, 
Новая великодержавная стратегия Америки
Джозеф Най
В течение сорока лет Холодной войны у США была большая стратегия, сконцентрированная на задаче сдерживания СССР. Но в 1990-е годы – после развала Советского Союза – Америка лишилась этой путеводной звезды. После терактов 11 сентября 2001 года администрация президента США Джорджа Буша-младшего попыталась заполнить этот вакуум стратегией, которую она назвала «глобальной войной с террором». Но этот подход обеспечивал весьма туманную инструкцию к действиям и привёл к длительным войнам под руководством США в маргинальных местах мира, таких как Афганистан и Ирак. После 2017 года США вернулись к «великодержавному соперничества» – на этот раз с Китаем.
В качестве большой американской стратегии у великодержавного соперничества есть преимущество: оно заставляет сосредоточиться на главных угрозах безопасности, экономике и ценностям Америки. Хотя терроризм остаётся проблемой, к которой США следует относиться серьёзно, он представляет собой меньшую угрозу, чем враждебные великие державы. Терроризм похож на джиу-джитсу, в которой слабый соперник оборачивает силу более крупного противника против него самого. Хотя теракты 11 сентября погубили более 2600 американцев, «бесконечные войны», которыми Америка ответила на эти теракты, унесли ещё больше жизней – а также триллионы долларов. Администрация президента Барака Обамы попыталась совершить разворот к Азии, наиболее быстрорастущей части мировой экономики, но из-за наследия глобальной войны с террором США оставались увязшими на Ближнем Востоке.
Стратегия великодержавного соперничества способна помочь Америке переориентироваться, но тут возникают две проблемы. Во-первых, она сваливает в кучу очень разные типы государств. Россия – это держава, переживающая упадок, в то время как Китай находится на подъёме. США должны осознавать уникальную природу угрозы, исходящей от России. Как трагично узнал мир в 1914 году, накануне Первой мировой войны, держава, находящаяся в упадке (Австро-Венгрия), иногда может оказаться наиболее склонной к рискам в конфликте. Сегодня Россия переживает демографический и экономический упадок, но у неё сохраняются колоссальные ресурсы, которые она может использовать, выступая в роли спойлера в любых процессах – от контроля над ядерными вооружениями и киберконфликтов до Ближнего Востока. Именно поэтому США нужна российская стратегия, которая не будет толкать эту страну в руки Китая.
Вторая проблема заключается в том, что концепция великодержавного соперничества не создаёт достаточной бдительности в отношении угроз нового типа, с которыми мы сталкиваемся. Хотя со времён 1914 и 1945 годов повестка национальной безопасности и глобальной политики изменилась, сегодня стратегия США недооценивает новые угрозы, исходящие от экологической глобализации. Глобальное изменение климата обойдётся миру в триллионы долларов, и оно может причинить ущерб, соответствующий масштабам войны. Пандемия Covid-19 уже убила больше американцев, чем все войны, которые Америка вела с 1945 года, вместе взятые.
Несмотря на это, результатом нынешней стратегии США стал тот факт, что бюджет Пентагона в сто с лишним раз больше, чем бюджет американских Центров по контролю и профилактике заболеваний, и в 25 раз больше, чем бюджет Национальных институтов здоровья. Бывший министр финансов США Лоуренс Саммерс и ряд других экономистов недавно призвали учредить Глобальный фонд борьбы с угрозами здоровью, обладающий годовым бюджетом $10 млрд, что «ничтожно мало в сравнении с теми $10 трлн, которые правительствам уже пришлось потратить из-за кризиса Covid-19».
Тем временем американские власти ведут дискуссии о том, как надо вести дела с Китаем. Некоторые политики и аналитики называют нынешнюю ситуацию «новой Холодной войной», однако втискивание Китая в подобные идеологические рамки неправильно представляет реальную стратегическую проблему, с которой столкнулась Америка. У США и СССР было мало двусторонних коммерческих или общественных контактов, в то время как Америка и её союзники активно торгуют с Китаем и принимают сотни тысяч китайских студентов в свои университеты. Председатель КНР Си Цзиньпин – это не Сталин, а китайская система – это не марксизм-ленинизм, а «рыночный ленинизм», разновидность государственного капитализма, который опирается на гибрид государственных и частных компаний, подчинённых авторитарной партийной элите.
Кроме того, сегодня Китай является крупнейшим торговым партнёром для большего числа стран, чем США. Америка может избавляться от рисков безопасности, например, убирая Huawei из своих сетей 5G, однако попытка свернуть всю торговлю с Китаем стала бы слишком дорогостоящей. И даже если бы ликвидация экономической взаимозависимости была бы возможной, мы не сможем избавиться от экологической взаимозависимости, которая подчиняется законам биологии и физики, а не политики.
Поскольку Америка неспособна бороться с изменением климата или пандемией в одиночку, она должна понять, что некоторые формы силы следует применять совместно с другими странами. Для решения таких глобальных проблем США придётся работать с Китаем, одновременно соперничая с его военно-морским флотом ради защиты свободы навигации в Южно-Китайском море. Если Китай будет связывать эти проблемы и отказываться от сотрудничества, он будет вредить сам себе.
Хорошая стратегия великодержавного сотрудничества требует тщательной всесторонней оценки. Недооценка приводит к самоуспокоенности, а переоценка порождает страх. И то, и другое может привести к ошибкам в расчётах.
Китай – это страна со второй крупнейшей экономикой в мире, и уже к 2030-м годам она может обогнать США по размерам ВВП (в пересчёте по рыночному обменному курсу). Однако даже если это произойдёт, подушевые доходы в Китае не достигают и четверти американского уровня. Кроме того, Китай сталкивается с целым рядом экономических, демографических и политических проблем. Темпы его экономического роста замедляются, размеры рабочей силы достигли пика в 2011 году, у него мало политических союзников. Если США, Япония и Европа скоординируют свою политику, они будут по-прежнему представлять наибольшую часть мировой экономики и обладать потенциалом для организации мирового порядка, основанного на правилах и способного влиять на китайское поведение. Такой альянс – это ядро стратегии, нацеленной на управление подъёмом Китая.
Как утверждает бывший премьер-министр Австралии Кевин Радд, цель великодержавной конкуренции с Китаем заключается не в полной победе над экзистенциальной угрозой, а в «управляемом стратегическом соперничестве». Для этого Америке и её союзникам надо будет избегать демонизации Китая. Вместо этого им следует рассматривать отношения с Китаем как «сотрудничество-соперничество», а это требует одновременного и равного внимания к обеим сторонам этой формулы. На таких условиях мы сможем успешно справиться с задачей, но лишь в том случае, если поймём, что речь идёт не о великодержавном соперничестве XX века.
Джозеф Най – профессор Гарвардского университета, автор книги «Важна ли мораль? Президенты и внешняя политика от Рузвельта до Трампа» (издательство Oxford University Press, 2020).
Copyright: Project Syndicate, 2021. www.project-syndicate.org
