, 
Токаеву не с кем реализовать свое Послание
Токаев выступил уже со вторым посланием в своей новой должности. Но даже поверхностный анализ говорит о том, что системные проблемы кочуют из одного послания в другое. Очевидно, дело в том, что поручений слишком много и для их исполнения нужны более кардинальные шаги. Но реальная причина в другом – в госаппарате не осталось людей, которые могут это реализовать. Одним – это не нужно, а другим – не доступно.
Новости по теме
Напомним, первое послание второго президента называлось «КАЗАХСТАН В НОВОЙ РЕАЛЬНОСТИ: ВРЕМЯ ДЕЙСТВИЙ». По сложившейся уже традиции, никто не стал делать работу над ошибками и вспоминать, что из запланированного было реализовано. А удалось сделать только то, на что из бюджета были выделены деньги – их, как очень точно говорится в пословице, именно с грехом пополам, но все же освоили. Там же, где нужно было проявить компетентность и эффективность, ситуация никак не изменилась.
Во-первых, несмотря на принятые антикризисные меры и выделенные в прошлом году триллионы тенге, сегодняшняя ситуация с заболеваемостью показала, что страна опять не готова ни к борьбе с пандемией, ни к ее социально-экономическим последствиям, хотя прошлогодние цифры по заболеваемости гораздо скромнее с текущими.
Токаев не случайно начал свое нынешнее выступление с проблемы эффективности госрасходов – видимо, он дал понять, что повторить прошлогодний скромный подвиг уже не на что. Ни 42 500 тенге, ни продуктово-бытовых наборов, ни отсрочки по платежам.
Когда президент говорил о новой модели госуправления, то оказалось, что она заключается в создании системы государственного планирования в лице АСПиР и Высшего президентского совета по реформам. Однако, даже принятие мифических Нацпланов так и не обеспечило «мобилизацию всех человеческих ресурсов, вовлечение частного сектора и общества в качестве полноценных партнеров на всех этапах: планирования, исполнения, оценки». Никто не почувствовал и «пересмотра деятельности всего госаппарата», как и его сокращения на 15%. Непонятно также, чем закончилась «реформа всего квазигосударственного сектора», если не считать объединение холдингов «Байтерек» и «КазАгро».
Но если в госуправлении были созданы какие-то структуры, то «ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ В НОВЫХ РЕАЛИЯХ» и вовсе звучит грустно – в который раз мы не видим ни экономического развития, ни новых реалий – около двух третей обработанных товаров завозится из-за рубежа. По-прежнему. А унифицированный Закон «О промышленной политике» все еще в стадии разработки, хотя прошел уже год. То же самое можно сказать и об обещанной прозрачности и эффективности госзакупок.
Да, в АПК был продлен мораторий на использования земель сельскохозяйственного назначения, но никакие «иные формы вовлечения сельхозземель в полноценный экономический оборот» так и не были разработаны, хотя инвестиции в аграрный сектор критически важны.
Малый и средний бизнес практически не спасли налоговые послабления и возможность рефинансирования кредитов на льготных условиях. Предприятия продолжают закрываться. О других поручениях типа «программы экспортной акселерации, направленной на средние несырьевые предприятия» тоже стыдливо умалчивается.
Можно еще долго перечислять правильные и уместные поручения, связанные с цифровизацией, новой системой бюджетного планирования и демонополизацией рынков. Но тот факт, что эти задачи в том или ином виде кочуют из одного послания в другое, провоцирует некие нелицеприятные выводы.
Во-первых, поручений слишком много. И все они, так или иначе, касаются одних и тех же вопросов, связанных с эффективностью госуправления. Если оставить в покое риторический вопрос, что же мы делали все предыдущие 30 лет, то надо признать, что у Токаева просто нет людей. Точнее, их просто нет – десятилетия отрицательной селекции не только в госаппарате, но и в менеджерском корпусе сделали свое дело: одни покинули страну, а другие подались во внутреннюю эмиграцию. С каждым днем Токаев на себе чувствует трагические последствия того, что принято называть низким «качеством человеческого капитала».
Похоже, заливать эту проблему деньгами становится все сложнее. Зная сдержанность Токаева, совсем не случайно, что уже в начале своего выступления он дал понять – дальше «идти по такому «легкому» пути не получится. Запас финансовой устойчивости далеко не безграничен. Очевидно, что необходимы меры по увеличению доходов бюджета. Но в первую очередь нужен «контроль за объемами и эффективностью государственных расходов». Запасы Национального фонда, а, следовательно, бюджета стремительно тают. Но что нового может предложить Правительство и Национальный банк в Концепции управления государственными финансами кроме как «диверсификации экономики», которую мы никак не диверсифицируем вот уже тридцать лет?
Не потому ли новый закон «О промышленной политике» так и не может решить одно «простое правило – цена сырьевых товаров для отечественной промышленности должна быть доступной, а объем – достаточным»? Не потому ли вот уже двадцать лет «чрезмерное присутствие государства в экономике серьезно сдерживает ее рост и конкурентоспособность, приводит к коррупции и незаконному лоббированию»? Не потому ли «отдельные национальные компании и госпредприятия работают в убыток, а их первые руководители не несут ответственности за это?»
Парадокс том, что в стране возникла избыточная денежная масса – 6,3 трлн тенге. Но оказывается, проблема не в том, что банки не кредитуют экономику, а в нереализованном потенциале микрофинансовых организаций! Воистину, где вы, экономисты, финансисты?
Хорошо хоть «приняли решение – государство не должно помогать банкирам». Но почему только сейчас выяснилось, что нет законодательной базы для возвращения замороженных активов в экономический оборот «исключительно на рыночной основе»?
Про «контроль над ценами по цепочке от производителя до потребителя», за который «отвечают несколько ведомств» мы тоже слышим уже не первый год. Где вы, специалисты АПК? Хотя на самом деле ответ в том, что «только за последние пять лет на субсидирование было направлено более 2 трлн тенге. К сожалению, более половины уголовных дел в сфере АПК приходится на хищение субсидий».
Кто и где будет готовить «не менее 100 тысяч высококлассных IT-специалистов» или «выстроит принципиально новую архитектуру «цифрового правительства»?
С кем мы будем «готовиться к внешним шокам и наихудшему варианту развития событий», моделировать риски, «проводить стресс-тесты, прорабатывать сценарии, на основе которых будут разрабатываться и корректироваться планы действий государственного аппарата»?
Разве нужно было обладать огромными знаниями, чтобы еще несколько лет назад не видеть, что дефицит мест в школах к 2025 году он достигнет 1 млн мест? Школы уже в этом году переживают шок – сложности пандемии суммировались с авральным количеством школьников. Если правительство не может решить даже такую техническую задачу для старшеклассников, то уж с профтехобразованием или наукой, где нужны более тонкие настройки, – тем более не справится.
Вот уже многие годы оба президента говорят о том, что «высшему руководству то и дело приходится корректировать принимаемые в регионах решения или вовсе принимать решения за них». Собственно, ответ заложен в вопросе. Потому что «оценка их деятельности практически не зависит от мнения самих жителей регионов». Но как, а главное, кто будет «оптимизировать механизм оценки работы акимов всех уровней»? Увы, но даже такая крайне важная вещь, как независимые социологические опросы, – только один из инструментов. И опять же – за все годы нашей так называемой независимости социологическая отрасль уничтожена. На самом деле, единственным заказчиком на этом рынке является государство, но там уже давно важно не качественно исследовать и опубликовать, а правильно отчитаться.
Что касается «повышения финансовой самостоятельности регионов», то хорошо бы разобраться, действительно ли передача корпоративного подоходного налога от МСБ передан в местные бюджеты, несмотря на снижение экономической активности в 2020-ом, увеличила поступления в местные бюджеты на 25% больше плана? Если это говорит «о возросшей заинтересованности акимов в развитии местного бизнеса, увеличении инвестиций и налоговой базы», то это только еще один аргумент в пользу бюджетной реформы и расширения местного самоуправления. Тем более, что «уже в 2024 году граждане получат возможность в пилотном режиме избирать акимов районов».
Согласитесь, ничто так не укрепляет патриотизм, как экономическое процветание. Оно же лучше всего позволит укрепить и территориальную целостность. Жители будут охотней учить язык страны проживания, если они связывают с ней свое будущее. И тогда «культура цивилизованного диалога и взаимоуважения» будет обеспечена. Но для этого тоже нужны профессионалы. Или хотя бы интеллигенция, которая усилиями государства осталась «в стороне от решения проблем, которые влияют на будущее страны».
Можно сформулировать вывод шире – весь госаппарат, все население осталось «в стороне от решения проблем». Токаеву не с кем делать реформы – начиная от правительства и заканчивая сварщиками. Если смотреть на Казахстан, как на корпорацию, то мы видим, что она накачана деньгами, но финансовые тромбы в ее сосудах могут стать смертельными. Что делает совет директоров, когда видит, что и правление, и рядовые сотрудники ведут компанию к дефолту? Правильно: ищет ошибки, меняет правление, пишет новую стратегию. Поэтому, самые важные словами прозвучали в конце Послания: «Все, кто сомневается в курсе Главы государства, не справляется с работой, возможно, хочет каким-то образом отсидеться, уклоняется от выполнения поручений Президента, мне кажется, должны уйти с занимаемых постов».
