, 
Куда бегут поверженные диктаторы
Политика может быть жестким бизнесом. Что происходит, когда лидеры теряют свои позиции, когда для них закрываются двери во властные коридоры, а предполагаемые друзья и союзники предают их? Что происходит, когда даже вопрос выживания лидера ставится под сомнение? Стивен Раковски – эксперт американского разведовательно-аналитического ресурса Stratfor напоминает, что ждет тех, кто не смог договориться со своим народом.
Есть большая разница между лидерами, которые оказываются отрезанными от политической системы, но сохраняют возможность оставаться в своих странах и теми, кто через потерю власти или в результате народного восстания, в конечном итоге, оказываются изгнанными со своих родных краев. Лидеры во многих частях мира не всегда располагают роскошью жить в безопасности, особенно когда политические волны накатывают против них.
Так что, когда лидер – будь то демократически избранная фигура или жесткая сильная личность – сходит с арены в стране, где политическая система определяется больше личным статусом, чем институтами, ставки возрастают, вплоть до риска потери жизни. При определенных обстоятельствах, угроза оказаться на скамье подсудимых в Международном уголовном суде может мотивировать лидеров занять боевую стойку, окопаться и бороться, как это делает сирийский президент Асад.
В иных случаях, побежденный должен бежать, чтобы искать безопасности за границей из-за страха возмездия, тюрьмы или смерти у себя дома. Когда решение бежать принято, некоторые страны могут выйти вперед, чтобы принять их, но решение сделать это не всегда основывается на чувстве альтруизма. И чаще всего, конечный пункт назначения поверженного лидера может быть геополитически объяснено. Местоположения их длительного пребывания, как правило, зависят от интересов внешней политики и внутренних проблем государства пребывания. Давняя связь между потенциальной принимающей стороной и изгнанным лидером также может играть определенную роль.
Если лидер чувствует, что его приперли к стенке, то шансы кровопролития резко возрастают.
Когда президент Филиппин Фердинанд Маркос столкнулся с массовыми протестами в 1986 году, он решил, что дальнейшее пребывание у власти и борьба за нее неизбежно вызвали бы распространение насилия. В тот момент Вашингтон решил, что, несмотря на его клептократические методы правления, Маркос, который являлся союзником США в холодной войне, заработал возможность длительного пребывания в Соединенных Штатах. Маркос и почти 100 членов его семьи (а также тонны награбленного имущества) были погружены в два самолета ВВС США на базе в Гавайях, чтобы навсегда покинуть страну. Инцидент показал, как далеко Америка может зайти ради павшего союзника, чтобы предотвратить хаос и насилие.
Если лидеру приходится выбирать, куда бежать, то первейшим предпочтением, как правило, становится государство-покровитель, обычно это прежняя колониальная держава. Покровитель, как правило, обнаруживает себя по ряду определяющих факторов: из-за тесных политических, экономических и культурных связей между двумя странами. Побег бывшего украинского президента Виктора Януковича в Россию в 2014 году является одним из таких примеров.
Политический «золотой парашют» может даже быть частью сделки между государством-покровителем и его клиентом. Франция является лидером подобной тактики, имея десятки согласованных тайных договоров со своими бывшими колониями, обеспечив национальную безопасность государств-клиентов в обмен на экономические и политические уступки. Правительство Франции часто само распахивает двери перед свергнутыми лидерами, в том числе из бывших колоний в Африке, которые могут получить определенные преференции от жизни в Париже рядом с диаспорами своих стран и в итоге медленно восстановить свою политическую судьбу.
После того как ливийский диктатор Муаммар Каддафи поссорился с главнокомандующим Халифой Хафтаром, генерал переориентировался на ЦРУ в попытке свергнуть своего руководителя. Когда выяснилось, что усилия группы генерала оказались тщетными, Хафтар и 350 его людей были переброшены в Заир, прежде чем в конечном итоге оказаться в Соединенных Штатах. Генералу было даровано гражданство США.
Другой пример. Перед тем как Соединенные Штаты вторглись в Ирак в 2003 году, иракский эмигрант по имени Чалаби, основавший Иракский национальный конгресс, был признан ведущим иракским политическим диссидентом, который пообещал нетерпеливым американским политикам, что Ирак, куда нога Чалаби не ступала на протяжении десятилетий, созрел для демократии. Как потом выяснилось, реальность очень отличалась от той, которую представлял Чалаби.
Естественно, высланные лидеры могут влиять из заграницы. Оставаясь незапятнанными в перипетиях внутренней политики, иногда расстояние даже усиливает их влияние. Например, Аятолла Хомейни жил в самоизгнании, начиная с 1964 года, сначала в Турции, а затем в Ираке и во Франции, контрабандные записи его выступлений были широко популярны на улицах Ирана. Это, казалось бы, незримое воздействие открыло путь для его триумфального возвращения, где, по некоторым оценкам, его приветствовали 6 миллионов человек. Другой лидер, отстраненный от власти, премьер-министр Таиланда Таксин Чинават умудрился в его положении определить не одного, а двух близких членов семьи в качестве преемников.
Премьер-министр Пакистана Наваз Шариф является редким примером успешного возвращения из ссылки. После того, как он был свергнут военными в 1999 году и брошен в тюрьму на пожизненное заключение, пакистанское правительство неожиданно освободило его, а через несколько часов Наваз Шариф на борту самолета, принадлежавшего саудовской королевской семье, приземлился в Джидде, чтобы начать отбывать свои восемь лет изгнания в Саудовской Аравии. После того, как политические силы сложились как надо, Шариф в 2008 году вернулся в Пакистан, собрал оппозиционную коалицию и выиграл беспрецедентный третий срок в качестве премьер-министра в 2013 году. Конечно, это негативно сказалось на дипломатических и военных связях двух стран.
Некоторые изгнанные лидеры не одариваются государством-покровителем статусом неприкасаемого. Ярким примером является Мохаммед Реза Пехлеви, свергнутый шах Ирана, который был вынужден покинуть страну в 1979 г. Споры вокруг его правления побудили администрацию президента США Джимми Картера отказать ему в длительном пребывании на территории страны. Больной монарх был вынужден путешествовать из страны в страну, пока президент Египта Анвар Садат, незадолго до смерти Пехлеви, не предоставил ему отсрочку. В похожей ситуации оказался иМобуту Сесе Секо, свергнутый лидер Заира (ныне Демократическая Республика Конго), который на миллиарды долларов ограбил свою страну.
