, 
Олжас Худайбергенов: «Возможность экономических реформ в существующей политической системе исчерпана»
Экономист Олжас Худайбергенов считает, что у действующего президента критически мало времени и критически маленькая скамейка запасных. Но он надеется, что в ближайшее время ситуация изменится, так как Токаев доверяет своему обществу.
– Последнее выступление Токаева считают популистским, а состав правительства – качественно прежним. А значит, многое останется декларациями. Согласны ли вы с таким мнением?
– Единственная идея, которую могут назвать популистской – мораторий на рост зарплат высокопоставленных чиновников в течение следующих пяти лет. Однако, это больше сигнал для населения о том, что не будет крена в сторону чиновников. К тому же, несмотря на мораторий, есть другие компенсаторные механизмы, не говоря о том, что всегда есть возможность его досрочно прекратить. Что касается регулирования цен на газ, бензин и другие товары, имеющие социальную значимость, рост на которые может потенциально вызвать протесты, то в ближайшее время нужно разобраться, возможно ли там в принципе рыночное ценообразование, поскольку понятно, что все эти отрасли в основном контролируются госкомпаниями. В чем же тогда рынок? Соответственно, все предыдущие конструкции складывались под давлением интересов и теперь задача все эти интересы убрать и понять, возможны ли рыночные механизмы в принципе. Если да, то снять регулирование, а если какие-то слои пострадают, то разработать механизмы компенсаций. И даже если будет рынок, то обязательно должен быть значительный рост цены. Но понятно, что долго сдерживать цены на энергоносители невозможно, видимо, поэтому речь идет о 180 днях. С другой стороны, это создает условия для отложенного протеста. Если ситуация не изменится, народ не поймет этого.
Что касается состава правительства, у меня тоже были другие ожидания. Но единственное объяснение – президент, увидев провал силового блока, скорее всего, не хочет допустить провала остальной части госаппарата. А кардинальная смена может привести к потере управляемости и поэтому он решил действовать постепенно. И конечно же, у него маленькая скамейка запасных – и она уже почти полностью задействована.
– Но как может старая команда исправить свои же ошибки? Вы – человек явно лояльный президенту. Пошли бы в его команду?
– Согласен с этим утверждением. Надеюсь, в ближайшие месяцы будет много новых назначений. Я готов поддержать президента и на госслужбе, и находясь в частном секторе.
– Агентство по стратегическому планированию и реформам (АСПиР)возглавил бывший министр экономики. Ожидаете ли вы, что эта структура начнет выполнять свои функции и какими они должны быть на ваш взгляд?
– Второй приход Кайрата Келимбетова в АСПиР не предполагал серьезных реформ. «Библиотека», насколько я знаю, настаивала на логике «постепенного развития» вместо «реформ». Во-вторых, Келимбетов уже реализовал свой потенциал и теперь политическая конъюнктура совпала с его личными обстоятельствами. В-третьих, реформы никогда не делают в дружественной обстановке, нужно всегда быть готовым портить отношения. Келимбетов обвязан различными объективными и субъективными ограничениями, что сдерживало и будет сдерживать его, если даже он захотел бы делать реформы. Что касается нового руководителя Агентства, то у него эти ограничения тоже присутствуют, но в значительно меньшей степени. К тому же он относительно недавно стал министром, плюс теперь отсутствует фактор Библиотеки. И наконец, его потенциал еще далеко не раскрыт и, надеюсь, ему удастся его реализовать. Что касается нацпроектов, то понятно, что они получились кривыми и была принята не самая лучшая версия, разработанная АСПИРом. В итоге получилось так, что хотели поменять госпрограммы, а поменяли только заголовки – нацпроекты. Изначально логика отличий заключалась только в том, что, если заложенные в госпрограммы средства не означали автоматического утверждения бюджета, то заложенная в нацпроекты сумма автоматически должна приниматься к финансированию. Во-вторых, нацпроекты должны были быть не комплексом инициатив, а концентрироваться на точечных задачах. Но даже это не совсем удалось. Хромало и само качество нацпроектов. А главное, АСПиР изначально должно было реализовать реформы, а не просто согласовывать документы, подготовленные другими министерствами. Это не совсем правильно.
– В конце прошлого года CSI провела рейтинг доверия к различным институтам власти, где рейтинг президента был довольно высоким, а рейтинги акимов оставляли желать лучшего, особенно акимов двух столиц. Как вы думаете, почему президент ничего не сказал об институте акимов и ни один из них не поплатился своим креслом?
– Я пока вижу только одно объяснение – режим ЧП. Потом, надеюсь, будут и кадровые решения по акимам.
– Все инициативы президента так или иначе касаются исключительно отдельных экономических механизмов. Но разве последние события не доказали, что в рамках существующей политической системы пределы экономических реформ уже исчерпаны?
– Однозначно, перед тем, как делать экономические реформы, нужны политические изменения. В существующей системе есть много ненужных или неэффективно работающих политических институтов. Те же самые партии, если не считать отдельных персоналий, показали абсолютную никчемность во время последних событий – все выжидали. Второе – должны обновиться ключевые люди и только они могут провести экономические реформы. Без этих двух компонентов ничего не выйдет. Если ничего не менять, реформы можно делать, но скорость не та, будет много искажений и они могут заглохнуть достаточно быстро. Политические реформы должны быть нацелены на создание институтов, потом они должны заработать и тогда они помогут всем этим экономическим реформам быстро реализоваться.
– Между политической модернизацией и политическими реформами есть большая разница. Какие меры вы считаете первоочередными в сложившихся условиях?
– Безусловно, это роспуск парламента, приход новых партий, новых людей, которые действительно будут защищать интересы избирателей. Надеюсь, это будет высокопрофессиональная аудитория, а не популисты. И при этом, речь идет не только о парламенте, но и о маслихатах, которые, по сути, являются парламентами местного уровня. Пора изменить конструкцию, в которой они лишь нотариальные структуры по утверждению решений власти. Законодательная ветвь должна обновиться. Следующее – силовые структуры: МВД, прокуратура, армия. Третье – судебная система. Суды и полиция в том же рейтинге были на самом последнем месте. Им доверяла только молодежь, которая еще не успела столкнуться с этими структурами. Дальше – реформа самой системы борьбы с коррупцией. Во всех этих надзорных и проверяющих структурах должны появиться компетентные люди. Сегодня получилось так, что борьба с коррупцией превратилась в инструмент прессинга или, что еще хуже, проверяющие структуры сами превратились в источники коррупции. Они на вершине пищевой цепочки и их прессинг вызывает дальнейшие волны бюрократии. Если убрать коррупцию и несправедливость в надзорных структурах, то очистится вся система госуправления.
– Есть выражение: политик должен сделать все, что нужно, именно в течение первого года. Потом он обрастает обязательствами и ограничениями. Поэтому важна скорость реформы. Как быстро все должно произойти?
– Согласен, поэтому и надеюсь, все изменится в течение этого года.
– Сегодня многие говорят о том, что если реформы опять будут заболтаны, то нас ждет вторая волна протестов. Вы согласны с этим?
– Последние три года был один большой риск – совмещение образов действующего и предыдущего президентов. С одной стороны, народ видел, что Токаев отличается от Назарбаева. А с другой – медлительность и половинчатость его решений объяснялись наличием Библиотеки, которая в том числе вызывала саботаж со стороны лояльных Библиотеке чиновников. Но сейчас фактора Библиотеки нет и если в какой-то момент народ почувствует, что поменяли шило на мыло, то следующий протест будет куда более жестче, и их остановить обещаниями или надеждами уже не получится. На следующих протестах, если они состоятся, народ будет требовать решений до завершения протестов. Можно сказать, что из-за высоких надежд населения, у президента фактически цейтнот и в этом году он должен показать весь масштаб реформ. Я лично надеюсь, что в его Новый Казахстан мы увидим в ближайшие три-шесть месяцев. Но опять все упирается в команду. Надеюсь в эти месяцы придут люди, которые будут ассоциироваться с этими реформами.
– Какую роль сейчас должен выполнить бизнес? Что бы вы посоветовали олигархам, которые «благодаря Елбасы стали очень богатыми даже по международным меркам»?
– Большинство этих людей являются формалоными собственниками активов, а фактически «арендаторами». В самом факте собственности нет их трудовых или интеллектуальных заслуг. Максимум, что объясняет их формальную собственность – родственные связи или коррупционные механизмы, когда активы могли переходить в их собственность с нарушениями закона. И если не смотреть на формальную сторону, население все равно относится к ним как к тем, кто не имеет морального права на активы. И если прекращаются обстоятельства, на которых основано «право аренды», значит прекращается и сама «аренда». Насколько я знаю президента, он интеллигент, дипломат, не кровожадный. Он старается направить процессы в нужное русло и «арендаторам» нужно воспользоваться легитимизацией права собственности. Этот формат был обозначен: то что не доплатили, сейчас самое время эти деньги направить в этот фонд так, чтобы они были потрачены на население. Причем, формат этих ежегодных взносов предполагает некую щадящую форму нагрузки. Это лучше, чем закрыть или продать бизнес. Детали этого механизма пока не ясны – разные подходы могут быть. Конечно, не все игроки могут согласиться или это правило добровольного отчисления может не сработать, но тогда для них могут быть жесткие сценарии, где строгость закона раскроется в наиболее широком смысле. Олигархам пора выполнять свои налоговые обязательства перед обществом.
