, 
Что ждет мировую экономику на фоне войны в России?
Поскольку президент России Владимир Путин начал полномасштабное вторжение в Украину, мы обязаны задуматься об экономических и финансовых последствиях этого большого исторического события. Украинская война – это не просто очередной небольшой конфликт, не имеющий важного глобального значения, вроде тех, что мы наблюдали в последние десятилетия. Это мощная эскалация Второй Холодной войны, в которой четыре ревизионистские державы – Китай, Россия, Иран и КНДР –активно бросают вызов давнему глобальному господству США и международному порядку под руководством Запада, который Америка создала после Второй мировой войны.
Сегодня существует риск, что рынки и политические аналитики могут недооценить последствия подобных изменений в мировой ситуации. К моменту закрытия рынков в день вторжения – 24 февраля – фондовый рынок США вырос, надеясь, что начавшаяся война приведёт к замедлению процесса повышения ставок Федеральным резервом США. Но если говорить об экономике в целом, сейчас сильно возросла вероятность глобальной стагфляционной рецессии. Аналитики задаются вопросом, смогут ли ФРС и другие крупнейшие центробанки совершить «мягкую посадку» на фоне этого кризиса и его последствий. Не рассчитывайте на это. Война в Украине спровоцирует колоссальный негативный шок на стороне предложения в мировой экономике, снизив темпы роста и ещё больше увеличив инфляцию в тот момент, когда инфляционные ожидания уже начали отрываться от якоря.
Краткосрочные последствия войны для финансовых рынков уже можно спрогнозировать. В ситуации сильного стагфляционного шока и сброса рисков мировой фондовый рынок может покинуть нынешний коридор коррекции (снижение на -10%) и выйти на территорию медвежьего рынка (падение на -20% или больше). Доходность надёжных государственных облигаций на какое-то время снизится, но затем начнёт повышаться из-за неконтролируемого роста инфляции. Цены на нефть и природный газ ещё больше повысятся – значительно выше $100 за баррель – равно как и цены на многие другие сырьевые товары, поскольку и Россия, и Украина являются крупными экспортёрами сырья и продовольствия. Валюты, считающиеся «безопасной гаванью», например, швейцарский франк, будут укрепляться, а цены на золото поднимутся ещё выше.
Экономические и финансовые последствия войны – и вызванный ими стагфляционный шок – конечно, сильнее всего скажутся на России и Украине, а также на Евросоюзе, который очень зависит от российского газа. Но США тоже пострадают. Мировой рынок энергоресурсов глубоко интегрирован, поэтому рост мировых цен на нефть (например, маркерного сорта Brent) серьёзно повлияет на нефтяные цены в США (сорт WTI, то есть West Texas Intermediate). Да, сейчас в США размеры чистого экспорта энергоресурсов невелики, но макрораспределение этого шока будет негативным. Небольшая группа энергетических компаний получит повышенные прибыли, но домохозяйства и бизнес столкнутся с сильным ценовым шоком, что заставит их сократить расходы.
Учитывая эту динамику, экономика США, которая в ином случае могла бы оставаться сильной, пострадает от резкого замедления, скатываясь к стагфляционной рецессии темпов роста. Ужесточение финансовых условий повлияет на уверенность бизнеса, потребителей и инвесторов, что усугубит негативные макроэкономические последствия российского вторжения для США и всего мира.
Грядущие санкции против России – и не важно, окажутся они большими или ограниченными, и какие из них потребуются для будущего сдерживания – неизбежно повредят не только России, но также США, Западу и развивающимся странам. Кроме того, нельзя исключать вероятность, что Россия ответит на новые западные санкции собственными контрмерами: а именно, резко сократит добычу нефти, чтобы ещё выше поднять мировые цены на нефть. Этот шаг будет приносить России чистую выгоду, если дополнительный рост цен на нефть окажется больше, чем потери от сокращения экспорта. Путин понимает, что он может нанести экономике и рынкам западных стран асимметричный ущерб, потому что значительную часть минувшего десятилетия он провёл, накапливая средства на войну и формируя финансовый щит от новых экономических санкций.
Глубокий стагфляционный шок – это кошмарный сценарий для центральных банков, потому что их будут ругать, если они начнут принимать меры, и их будут точно так же ругать, если они их не примут. В ситуации растущей инфляции, когда центробанки уже «отстают от кривой», замедление процесса ужесточения монетарной политики может ускорить, отрыв от якоря инфляционных ожиданий, что ещё больше усугубит стагфляцию. А если центробанки сохранят «ястребиный» настрой (или усилят его), назревающая рецессия станет более суровой.
Хотя центробанки должно агрессивно бороться с возвратом инфляции, наиболее вероятно, что они попытаются уклониться от этой борьбы, как это происходило в 1970-е годы. Они будут утверждать, что проблема – временная, а монетарная политика не может повлиять на внешний негативный шок на стороне предложения или устранить его. Когда настанет момент истины, они, наверное, моргнут, выбрав медлительное ужесточение монетарной политики, чтобы не допустить ещё более суровой рецессии. Но в результате инфляционные ожидания ещё сильнее оторвутся от якоря.
Тем временем политики будут пытаться смягчить негативный шок на стороне предложения. В США власти постараются смягчить рост цен на бензин, воспользовавшись Стратегическим нефтяным резервом, и уговаривая Саудовскую Аравию увеличить добычу нефти. Но эти меры окажут лишь ограниченный эффект из-за всеобщих опасений, что результатом новых ценовых всплесков станет глобальное накапливание энергоресурсов.
При этом западные лидеры не смогут опереться на бюджетную политику для борьбы с тормозящими рост экономики последствиями стагфляционного шока. Хотя бы потому, что у США и многих других развитых стран уже заканчиваются бюджетные патроны, ведь они сняли все фискальные тормоза ради борьбы с пандемией Covid-19. Ещё важнее то, что бюджетное стимулирование спроса – это неправильный ответ на стагфляционный шок на стороне предложения. Хотя такое стимулирование может уменьшить негативное влияние шока на экономический рост, оно усилит инфляционное давление. А если власти воспользуются одновременно и монетарными, и бюджетными мерами для борьбы с шоком, тогда стагфляционные последствия станут ещё более суровыми из-за возросшего влияния на инфляционные ожидания.
Соблазнительно думать, что российско-украинский конфликт окажет лишь небольшое и временное влияние на экономику и финансы. Ведь доля России в мировой экономике равна всего лишь 3% (а доля Украины намного меньше). Но доля арабских государств, которые ввели нефтяное эмбарго в 1973 году – и революционного Ирана в 1979 году – в мировом ВВП была даже меньше, чем у России сегодня.
Путинская война станет серьёзным ударом по глобальной уверенности в период, когда хрупкое восстановление экономики уже вступило в период неопределённости и возросшего инфляционного давления. Эффект домино, вызванный украинским кризисом, будет каким угодно, но только не временным.
Нуриэль Рубини – почётный профессор экономики в Школе бизнеса им. Стерна при Нью-Йоркском университете, главный экономист в Atlas Capital Team – финтех-компании по управлению активами, которая специализируется на хеджировании от инфляции и других хвостовых рисков.
Copyright: Project Syndicate, 2022. www.project-syndicate.org
