Почему нам нужен политический ислам

Президент США Дональд Трамп отложил в долгий ящик подписание указа о включении «Братьев-мусульман» в список террористических организаций. Ему следует оставить его там навсегда. Инклюзивная власть, которая способна представлять глубоко верующее мусульманское общество арабских стран, является главным антидотом против глобального джихадизма.

Да, конечно, «Братья-мусульмане» не всегда полностью соответствовали демократическим ценностям. Например, в Египте правительство президента Мухаммеда Мурси относилось к демократии как к инструменту, позволяющему победителю получить всё. И менее через год оно было свергнуто.

Однако устранение подобных недостатков методом остракизма легитимных религиозно-политических движений лишь подкрепляет аргументы вербовщиков джихада, которые утверждают, что насилие – единственный путь, гарантирующий перемены. Именно так и случилось, когда пришедший на смену Мурси после переворота 2013 года Абдель Фаттах ас-Сиси выбрал вариант игры с нулевой суммой в отношении «Братьев-мусульман».

Там, где исламистским партиям предоставлено пространство для деятельности, они нередко объявляют участие в политике более предпочтительной альтернативой насилию.

Там, где исламистским партиям предоставлено пространство для политической деятельности, они демонстрируют способность пользоваться данной возможностью и нередко объявляют участие в политике более предпочтительной альтернативой насилию. Исламистские партии, в том числе «Братья-мусульмане», заняты легитимной политической деятельностью в целом ряде стран – и эта деятельность часто приводила их к принятию более умеренных взглядов.

Участие в политике естественным образом приводит партии на более умеренные позиции.

Политика, в отличие от религии, является областью не вечных истин, а рациональных расчётов. Для эффективного управления государством необходимо создавать альянсы и коалиции, в том числе со светскими и либеральными партиями. В связи с этим участие в политике, как правило, естественным образом приводит партии на более умеренные позиции. Мы неоднократно видели подобное в странах арабского мира.

Когда Партия справедливости и развития (ПСР) вышла на политическую сцену Марокко в 1997 году, в центре её предвыборной платформы была «исламизация». Аналогичным образом тунисская Партия возрождения («Аннахда») первоначально формировалась под влиянием идей Иранской революции и радикальных исламистских критиков западных ценностей, подобных Сайиду Кутбе, видному теоретику движения «Братьев-мусульман» в 1950-х годах.

Однако и ПСР, и «Аннахда», пришедшие к власти в своих странах в 2011 году, в течение многих лет постепенно двигались к умеренности, даже к секуляризации. Они частично перестали делать акцент на своих радикальных принципах ради принятия ключевых доктрин светской демократии, в частности, культурного плюрализма и свободы слова.

В 2003 году в ответ на теракт в Касабланке ПСР чётко разделила политическую партию и религиозное движение, из которого она возникла, и безусловно осудило насилие. В отличие от джихадистских группировок, которые с удовольствием бы взяли на себя ответственность за теракт, ПСР пожелала дать ясно понять, что она не вдохновляет и не поддерживает подобные действия. В 2015 году «Аннахда» также отделила движение, которое отстаивает религиозные ценности, от партии, которая следует светской логике политической игры.

Пока Мурси был президентом, ему нельзя было позволить себе вести радикальную внешнюю политику, соответствующую его идеологии.

Критики, доказывающие, что эти партии занимались всего лишь тактическими манёврами, не совсем ошибаются. Однако подобные тактические шаги могут привести к стратегическим и даже идеологическим сдвигам. Более того, избавившись от ограничений религиозных догм, политические части обеих партий тут же дистанцировались от своих фундаменталистских, исламистских корней.

Участие в политической жизни оказывало сдерживающее влияние и на «Братьев-мусульман» в Египте. Пока Мурси был президентом, он соблюдал мирное соглашение Египта с Израилем и даже сыграл ключевую роль посредника на переговорах о прекращении огня во время конфликта 2012 года между Израилем и «Хамас». Данные действия демонстрировали его решимость сохранить роль Египта как силы, способствующей стабильности в регионе, а это означало, что Мурси нельзя было позволить себе вести радикальную внешнюю политику, соответствующую его идеологии.

Пример Сирии и Ливии отталкивают молодых алжирцев от джихадизма.

Исламисты Алжира выбрали немного другой путь, умерив свои политические взгляды после разгрома в разрушительной гражданской войне 1990-х. Память об этой гражданской войне сейчас уже тускнеет, однако пример конфликтов в Сирии и Ливии, а также участие в политике исламистских партий, например, «Движения за мирное общество», стали факторами, которые отталкивают молодых алжирцев от джихадизма.

Если участие в политике может стимулировать переход на умеренные позиции, то запрет на такое участие может способствовать радикализации.

Однако если участие в политике может стимулировать переход на умеренные позиции, то запрет на такое участие может способствовать радикализации. Взять, например, случай «Хамас». Это не глобальное джихадистское движение, а скорее националистическая исламистская организация, правящая железной рукой в секторе Газа и не терпящая инакомыслия.

Вполне можно предположить, что отказ международного сообщества признать победу «Хамас», после того как это движение пришло к власти на выборах в 2006 году, помешал его потенциальному переходу на более умеренные позиции. В отличие от глобальных джихадистских группировок, таких как Исламское государство и «Аль-Каида», «Хамас» часто флиртовал, хотя и не напрямую, с идеей более миролюбивого подхода к Израилю.

Даже не получив политического признания, «Хамас», по некоторым данным, собрался опубликовать новую версию своего устава, в котором нет оголтелого антисемитизма, содержащегося в его уставе сейчас. Есть также основания полагать, что «Хамас» может согласиться с «концепцией двух государств», а также объявить о своей независимости от «Братьев-мусульман», чтобы добиться примирения с Египтом и другими ведущими арабскими странами.

Израилю необходимо прекратить блокаду Газы, которая способствует лишь росту экстремизма и разжиганию войны.

Если «Хамас» действительно докажет, что движется в сторону политического прагматизма, его следует поощрить. В частности, Израилю необходимо начать относиться к сектору Газа как к независимому государству и содействовать его стабильности. Это означает – прекратить израильскую блокаду, которая способствует лишь росту экстремизма и разжиганию войны, а также передать жителям Газы контроль над их морским портом для целей торговли и путешествий.

Создание пространства для мирных форм выражения ислама в публичной сфере критически важно для разгрома глобального джихадизма. Лишь когда война с джихадизмом переместиться с полей сражений на политическую сцену, арабские общества смогут продвинуться вперёд на пути к более безопасному и процветающему будущему.

Шломо Бен-Ами – бывший министр иностранных дел Израиля, сейчас вице-президент Международного центра за мир в Толедо. Автор книги «Шрамы войны, раны мира: Израильско-арабская трагедия».

Copyright: Project Syndicate, 2017.
www.project-syndicate.org