Чувство несправедливости растет

Новая волна протестов началась в странах арабского мира: помимо Ливана и Ирака она охватила теперь и Судан с Алжиром. Массовые волнения в этих странах мобилизовали миллионы людей из всех слоёв общества. Все они недовольны ухудшением экономического положения, которое, по мнению протестующих, усугубляется низким качеством и ошибками в государственном управлении.

Как и во время Арабской весны 2011 года, сегодняшние протесты в этих странах сплачивает требование смены режима. Но есть и ключевое отличие: двигателем предыдущих восстаний было стремление людей обрести достоинство, а сегодня ими движет голод. Арабская весна уступила место суровой зиме несогласия.

В 2011 году цены на нефть находились на максимальной высоте, а темпы роста экономики во многих арабских странах были самыми высокими за несколько десятилетий. Лидерами тех восстаний в основном были представители образованной молодёжи, которая желала получить более качественные рабочие места и повысить свою роль в политике и обществе. Правительства многих стран региона сумели тогда успокоить улицы с помощью экспансионистских экономических мер, которые оплачивались за счёт нефтяных доходов, финансовой поддержки Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива и денежных переводов частных лиц.

Однако после резкого падения нефтяных цен в 2014 году значительная часть этого бюджетного пространства исчезла. У десяти стран региона соотношение долга к ВВП уже превышает 75%. По мере замедления темпов роста экономики объём государственных расходов сокращался, что усиливало ощущение экономической нестабильности. Даже в тех странах, где процесс бюджетной консолидации едва начался, старая модель перераспределения ренты перестала нормально функционировать, и население повернулось против режимов, выглядящих неспособными или нежелающими предпринять убедительные реформаторские усилия.

Кроме того, новые народные движения в Алжире, Судане, Ливане и Ираке выучили важные уроки восстаний 2011 года. Протестующие больше не удовлетворяются простым смещением стареющих автократов, а нацелились на ключевые элементы «глубинного государства» и сил безопасности. В Алжире и Судане они отвергли идею быстрого проведения выборов, а вместо этого потребовали предоставить время для организации новых партий, чтобы они смогли конкурировать с давно существующими исламистскими организациями.

Протестующие сегодня не только требуют глубоких перемен в политической системе, но и отказываются вести переговоры со старым режимом. В Алжире, благодаря наличию $70 млрд валютных резервов и малым размерам внешнего долга, протестное движение и вооружённые силы могут позволить себе участие в игре «кто первым струсит»: первые ждут, когда развалится режим, а вторые – когда народ устанет участвовать в протестах. И, конечно, есть риск, что урегулирование так и не будет достигнуто, а бюджетная подушка уже исчезнет. В этот момент проводить экономические реформы станет намного труднее.

Напротив, в Судане демократический фронт в августе неохотно согласился пойти на соглашение о разделе власти с армией. Экономика страны рухнула до такой степени, что сотрудничество стало выглядеть более желательной стратегией. Армия не может по-прежнему поглощать 60% госрасходов, поскольку сегодня они сократились до 8% ВВП. Перед технократическим правительством пока что поставлена задача стабилизировать экономику, а достижение финальных политических договорённостей оставлено на будущее – обе стороны имеют возможность маневрировать с целью получить максимальную выгоду от предстоящего переходного периода.

В этом смысле и Ливан, и Ирак всё же ближе к Алжиру, чем к Судану, хотя состояние экономики в этих странах быстро ухудшается. Ирак закачался из-за снижения нефтяных доходов, а Ливан пошатнулся из-за спада притоков капитала, служивших для страны главным источником внешней ренты. Эти экономические шоки выявили огромные издержки многоконфессиональной политической системы, существующей в обеих странах. Кроме того, протестующие, движимые экономическими трудностями, стали чувствовать себя увереннее благодаря улучшению общей ситуации с безопасностью после разгрома Исламского государства и постепенного прекращения войны в Сирии.

Во всех четырёх странах серьёзные ошибки в управлении экономикой стали следствием длительного использования бюджетных ресурсов для финансирования союзников и клиентов режима, а не для пользы всего населения. Эти режимы доминируют также в частном секторе своих стран с помощью коррупционной системы «для своих» («кронизм»), причём не только ради извлечения и распределения ренты среди приближённых, но и для блокировки появления независимых структур, способных финансировать оппозиционное движение. Из-за этого неправильно распределялся капитал и квалифицированная рабочая сила, ухудшался бизнес-климат, снижалась конкуренция, а также темпы инноваций и экономического роста.

В Ираке и Ливане ситуация осложняется ещё и многообразием населения. Режимы, возникшие в Ливане после гражданской войны 1990-х годов и в Ираке после осуществлённой под руководством США интервенции в начале 2000-х годов, опираются на соглашения о разделе власти между олигархами, принадлежащими к разным конфессиям и сохраняющим свои позиции благодаря репрессиям и системе клиентелизма. Такие коалиции могли сохраняться лишь до тех пор, пока было достаточно «добычи» для раздела между клиентами каждой партии. Но по мере снижения размеров ренты эти партии оказались неспособны договориться о том, как распределить убытки, и вместо этого предприняли отчаянную попытку заполучить оставшиеся ресурсы, что спровоцировало экономический кризис. В Ливане издержки этой безрассудной политики легли на плечи уже и так хрупкого финансового сектора, который может схлопнуться.

Наконец, в ливанской и иракской внутренней политике играет свою роль геополитическая динамика в регионе. В обеих странах политические группы, поддерживаемые Ираном, обладают боевой мощью, но оказались неспособны – пока что – предложить широко приемлемый социальный договор, который бы позволил им консолидировать политические позиции.

Так или иначе, в Алжире, Судане, Ливане и Ираке история сейчас на марше. Нефтяные доходы в странах Ближнего Востока упали примерно на треть с 2014 года, поэтому у авторитарных режимов осталось меньше ресурсов для финансирования клиентелы. Вступая в зиму 2020 года, новая волна народного недовольства, по всей видимости, будет нарастать, охватывая и другие страны. Для каждой страны задача будет заключаться в том, чтобы найти путь к такому политическому и экономическому переходу, который сможет удовлетворить улицы и создать условия, благоприятные для всеобщего процветания.

Однако пока что эти стареющие режимы, столкнувшись с народными движениями, которые требуют справедливости и продуктивного социального договора, прибегают к откровенным репрессиям, что лишь подталкивает население требовать ещё больше уступок. Что будет дальше, можно только гадать. Ни одна арабская страна – даже демократизирующийся Тунис, где в 2011 году началась первые восстания в этом регионе – пока не нашла убедительного пути вперёд.

Исхак Диван – заведующий кафедрой арабского мира в университете Paris Sciences et Lettres, профессор École Normale Supérieure (Париж).

Copyright: Project Syndicate, 2019.
www.project-syndicate.org