, 
Над всей Испанией безоблачное небо
Когда компания Google Europe пригласила меня в Париже на сессию «мозгового штурма», посвящённого проблеме упадка истины, расцвета фейковых новостей и способов борьбы с тем и другим, я начал свою презентацию с того, что поставил проблему в исторический контекст.
Я процитировал эссе Джорджа Оруэлла «Вспоминая войну в Испании», в котором автор объясняет, что для него «история остановилась в 1936 году», потому что именно тогда – в Испании – он впервые увидел «сообщения газет, не имевшим к правде никакого отношения». Именно там он ощутил, что «сама концепция объективной правды», уничтожаемая фашизмом в его красной и коричневой формах, «стала угасать в мире». Именно благодаря этому стали в дальнейшем возможны такие люди, как Иосиф Геббельс («я тот, кто решает, кто является евреем, а кто нет»), а позднее Дональд Трамп (с его «альтернативными фактами»).
Но далее я подчеркнул, что как до, так и после расцвета тоталитаризма произошло несколько важных интеллектуальных потрясений.
Во-первых, кантовская «критика» отделила ноуменальное от феноменального, ограничив наше знание последним, и постулировав, что мы может понимать феномен лишь в той степени, в какой это позволяют наши чувства, понимание и разум. Эта критика добавляет в наши отношения с истиной долю субъективности, добровольными жертвами которой можно считать нынешних идеологов Брексита.
Во-вторых, «перспективизм» Ницше превратил правду в «точку зрения» и объявил «верной» такую точку зрения, которая делает существо сильнее, и «ложной» ту, что его огорчает или принижает. Всё это спровоцировало второе интеллектуальное землетрясение, толчки которого, естественно, потрясли политические системы, открыв метафизическую возможность для появления лидеров, подобных, например, Владимиру Путину.
А, в-третьих, появился «деконструктивизм» пост-ницшеанцев. Историзация «воли к истине» (Мишель Фуко), помещение истины «в кавычки» (Жак Деррида), отделение знака от значения (Луи Альтюссер), погружение очевидного в миазмы графиков и таблиц (Клод Леви-Стросс) или его связывание в узлы Борромео (Жак Лакан) – всё это, видимо, привело к тому, что мы потеряли контакт с простыми, твёрдыми и неопровержимыми аспектами истины.
Затем я сосредоточился на ответственности интернета и GAFA (Google, Apple, Facebook и Amazon) за следующую последовательность событий. Во-первых, цифровая демократия высвободила практически неограниченные объёмы речи и высказываний. После этого веб превратился в толпу, в свободу для всех; в нём каждый появляется вооружённый личным мнением, убеждениями и истиной. В конечном итоге – и эта перемена оказалась почти незаметной среди оглушительного рёва твитов, ретвитов и постов – мы потребовали, чтобы наша вновь заявленная истина пользовалась таким же уважением, каким пользовалась старая истина.
Мы начали с равного права на выражение наших взглядов. Мы пришли к признанию того, что любое высказанное мнение имеет равную ценность.
Мы начали с того, что просто хотели быть услышанными, а затем потребовали, чтобы слушатели стали уважать наши высказывания (что бы они о них ни думали в реальности), и в конечном итоге стали предупреждать этих слушателей, что нельзя ставить одно утверждение выше другого или утверждать, будто может существовать иерархия истины.
Мы думали, что мы демократизируем «мужество истины», которое было столь дорого покойному Фуко. Мы думали, что мы предоставляем каждому другу истины технические средства, с помощью которых можно вносить вклад – смело, но скромно – в поиск знаний. Вместо этого мы сформировали поток безумия. Мы положили тело истины на стол и, движимые каннибалистическими импульсами, оказались готовы разорвать её на части. Каждый из нас сшил лоскутное одеяло абсолютной уверенности и подозрительности из кровоточащих, загнивающих клочков. А вскоре этот спектакль уступил место (без эллинской элегантности) извращённости нового поколения софистов, которые утверждают, что истина – это качающаяся тень, что человек – это мерило всех вещей и что истина каждого в точности равна истине его соседа.
Учитывая всё это (и поскольку компания Google Europe была организатором мероприятия), я предложил Карло д’Азаро Бьондо, президенту компании, отвечающему за партнёрства и стратегические связи в странах Европы, Ближнего Востока и Африки, три конкретных и в высшей степени стратегических идеи.
Первой предложение – создание зала позора, где в партнёрстве с 50, 100 или 200 крупнейшими газетами мира будет составляться в реальном времени список самых опасных фейковых новостей в данный конкретный момент. Во-вторых, проведение конкурсов по образцу тех, что организовывали академии Франции в XVIII веке (благодаря которым появились оба «Рассуждения» Руссо). Обитатели веба смогут предложить документ, видео или иной материал, чья сила истины или сатиры позволит нейтрализовать наиболее вредные фейковые новости, а победитель получит финансирование для создания предлагаемой работы.
И, наконец, спустя два с половиной века после Дидро можно было бы создать новую энциклопедию – да, энциклопедию, настоящую, полностью противоположную «Википедии» с её мутными статьями.
Кто ещё, если не одна из глобальных технологических компаний, обладает возможностью (при условии, что она решит ею воспользоваться) собрать вместе тысячи настоящих учёных, способных провести инвентаризацию знаний, доступных сейчас нам в каждой из научных дисциплин. Выбор очевиден: «Энциклопедия» или невежество. Залатать ткань правды или смириться с окончательным отказом от неё. Нырнуть глубже в Пещеру, мрачную и шумную, или начать искать выход.
Я бы не хотел придавать неподобающее значение одному единственному мероприятию Google. Но нельзя ли считать его пробуждающим звонком, сигналом к началу процесса критического вопрошания? Не могут ли те, кто ответственен за худшее, продемонстрировать готовность к ответственному поведению и устранить ущерб, построить заново после всех разрушений? Если не они, то кто?
Бернар-Анри Леви – один из основателей движения «Nouveaux Philosophes» («Новые философы»); его новая книга «Империя и пять королей» выйдет в свет 12 февраля.
Copyright: Project Syndicate, 2019.
