, 
Есть ли в Казахстане свой Навальный?
Власть в Казахстане утратила свою притягательность. Это очень тревожный симптом для любого общества, поскольку на замену амбициям пришел еще более сильный мотиватор – страх. Страх быть заподозренным в политических амбициях.
А в это время мы опять ждем осень в предчувствии транзитного сезона. Самое парадоксальное, что ни один здравомыслящий человек, вне зависимости от того, входит ли он во властную обойму или нет, не горит желанием играть главные роли. Искушенные в политике люди предпочитают ограничиться ролью исполнителя второго плана, а если повезет, то вообще отсидеться в массовке. В условиях, когда ближайшее окружение президента утратило чувство собственной неуязвимости, простой народ бессознательно сублимирует на кухнях, а более продвинутая часть – в социальных сетях.
Примечательно, что после того, как слово «оппозиция» бесславно исчезло из нашей риторики, поле битвы теперь переместилось внутрь властной элиты и, кажется, они почти мечтают о тех временах, когда у них был хотя бы декларативный общий враг.
Впрочем, такую роль сегодня может играть в какой-то степени Мухтар Аблязов. Даже если бы он не существовал, стоило его просто придумать. Практически все крупные процессы последних месяцев так или иначе связаны с его именем. А ведь, скорее всего, его влияние сильно преувеличено – все инструменты опального олигарха ограничены социальными сетями.
И вот здесь, пожалуй, можно найти территорию, где, правда все менее безболезненно, можно реализовать собственные амбиции.
Виртуальный электорат создал новую паству для политтехнологов, и особенно – популистов, которых становится все сложнее отличить от демократов. На наших глазах создается квазиреальность, опасность которой в том, что она зеркалит реальность, но не является ею.
Андрей Перцев, эксперт Московского Центра Карнеги, составил анамнез этого явления на примере Алексея Навального, которого одни считают «Кремлевским проектом», а другие «будущим тираном», но даже вполне уважающие себя люди – альтернативой Путину.
Автор называет главное преимущество Навального – он «политический практик, возможно, единственный на федеральном политическом поле. Именно практика, о которой забыла власть и в которой ограничила себя системная оппозиция, позволила ему стать известным.
Дело в том, что сегодня известность вновь превращается в синоним влиятельности. В недавнем интервью нашему порталу наша бывшая соотечественница Джамиля Стехликова говорит забытую у нас истину:
Я считаю, что лучший путь в политику – путь через гражданскую активность, через работу с местными людьми, через возможность понять ситуации не с позиции чиновника или политика, а с позиции человека, который пытается понять систему снизу, пытается с ней бороться, добиться своих прав. Зато потом, когда человек становится политиком и бюрократом, он гораздо лучше находит слабые места в системе и способен эффективнее помогать людям.»
Что бы мы ни говорили о казахстанской специфике, но есть законы, которые универсальны для всех народов, даже если они временно не работают.
Специфика постсоветского сознания в другом – оппозиция, или то, что принято ею у нас называть, весьма удачно ассоциируется в массовом сознании с неудачниками, которых отлучили от властного пирога, что, кстати, не так уж далеко от истины. Подавляющая часть нашей исчезнувшей оппозиции так или иначе является выходцами государственного аппарата, против которого они восстали в силу разных причин.
Но что делать с людьми, которые не являются продуктами системы? Даже у нас появляются все больше популярных, а потому влиятельных имен, на которых нет серьезных рычагов влияния, кроме как отобрать квартирку в микрорайоне.
У нас нет Навального как такового, но есть явление, которое можно назвать коллективным «Навальным»: Айдос Сарым и Досым Сатпаев, Мухтар Тайжан и Джохар Утебеков, Расул Жумалы и Айжан Хамит и еще пара десятков имен. Именно они сегодня выполняют роль тех самых рецепторов, которые позволяют «понять ситуации не с позиции чиновника или политика, а с позиции человека, который пытается понять систему снизу».
Пока на левом берегу Астаны идет архаичная битва гигантов, в сети формируется нормальная конкурентная среда, где «обкатывается» другая элита, формирующая новую повестку дня. И предъявить ей, кстати, особо нечего – там чистой воды патриотизм, пусть иногда малокомфортный для восприятия. Более того, можно даже предположить в соответствии с популярной нынче теорией отвлечения, что они «отвлекают» нас от того, что творится на самом деле. «Ибо самые страшные преступления происходят во мраке…» Но самое главное, их точно нельзя заподозрить в том, что они «неудачники».
У «коллективного Навального» в Казахстане есть одно главное преимущество: их предложения близки к реальным запросам общества, которые годами были отшлифованы количеством лайков, перепостов и просмотров, даже если иногда приходилось жертвовать убеждениями в пользу популизма. Единственное, в чем их можно обвинить – в наличии гражданской позиции. А с ней бороться у нас еще не научились. Особенно если ей скрыто сочувствуют те, против кого направлены их публикации.
Но есть у них одно серьезное отличие от Навального и причина, по которой они не будут названы «последней надеждой» - их деятельность не выходит за рамки социальных сетей.
Да, Навальный тоже начинал с онлайна. По мнению Перцева, «возможно, эта концентрация на интернете и подвела протесты 2011–2012 годов. Люди попробовали выходить на улицы, но организовать структуру из участников митингов не получилось. Такой офлайн-структурой стал штаб Навального на выборах мэра Москвы 2013 года. Оказалось, что интернет-хомячки способны действовать в реальном мире. Сейчас эти наработки Навальный использует в публичной кампании, которую он называет президентской».
«В условиях, когда общественное мнение начинает колебаться, такие убежденные посланники начинают играть все большую роль» - очень верно подмечает автор.
Главное, чтобы наша доблестная правоохранительная система не догадалась начать преследования и не спровоцировала этот электорат «сплотиться», радикализоваться и организоваться. А пока это отличный и, кстати, очень цивилизованный способ наладить диалог между власть и обществом, который завтра может стать оптимальной альтернативой силовому транзиту. В Казахстане живет удивительно толерантное общество, с которым всегда можно «договориться».
Так или иначе, но как явление «Навальный просто осваивает территории, с которых ушла и власть, и системная оппозиция».
