ЕС: демократия превыше суверенитета

Результаты предстоящих выборов в Нидерландах, Франции, Германии и Италии определят судьбу Европы.

Анти-Европейские настроения получили более широкое распространение, чем когда-либо, о чем свидетельствуют лихорадочные кампании правосторонних популистских повстанцев, таких как Герт Вилдерс в Нидерландах и Марин Ле Пен во Франции. Но существуют также признаки поддержки по реконструкции и переосмыслению ЕС – обращение, которое поддерживают такие люди, как Французский Еммануэль Макрон и Немецкий Мартин Шульц.

Любая проевропейская кампания для того, чтобы быть убедительной, должна решить проблемы, связанные с евро. Принятая 19 из 28 стран-членов ЕС (27, после Брексита), общая валюта стала основным источником разочарования в Европейской интеграции. Хотя кризис евро, в его наиболее острой форме, закончился, еврозона остается хрупкой конструкцией. В случае возобновления волатильности, сомнения в ее выживании могли бы с легкостью вернуться.

Источником хрупкости единой валюты являются изъяны в рамках Маастрихтского договора, которые диктуют, что члены еврозоны должны придерживаться единой денежно-кредитной политики и отдельных фискальных политик, соответствующих общим фискальным правилам. Но само существование фискальных правил оказалось недостаточным, чтобы гарантировать их соблюдение, а на уровне ЕС не существует правоприменительного механизма для обеспечения адекватной бюджетной дисциплины.

Если это не изменится, всегда будет существовать риск того, что более слабые члены будут накапливать неустойчивые долги, заставляя более сильных членов выбирать между предоставлением политически несостоятельных трансфертов и предоставлением членам возможности выхода, создавая нестабильность, которая могла бы развалить весь проект. Победа проевропейских сил на предстоящих выборах могла бы предоставить возможность – может быть, последнюю возможность – внести необходимые изменения в Маастрихтский договор.

Осуществить эти изменения будет не просто. Европейцам будет необходимо согласиться на фундаментальные изменения в основе легитимности еврозоны, перейдя от простой приверженности к экономическому управлению, основанному на правилах, с тем, чтобы согласиться с дискреционным подходом, используемым органами власти с демократической легитимностью.

Без политического союза, принятие подхода по управлению основанного на правилах, вполне понятно. Это согласуется с логикой независимости центрального банка: не избираемые директивные органы, привержены простому своду правил, таких, как нацеленность на определенный уровень инфляции, за что они должны быть ответственны. Но эта логика не работает для еврозоны, где конкретные правила оказались недостаточными для предотвращения давления на перераспределение, которое не поддерживают избиратели.

Теперь, когда это стало очевидным, некоторые выступают за большую роль рынка в обеспечении дисциплины. Предложения, относительно новой системы суверенного кредитования, которая учитывает упорядоченную реструктуризацию, отражают эти доводы.

В одном из предложений содержится призыв к Европейскому стабилизационному механизму принять систему, аналогичную Международному валютному фонду, с тем чтобы не допустить кредитования несостоятельных стран и принудительно перепрофилировать или реструктурировать после того, как будет преодолен определенный порог задолженности. Такой подход сделал бы правило ЕС “никакой помощи” более надежным и не допустил бы чрезмерной нагрузки на денежно-кредитную политику.

Но было бы наивно полагать, что подобная схема решит проблему. Страх заражения был бы всегда оправдан в валютном союзе, где внешние факторы долгового кризиса в одной стране всегда рискуют заразить остальную часть союза. Учитывая это, рамки, основанные исключительно на рыночных механизмах, будут подвержены нестабильности.

Это не означает, что реструктуризация задолженности на рыночной основе не имеет места в реформе еврозоны. Имеет, так же, как и набор простых общих правил. Но для поддержки общего фискального положения и достижения лучшего сочетания денежно-кредитной и налогово-бюджетной политики необходим третий компонент: независимый федеральный финансовый орган, сосредоточенный на создании механизмов разделения рисков. Такому органу потребуется небольшой бюджет и некоторая дискреционная власть, чтобы иметь возможность корректировать свой подход в ответ на события.

Безусловно, если бы такая система воспринималась как подрыв суверенитета государств-членов, это не было бы политически осуществимо. Ее критикам будет необходимо убедиться в ее демократической легитимности. Без полного политического союза, этого можно было бы достигнуть с акцентом на прозрачность, независимость и гораздо более значительную роль Европейского Парламента, возможно, в координации с национальными парламентами.

В конце концов, центральной проблемой, стоящей перед Европой, является не суверенитет, как утверждают правые популисты, а демократия. (С интегрированными рынками, полный национальный суверенитет является иллюзией.) Что сегодня необходимо Европе, - это договор, который расширит демократическую легитимность на уровне ЕС. Сохранение национального суверенитета, основанного на институтах, созданных для гораздо менее интегрированной Европейской экономики девятнадцатого века, является рецептом провала.