, 
«Больной человек Азии»
«Арабская весна», убийство бен Ладена, трагедия Стросс-Кана (многие считают, что это подстава, причин для таких подозрений достаточно, но я так не думаю, думаю, что так и было; чтобы понять, до чего может довести граничащая с безумием сексуальная невменяемость респектабельного европейца, не надо углубляться во Фрейда, прочтите или перечитайте новеллу Сомерсета Моэма «Дождь»), падение глобальных финансовых и товарных рынков, намечающийся дефолт Греции, призрак стагфляции в Америке... Вращается калейдоскоп событий. Фокус переместился на Пакистан, происходящее в котором и вокруг которого не может не привлекать пристальное и более чем оправданное внимание казахстанских политиков. Ключ от решения проблем Афганистана находится в Пакистане.
Будучи гостем в мае 1943-го в имении Рузвельта Шангри-Ла, империалист Черчилль, который в молодости кавалерийским офицером служил в Индии и в более зрелые годы был министром колоний, со знанием дела провидчески обрисовал антиимпериалистам хозяевам, особенно не любившей его первой леди, что будет происходить на перенасыщенной действующими и потенциальными конфликтами полиэтнической и поликонфессиональной территории Британской Индии после уже намечающегося распада империи. Через четыре года все и началось. В 1947-м Индия стала независимой, а на мусульманском северо-востоке и северо-западе Индостана возник Пакистан. Освободившаяся от имперского обруча бывшая Британская Индия погрузилась в нескончаемые кровавые конфликты между индусами, сикхами, мусульманами, не прекращающимися по сей день (четыре войны между Индией и Пакистаном: 1947, 1965, 1971, 1999) и унесшими сотни тысяч человеческих жизней. И в наше время между ними, теперь уже членами «ядерного клуба, то и дело вспыхивают мини-конфликты (недавний теракт пакистанских исламистов в Мумбае), которые, не дай Бог, могут в любой момент обернуться настоящей, уже пятой за прошедшие полвека, войной.
Не просто преодолевать со школы втемяшенные в сознание догмы. Если принять за неоспоримо главную ценность человеческую жизнь, то приходится признать в этом смысле, никоим образом не склоняясь к идеализации, достоинства notion d'empire, которая по самой своей интегрирующей сути подавляет этнический, племенной, конфессиональный антагонизм входящих в нее народов. Миллионами жизней заплатили и продолжают платить народы Африки за освобождение от «имперского ига». Во что превратилась богатейшая Родезия? В Зимбабве. А Мозамбик, а Уганда, а Судан? А геноцид в Дарфуре, в Руанде? И так далее. Возьмем Индию: жертвы жестокого подавления англичанами восстания сипаев в пятидесятые годы XIX века или бунта мусульман против сикхов в Амритзаре в 1919-м исчислялись сотнями, даже несколькими тысячами, по сравнению с сотнями тысяч убитых в конфликтах в постколониальное время.
Глядя на карту Азии, понимаешь значение Пакистана в сегодняшнем геополитическом раскладе. Непосредственные соседи — Китай, Иран, Индия, Афганистан. Лишь Ваханский хребет Южного Памира отделяет его от Таджикистана. Стоит ли рассуждать о том, что означает такое местоположение в условиях новой «Большой игры»? Я уже говорил в февральском интервью в Exclusive о роли Пакистана. Добавлю к сказанному, что убийство бен Ладена чрезвычайно осложнило ситуацию. Основанные на вынужденной взаимозаинтересованности, длящиеся уже несколько десятилетий, отличающиеся подъемами и спадами, американо-пакистанские отношения переживают сейчас не первый, но, пожалуй, наиболее острый кризис. В национальной психике пакистанцев глубоко укоренен параноидальный комплекс беззащитности перед Индией, с населением и экономикой в восемь раз большей и более чем в два раза превосходящей и по численности, и по вооруженности армией. Не вдаваясь в насыщенную кровавыми конфликтами, военными переворотами, убийствами лидеров шестидесятилетнюю историю Пакистана, есть все основания признать, что Пакистан, где реальная власть принадлежит военной верхушке, где огромная часть населения охвачена диким религиозным фанатизмом (только недавно убили двух видных политиков, осуждающих традицию забивания неверных жен камнями), где, по оценкам американских разведслужб, уже имеется порядка ста и ежегодно производится от восьми до двадцати атомных бомб, что этот Пакистан «вооружен и крайне опасен».
Для Вашингтона необходимо поддержание оплачиваемых многими миллиардами долларов невраждебных отношений с Исламабадом. Уже в июле начнется частичный вывод американских войск из Афганистана, но основной контингент еще останется. Три четверти материалов и вооружений, обеспечивающих бое- и жизнеспособность остающихся, поступает через порт Карачи. И никакие соглашения с талибами, чем сейчас озабочен Вашингтон, невозможны без активного участия Исламабада. Поэтому, преодолевая негодование американцев против «паков», администрация вынуждена гасить конфликт с униженными пакистанскими военными, разгоревшийся в результате рейда американских коммандос в Пакистан для ликвидации бен Ладена.
Мало кто сомневается, что конфликт будет погашен. Демонстрируя, что Пакистан может найти себе нового патрона, афганский премьер Гилани отправился в мае в Пекин, где заверял китайское руководство в вечной («выше Гималаев») любви и получил обещания новых инвестиций. Все это игра на повышение. А факты таковы: за последние 10 лет Пакистан получил от Америки 20 миллиардов долларов и после опустошительного наводнения этого года ненавидящее Америку население получило от нее 690 миллионов долларов, а от Китая — 18 миллионов.
Укрепляя свой ядерный щит, пакистанские policy makers имеют в виду, что подлинный суверенитет в нашу «поствестфальскую» эпоху может быть обеспечен только наличием ядерного оружия (была бы у Каддафи атомная бомба, черта с два решились бы натовские стратеги бомбить Ливию). Но кроме того, оно является и мощным политическим оружием, с помощью которого можно шантажировать США, Запад, получая экономическую помощь. Классический пример Северной Кореи убеждает. Доктрина взаимного ядерного сдерживания доказала свою действенность в годы холодной войны. Но насколько надежна она в случае очередного взрыва в индо-пакистанском противостоянии, в частности из-за Кашмира? Дели четко заявляет о позиции ненанесения первой ядерного удара (no first use), но Пакистан, с его более слабым конвенциальным военным потенциалом, таких заверений не дает и, более того, как можно понять, не исключает первым применение ядерного оружия. Для Вашингтона этот «больной человек Азии» — главная наряду с Ираном угроза стабильности на континенте и в мире.
