана, находящегося внутри треугольника Россия-Китай-США, и попеременно тяготеющего к все большему влиянию то одной, то другой державы – знание, довольно часто производимое и воспроизводимое за рубежом. Россия и их эксперты здесь не исключение…
Что здесь вызывает скепсис? По факту не только Китай или Россия имеют влияние на Казахстан. Остальные игроки, такие как Индия, Япония, Южная Корея, ЕС, Турция тоже реализуют различные программы экономического, культурного и военного плана. В этом плане подчеркивать сотрудничество Казахстана с США/Россией/Китаем и игнорировать влияние, к примеру, Турции – это аналитический редукционизм. (Примеч. автора: Тот же редукционизм применяют эксперты, (специализирующиеся на Казахстане и наши отечественные аналитики, финансируемые из госбюджета), который сводят весь анализ к речам/действиям президента К. Токаева, и полностью игнорируют уровень элит и населения (в регионах), где «сказанное» призвано реализовываться и практика сильно отличается от риторики. Другой момент – это часто встречающийся у американских и российских экспертов в обиходе псевдо-аргумент: «Токаев учился/работал в Китае», который по их мнению означает автоматическое «submission» страны воле Китая.) К сожалению, воспроизводство такого знания – как страны, едва ли не задушенной «Медведем» и «Драконом» – казахстанскими чиновниками и экспертами уже на международном уровне – это сознательное релегирование Казахстана до уровня то ли «жертвы», то ли «трофея». Другими словами, нужно помнить, что мы не обязаны поддерживать и воспроизводить конструкт, придуманный американскими геополитиками для упрощения видения далекого постсоветского континента, даже если Киссинджер, Старр или Бжезинский были кумирами детства.
Возвращаясь к материалу Карнеги, сложилось впечатление, что влияние Китая на Казахстан было сильно переоценено. Если верить статистике по ПИИ в Казахстан в 2020 году, Китай не является инвестором номер один в экономику Казахстана. Эта страна с долей ПИИ менее чем один миллиард долларов, находится на пятом месте после Нидерландов, США, Швейцарии и России. Судя по динамике (с 2005г. по 2020г.) китайские инвестиции в экономику Казахстана поступают с переменным успехом: в 2020 году инвестиции сократились почти вдвое. Вообще, в представлении российской элиты, экономическое влияние Китая на Казахстан часто предстает чем-то большим и угрожающим. В моих частных разговорах с собеседниками в Москве очень часто выражалось мнение, что «Казахстан уже колонизирован Китаем» и что «Китай – это угроза в этническом и национальном плане». При этом всегда подразумевается альтернатива в виде патронажа России и ее языка (к примеру, часто выражалось мнение, что «Китай менее понятен, в то время как Россия понятна и близка Казахстану».) Также преувеличено и общее представление (и в Казахстане, и России) о том, что Китай выкачивает ресурсы из Казахстана: в общем потреблении Китаем минеральных ресурсов доля стран Центральной Азии не превышает 3-4%. Здесь, конечно, справедливо обозначить проблему дисбаланса экономик: «Центральная Азия vs. Китай». То есть, что важно для каждой из экономик стран Центральной Азии, то с точностью наоборот – для Китая. К примеру, как в случае с почти 80%-ной ориентацией туркменского газа на Китай или большими долгами Кыргызстана и Таджикистана перед Китаем. И здесь проблема не в том, что Китай «скупает» Центральную Азию, а в том, что такую кредитную зависимость центральноазиатские элиты публично не обсуждают и не критикуют. (Примеч.авт.: Есть отдельная проблема идеологических лагерей в Синьцзяне и заключением этнических казахов и того, как наши власти работают с этим, но это тема уже другого материала.)
Проблема не только в отношениях Центральной Азии с Америкой и Китаем, она затрагивает и Россию, и ее попытках видеть себя в позиции (безусловной и неоспариваемой) стоящей «над» всем регионом …
Возвращаясь к материалу Карнеги, вместо рассуждений, кто из гегемонов победит в Центральной Азии, интеллектуалам России, наверное, следует расслабиться и не абстрагироваться от Центральной Азии, а наоборот встать с ней в одну линию и начать рассуждения об общем насущном – что делать группе периферийных стран, позиционирующих себя как ЕАЭС, все более обрастающих странными обязательствами типа производственной кооперации, цифровизации сферы образования на базе компьютерной сети РФ, вовлечения молодежи в ЕАЭС в евразийскую интеграцию в ближайшие 25 лет. Останется ли ЕАЭС периферией для мировой экономики (Россия – периферией Запада, а остальные члены – перифериями России)? Есть ли план, который сработает для всех: от Армении до Кыргызстана или задача России «дисциплинировать» пространство для себя, образовывая/воспитывая трудовых мигрантов для обслуживания потребностей своей экономики?
Наверное, в экономическом плане Казахстану уже едва ли удастся» (с)-апгрейдить» свой статус и вырваться из статуса периферийных экономик. По Валлерстайну, в экономическом плане только некоторым государствам удалось вырваться из периферийной колеи и воспроизвестись в статусе субпериферии. Как видится, сделать это уже невозможно, поскольку вместо попыток отстыковки от (экономического и политического) центра – России, Казахстан все больше затягивает в Черную евразийскую дыру, выхода из которой, по всей видимости, не предвидится вплоть до 2036 года (максимального нахождения В. Путина у власти). А в случае с вариантом «преемник в России», вернуть вспять евразийские процессы скорее всего будет невозможным.
Но, попытки затронуть сферу образования или «лепка» евразийской молодежи (на российские гранты) для Казахстана – это еще полбеды. (Примеч.автора: Непонятно, какой теперь контраргумент будут приводить наши функционеры, ведь старый про то что «ЕАЭС_это_только_про_экономику» устарел). Что действительно является причиной несчастья Казахстана – так это сознательное «подчинение» казахстанских элит России. Есть такое понятие как «dependence doxa», примененное Т.Зарицки к элитам в Центральной и Восточной Европы. По его мнению, тамошние элиты сознательно избегают и избегали критики доминирования Западной Европы в силу разных причин. Так вот, в Казахстане – примерно такая же ситуация. Ни чиновники, ни политики, ни банкиры, ни профессора, ни журналисты, не критикуют доминирование России в производстве власти и знания (ну, или, например, нефтяную ориентированность Казахстана на Китай, учитывая, что в 30-летней перспективе эта страна планирует потреблять 85% энергоресурсов, произведенных из атомной и возобновляемой энергии; что делать с нефтью?) Отсутствие или избегание критики – это такой паттерн поведения, который вытекает в то, что все со всем согласны и принимают текущий расклад ситуации.
Например, практически незамеченной прошла информация Евразийского экономического совета о том, что по итогам 2020 года объем ПИИ в ЕАЭС снизился более, чем в 2 раза (до 16.5 млрд.$), а вывоз капитала частным сектором из ЕАЭС в 2020 года увеличился вдвое по сравнению с 2019 годом и составил 48 млрд.$. С учетом того, что привлечение инвестиций в Казахстане – это приоритет странового значения, не слышно было публичного обсуждения вопросов: «Почему так получилось?», «Что послужило причиной?», «Что предпринять, чтобы отток не продолжился?», «Сколько из 48 млрд. приходится на Казахстан?», «Как уголовное преследование медиа и бизнесменов в России (М. Калви – как один из последних примеров) или кризис с человеческими правами в Беларуси отразится на инвестиционном климате в ЕАЭС?»… Да, конечно, все вопросы ведут к табуированному слову: «Это политика» и смею предположить, что они также не обсуждаются и в России. Но, если ждете инвестиций, а регион надолго останется «радиационным» из-за России и Беларуси, то не мешало бы вовремя сменять приоритеты...
У нас не принято критиковать и особенно критиковать «сильных», а это означает слабость и готовность смириться с любым раскладом и любой зависимостью. Это значит, что неважно, кто был/станет/будет гегемоном в регионе (Китай или марсиане), наша проблема в готовности присягать – в качестве младшего лейтенанта – любой силе: внешним авторитетам, (евроцентричному или российскому) знанию, «их» взгляду со стороны на нас самих, льстивой оценке «их» экспертов, «их» спикерам, «их» аргументам, «их» интеллекту, «их» происхождению..., потому что «свое», произведенное внутри, кажется ненастоящим, калькой с оригинала. Как вы сказали, «независимость превыше всего»? Воистину, это так...
Газиза Шаханова, PhD, межд.отношения
