, 
Короля делает свита
В стране идёт основательная перетряска руководящих кадров. При транзите власти, который ещё и сопровождается ростом протестных настроений, – это, наверное, первое, с чего надобно начинать. Но дадут ли последние пертурбации искомый результат – большой вопрос.
С новыми назначениями оптимисты связывают надежды на улучшение жизни. Пессимисты, которых ещё называют хорошо осведомлёнными оптимистами, полагают, что всё останется по-прежнему. И так вплоть до очередной встряски пока всё окончательно не развалится.
Ручное управление, к которому был вынужден прибегнуть Президент во время кровавых событий января, показало крайнюю неэффективность и неповоротливость выстроенной системы. Надеяться на то, что замена первых руководителей изменит устоявшееся за 30 лет положение вещей, выглядит наивно. Не секрет, что в каждом ведомстве есть блатные, которых нельзя трогать, круг вопросов, который решается только сверху, телефонное право, которое никто не отменял, прочие рестрикции, превращающие руководителя в свадебного генерала. В итоге даже самый умный и волевой назначенец рискует попасть в опалу со всеми вытекающими, либо самому потонуть в болоте. Сколько было случаев, когда критически настроенные люди с опытом и желанием что-то изменить, попав в эту среду, представали в совершенно ином свете.
Не сказать, что ущербность такого положения вещей не волновала власть. За минувшие годы предпринято немало шагов с целью реформирования государственной службы, оптимизации и реструктуризации госорганов, обеспечения меритократии (принцип, когда руководящие посты должны занимать наиболее способные люди, независимо от их социального происхождения и финансового достатка). Было создано целое Агентство по делам госслужбы. Однако ничего по сути не поменялось. Вместо декларируемых сокращений с каждым разом чиновничий аппарат только разбухает, обещанных отставок первых руководителей за коррупцию заместителей нет, напротив, последние зачастую оказываются в роли «козлов отпущения». Несмотря на запреты, акимы и министры продолжают переезжать с места на место вместе со своей командой, удаляя сторонников прежнего начальника, по-новому закупать мебель, появляются целые чиновничьи династии, проворовавшиеся чины спустя время возвращаются на высокие посты.
Имитация бурной деятельности – вот, пожалуй, главная характеристика государственного менеджмента в современном Казахстане. За это время ни одна программа развития толком не заработала, но никто за это ответственности не понёс. Вместо этого каждый раз плодятся очередные проекты. Сращивание власти с крупным бизнесом привело к распилу бюджетов. Пресловутая борьба с коррупцией трансформировалась в выяснение отношений между элитами, когда под раздачу, в основном, попадает не тот, кто виновен, а тот, у кого «крыша» слабее.
Возникает ощущение, что никто не хочет делать разбор полётов, попытаться вникнуть в суть проблем и начать их решать. Всё, что мы видим – это движение по замкнутому кругу со всё тем же выделением новых денег, созданием новых структур, но без реального результата.
Благодаря традиционной терпимости народа, высокому болевому порогу, а также высоким ценам на сырьё, всё это время удавалось сглаживать острые углы. Но после январской катастрофы стало ясно, что без коренного преобразования всей системы государственного управления уже нельзя обойтись. Следующее подобное потрясение государство может просто не пережить.
Любую систему формируют люди. Поэтому внедрение даже самых передовых методов работы и правил игры без опоры на человеческий капитал рискует оказаться профанацией. Понятно, что формировавшийся десятилетиями менталитет невозможно изменить, а тем более поломать за мгновенье. Для этого требуются огромные усилия, наверное, ещё со школьной скамьи.
В частности, надо менять психологию и мотивацию людей, которые решили посвятить себя этой сфере. Восприятие госслужбы в качестве кормушки, синекуры, инструмента для продвижения своих бизнес-интересов никуда не делось. Важно также изживать синдром временщика, которому важнее всего отсидеться, но не исполнять возложенные функции добросовестно.
Также в сознании наших людей по инерции советских времён ещё крепко сидит неписаное правило: «Я начальник – ты дурак, ты начальник – я дурак». Из процесса принятия решений как явление исчезло обсуждение. Альтернативное мнение воспринимается вышестоящим как признак дурного тона, бунт на корабле, но не желание сделать лучше. Откуда тогда взяться кадрам, готовым отстаивать свою точку зрения и взять ответственность на себя, если инициатива наказуема? В результате торжествует принцип отрицательного отбора, когда наверху оказываются не принципиальные, а угодливые кадры, не мыслящие, а безропотные исполнители.
Даже в Парламенте – органе, который по своему предназначению должен вскрывать самые острые темы, ставить неприятные для властей вопросы, подвергать сомнению и требовать ответа, – мы всего этого не видим. Вместо этого – единогласное утверждение тех или иных законов, а после снова же единогласная их отмена, согласование депутатских запросов во фракциях, поспешное одобрение ключевых кандидатур без единого вопроса и без заслушивания их программ.
Другая проблема связана с т.н. комплексом «маленького начальника» (его ещё называют синдромом гардеробщика, швейцара, модератора, шлагбаума и т.д.). Он выражается в стремлении максимально воспользоваться своей властью, за счёт чего самоутвердиться. То есть, «закрыть и не пущать», намеренно создавать бюрократические преграды, заставлять людей собирать десятки справок, придираться к любой мелочи ради удовлетворения эго.
Ясно, что при сохранении прежней модели управления страной, причины, приведшие в том числе к январской трагедии, будут сохраняться. Соответственно, и протестные настроения обещают лишь усиливаться. Покупать лояльность населения, как это делают богатые арабские княжества, кормить завтраками или бесконечно тасовать кадровую колоду – всё это более не служит панацеей. Нужен принципиально новый подход – если без операции не обойтись, её надо делать.
