Германия – больше не «корона» ЕС?

Как говорится в старом анекдоте, Европа функционирует лучше всего, где нет русских, немцы в упадке, но зато присутствуют американцы. В сложившемся сегодня новом европейском порядке русские на подъёме, немцы движутся вниз, американцы потенциально склоняются к уходу, британцы с трудом приближаются к Брекситу – а вот Франция находится на подъёме. В мире, пришедшем в движение, это последнее обстоятельство должно стать хорошей новостью для стабильности и сплочённости в еврозоне, а значит и для Европы и мира в целом.

На первый взгляд, результаты майских выборов в Европарламент и последующая номинация новой команды руководителей ЕС предвещают преемственность и отсутствие радикальных перемен в Евросоюзе. Партии националистов не смогли добиться на этих выборах никаких существенных побед, после чего крупные западноевропейские державы, сохраняющие статус-кво, выбрали на высшие посты ЕС федералистов. Например, выбор Урсулы фон дер Ляйен новым председателем Еврокомиссии (она станет первым представителем Германии на этом посту за полвека), казалось бы, подтверждает сохраняющееся господство Германии в Европе.

Но подводные течения часто сильно отличаются от течений на поверхности. Судя по урокам истории, гегемоны часто обретают формальное лидерство, когда их сила иссякает, а не когда она нарастает. Сегодня сразу несколько факторов угрожают статусу Германии в качестве лидера ЕС – и больше всех от этого может выиграть Франция.

До сих пор немецкое доминирование опиралось на два основных столпа: американские гарантии обороны, которые выглядели вечными, и промышленные компании страны, являющиеся мировыми лидерами и обеспечивающие Германии уверенную позицию чистого кредитора. Но этот фундамент начал разваливаться, поэтому вполне возможно, что эпоха «апогея Германии» проходит.

Одна из причин этого – сверхнизкие процентные ставки, которые наблюдаются во всём мире, а особенно в еврозоне. Следствием этого стал тот факт, что десятилетние облигации Италии и даже Греции в последнее время приносят меньшую доходность, чем аналогичные облигации США. Подобное снижение премии за риск означает, что угроза нового долгового кризиса в еврозоне ослабла. А это, в свою очередь, ослабляет тот «полумягкий» контроль, который Германия приобрела в еврозоне, когда предложила свою финансовую поддержку в обмен на сокращение бюджетных расходов и структурные реформы.

Кроме того, в очередной раз меняется баланс политических сил внутри ЕС. Самым важным изменением стал Брексит (хотя он ещё не случился); он помогает Франции вернуться к той роли, которую она играла до 1990 года со своим переменчивым, решающим голосом в ЕС.

В те дни Западная Германия, Италия и Испания в целом приветствовали усиление интеграции ЕС, Британия была против, а решающим голос оказался у Франции. Именно этим объяснялся принцип действия франко-немецкого «локомотива»: крупные инициативы ЕС зависели от согласия этих двух стран, поэтому Франция могла выбирать такой путь европейской интеграции, которые лучше всего соответствовал её национальным интересам.

Ситуация изменилась после воссоединения Германии и кризиса в еврозоне. Британия стала настроена более скептически в отношении Европы, она отвергала идею политического и бюджетного союза, который считала важным для еврозоны, но для себя политически неприемлемым. Между тем, Франция, сегодня призывает к федералистскому “gouvernement économique” («экономическому правительству»). В результате колеблющийся голос оказался у Германии, которая зачастую выступает против углубления интеграции Евросоюза под тем предлогом, что это якобы может расколоть входящие и не входящие в еврозону страны ЕС (включая Британию). На самом деле главной заботой Германии, как правило, была защита собственных финансовых интересов и интересов других североевропейских стран-кредиторов. Однако Брексит восстановит старый порядок, существовавший до 1990 года, и в его центре будет находиться Франция.

Кроме того, целый ряд факторов – проблемы в международной торговле, переход к зелёной энергетике, так называемая Четвёртая промышленная революция, а также возросшая геополитическая напряжённость – грозят нарушить нормальную работу экспортно-ориентированной модели экономического роста в Германии. Уже в этом году немецкая экономика может столкнуться с рецессией, поскольку в стране снижаются объёмы промышленного экспорта и инвестиций.

Немецкая промышленность сталкивается с множеством проблем – помимо продолжающегося скандала с дизельными выхлопами. Рост популярности электрических и автономных транспортных средств, новые методы использования автомобилей в гиг-экономике, активное применение данных и трёхмерная печать серьёзно нарушат привычный ритм жизни экономики, чьими конкурентными преимуществами являются высокое мастерство, а также точное машиностроение.

Ещё хуже обстоят дела в Германии с жёсткой силой. В наши дни у стран ЕС, обладающих мощным военным потенциалом, появилась «силовая премия», что объясняется не только серией внешних интервенций президента России Владимира Путина, но и возрастающими сомнениями в приверженности президента США Дональда Трампа принципу коллективной европейской (а значит и немецкой) безопасности. Это особенно касается Франции, которая обладает эффективными традиционными и ядерными вооружёнными силами, а также выгодным стратегическим положением – Польша и Германия отделяют её от России.

В контексте ЕС каждый из этих факторов по отдельности уже представляет собой важный сдвиг, но в комбинации они могут оказать преобразующее воздействие. Франция теперь может стать тем центром, от которого будет зависеть судьба интеграции в ЕС и, соответственно, вероятность будущего геополитического или экономического возрождения этого союза. Французское правительство сегодня ищет способы сбалансировать внутренние проблемы с задачами интеграции еврозоны, климатической политики (включая необходимость справиться с протестами «жёлтых жилетов»), а также ограничения силы американских технологических гигантов.

Кроме того, эта страна является «полуцентральной»: политически она позиционирована между – с одной стороны – «центральными» кредиторами (в их числе Германия и Нидерланды), которые требуют усиления бюджетной коррекции, реформ и погашения долгов, и – с другой стороны – так называемым клубом средиземноморских должников (Португалия, Италия, Греция и Испания), которые хотят бюджетных трансфертов. Это означает, что в вопросах банковского и иных «союзов» (включая общий рынок капитала), которые стоят на повестке реформ в еврозоне, центральная роль будет принадлежать Франции.

Наконец, у Франции имеется длительная история государственнической политики, и у неё нет огромного профицита в торговле с другими странами мира. Именно поэтому она способна лучше, чем Германия, защищать собственные интересы и интересы Евросоюза в мире торговых войн и инвестиционных барьеров, в котором рыночные силы оказываются подчинены власти государства.

Яцек Ростовски – министр финансов и вице-премьер Польши в 2007-2013 годах. Арнаб Дас – стратег по глобальным рынкам в лондонской фирме, управляющей финансовыми активами.

Copyright: Project Syndicate, 2019.
www.project-syndicate.org